Детство может быть счастливым

      Северус ворочился в постели. Он долго не мог уснуть, смотря на звёздное небо и не веря своему счастью. Если у него и было в жизни что то хорошее, приятное и радостное, то это было оно. Светлое чувство в душе у маленького мальчика, который обрёл нового члена семьи в лице дружелюбного и ласкового Джека.       За ужином выяснилось, что Джек работает учителем географии в одной из двух школ Коукворта. Этот мужчина увлекался ездой на велосипеде, но признал, что география — его единственная страсть. Это показалось Северусу странным, потому что он лично не видел ничего интереснее одной из книг, что стащил у матери.       Читать он ещё не умел, но выцветшие картинки кипящих разноцветных зелий, испаряющих пары различных форм на страницах потрепанной книги так восхитили его, вызвали такой трепет и детский восторг, что вспоминая разноцветную карту мира, испещеренную записями и утыканную флажками, он не особо впечатлился.       Наконец, глаза начали слипаться и Северус погрузился в царство Морфея.       А тем временем в другой части дома Эйлин ставшая Лафейсон зашла в душ. Она стянула чулки и длинную, чуть ниже колен юбку, медленно расстегнула пуговицы старательно отлаженной с утра рубашки, сняла и ее. Расплела волосы, а затем уставилась на своё отражение. Точнее, на ещё плоский живот. Шла шестая неделя, Эйлин понимала, что всё норме, но липкое чувство беспокойства, тревоги, неуверенности прокладывались в ее душу так неотвратимо, как мог лететь зелёный луч убийственного заклятья.       Помотав головой из стороны в сторону и пытаясь отогнать дурные мысли, Эйлин сняла нижнее бельё и с удовольствием забралась в горячий душ. *** /Восемь месяцев спустя, второе мая (Боже, как это иронично… Уважаемые Поттероманы же помнят день битвы за Хогвартс?))/       — Тише, тише! Вот так… — акушерка осторожно взяла малышку на руки, — Ваша девочка очаровательна! Как вы себя чувствуете?       — Да, всё хо… орошо… в принципе… не хуже чем в первый раз. Может, даже каплю лучше.       — Ну?. Как будут звать такую милую крошку?       — Софи. Ее будут звать Софи.       По коридору небольшой больницы носился взволнованный мужчина. Рядом, на банкетке в нитерпении ерзал мальчик лет четырех. Он вертел в худеньких пальцах монетку, найденную им по дороге сюда. Повезло-же найти в поселении, где сплошь и рядом живут маглы магическую монетку — кнат. Кнат — это тебе конечно не галеон, но мальчик не выпускал его из рук, боялся потерять. Чудеса на таком везении не закончились. А Северус считал именно чудом то, что маленький воробей сидел с обратной стороны грязного стекла и нахально постукивал по нему своим маленьким клювиком. То, что такая птичка как воробей прилетела в такой откровенно говоря экологически-грязный городок как Коукворт уже само по себе считалось чудом, а то, что он ее встретил — приравнивалось к до невозможности редкой удаче.       Несколько показавшихся вечностью минут спустя из палаты вышла акушерка и сообщила об удачных родах, идеальном состоянии ребёнка и об ее имени. Реакция Джека была не свойственна большинству здешних папаш. Он рвался в кабинет дабы удостовериться в правдивости сказанного медсестрой, остальные же мужчины этой местности ограничивались тяжёлым или облегчённым вздохом в зависимости от сказанного. Прорвавшись таки в палату Джек вместе с семенящим вслед за ним Северусом он подбежал к койке и как можно нежнее поцеловал сначала макушку жены а затем, словно прикасаясь к чему-то святому, хрупкому и беззащитному, поцеловал и дочь. Северус же обежав кровать с другой стороны обнял мать за голову, неловко пригладил густые пряди. Потом осторожно погладил по головке и малышку тоже. Она была умыта, немногочисленные чёрные волосы от влаги завились. На мир с испугом взирали тёмные глаза. Все единодушно сделали вывод что Софи — просто красавица. *** /В августе того же (1964) года/       Звонкая пощёчина разорвала тишину гостинной. От черноволосой женщины с