Один. Как всегда. Как он привык. Как ему шептала судьба.
Намокшая рубашка липла к телу, вызывая мелкую дрожь. Но на это неприятное ощущение парень не обращал никакого внимания, утопая в кромешной тишине и нудной тьме закрытых глаз. Мысли сами разбегались подальше, давая то ли наслаждение, то ли муку — так неоднозначно, что и сам Авантюрин никогда не понимал этого, лишь принимал и углублялся в пучину этих неясных ощущений. Комнату наполнила тихая мелодия, напеваемая вполголоса, в такт которой медленно качалась блондинистая голова. Легкая улыбка украсила совершенное для товара лицо, вырисовывая на нем мягкие черты, никому неизвестные. Наконец открыв глаза, Авантюрин подошел к шкафу, доставая привычный бокал, перешел на кухню и любовно взял бутылку красного полусухого — сегодня это станет хорошим дополнением к мелодии, разразившейся в его голове. Протерев невидимые пылинки в дань традиции, на свет луны блондин наполнил бокал ровно до самой широкой части стекла и вдохнул приятный аромат. Наполнение фужера — интимное действие, которое не должно нарушаться ничем посторонним. Первый глоток был маленьким, как пожатие рук перед крепкой дружбой, как поцелуй перед сексом, как обещание перед свадьбой, как слова прощания перед смертью. Важный, незабываемый и одурманивающий.На~нана~на~…
Мелодия продолжала звучать, моля о том, чтобы ей позволили вырваться, чтобы она познала свет луны, чтобы могла приласкать уши и подарить наслаждение слушателям. Подставка фужера тихо соприкоснулась с крышкой рояля, наполняя комнату первой нотой, высокой и протяжной. Длинные пальцы пробежались по клавишам, словно приветствуя старых знакомых, ноги в лакированных туфлях привычно нашли педали и… Тишина. Мир погас и замер, затаившись в ожидании. Даже мелодия, рьяно бившаяся за жизнь, затихла на то мнимое мгновение.Глубокий вздох.
Руки резко опустились на клавиши, вырывая первые ноты, даруя жизнь мелодии, стучавшей набатом. Мир заполнился незнакомыми ему доселе звуками, позволяя заполнить себя и изменить под звуковыми волнами. Руки, отяжеленные кольцами, плавно и быстро перемещались над черно-белым холстом клавиш, отдавая им время, жизнь и душу, вкладывая в них мысли, чувства и надежды. Вскоре пальцы замедлились, переходя в тихий звук, уставший, но живой. Знакомый ритм вальса направлял ветер, сам повелеваемый волей хаотичного музыканта. Звуки оборвались на пике, руки остановились над клавишами, Авантюрин застыл, прислушиваясь к стуку сердца. Встав, он подхватил бокал, начиная медленно передвигаться по комнате. Одна рука на плече, в другой фужер, будто лучший партнер по танцу, каблуки туфель тихо отстукивают вальс в такт движениям по дощатому полу. Эта ночь полна звуков, но так тиха.