такими же чёрными и как бесконечные тёмные тоннели холодными и одновременно горящими глазами убийственными волнами магии исходило могущество, ненависть, разочарование и боль. Мужчина стоящий напротив с лёгким недоумением и красным следом женской ладони на лице, и глазами, затуманенными алкоголем смотрел на жену. Сегодня всплыла правда. Эйлин, конечно давно стала замечать неладное. Её мужу резко повысили заработную плату, он стал приходить позднее, иногда нетрезвый, оправдывал это тем, что просто устал. Начал меньше времени проводить с детьми, хотя раньше стремился отдать им всё, что может. А неделю назад Джек забросил в стиральную машинку рубашку со следами красной губной помады на воротнике, которой в этом доме никто не пользовался. Когда Эйлин просила его объяснить ей, что происходит и спрашивала всё-ли у мужа в порядке, он просто целовал ее и говорил, что да. Но сегодня она не выдержала и проникла в его сознание. Там она обнаружила привлекательную и невысокую женщину лет тридцати со светло-каштановыми волосами обрезанными выше плеч, стройным станом и милым личиком. Утратив самообладание, что с ней случалось не часто, она ударила мужа. Вдохнула, выдохнула. Поняла, что ей необходимо время для раздумий, мысленно произнесла «Отключись», и взмахнула палочкой. Джек без чувств повалился на пол.       Что же ей делать? Хотя, честно говоря, вариантов было немного. Забрать все деньги и детей и уйти? Куда? Можно, конечно подождать, пока муж протрезвеет, припугнуть его магией и приказать самому убираться из дома. Но где вероятность, что он не скажет никому ни слова? Если она возьмёт его под контроль, министерство наверняка примчится, не успей она произнести заклинание Империус до конца. Хотя, подправить ему память можно. Внушить ему, что он… Лягушка? Почему нет?.. Был ещё вариантик. Её честолюбивая семейка не знала, что она поддерживает связь с братом с недавнего времени, а точнее, как он вошёл в круг Пожирателей смерти и стал просить целебных зелий. Можно отдать им Джека, внушив ему, что он грязнокровка, который борется с Томом Реддлом и имеет фамилию… Уильямс, или Смит, такую, чтобы неброско и нередко. Отдать его им на растерзание. Жестоко? Да. Уила похвалят за экземпляр грязи. План был идеален. Нужно только объяснить Северусу, что и почему произошло, но она не за то переживала, что сын не поймёт положения вещей, она переживала за его чувства и привязанность к Джеку. Софи же была ещё слишком мала, чтобы понимать хоть что-то.       Решив не терять ни капли времени, она укрепила стены в своём сознании, направила палочку на мужа и прошептала:       — Обливиэйт. — вновь проникнув в его сознание и удержавшись от того, чтобы просто разодрать все воспоминания на своём пути она скрупулёзно вычистила воспоминания о себе и детях, изменила уроки в школе на собрание организации которую в шутку назвала «Орден фестрала». С удовольствием оставила его любовницу, но заставила его испытывать к ней отвращение. Вернулась в детство. Вот тут было сложнее. Она вставила свои воспоминания из Хогвартса, сделав его пуффендуйцем, с ужасными способностями, имеющем при этом одного друга-остолопа. «Идеальной была-бы фамилия Уизли.» Мюриэль была самым доставучим и ужасным существом на шесть лет старше Эйлин. Мюриэль волей-неволей знала вся школа… Не поддавшись искушению и дав другу-остолопу имя Джон Джеймсон, она вставила в его ещё более раннее детство пару необычностей, она с совершенно чистой совестью вышла из сознания Джека и не посадив на свою совесть ни пятнышка написала Уилу письмо, где подробно объяснила ему что случилось, упомянула о приятном бонусе для него в виде поощрения от Тома Редла. Запечатала письмо, открыла каминную сеть, пустила в нее горсть летучего пороха, сунула в ярко-зеленый огонь руку и раздельно сказала:       — Поместье Принцев, покои Уильяма Принца.       Подождав пару секунд разжала пальцы, из которых на мрамор поместья упало письмо. *** /Девятое января 1965 год, пятилетие Северуса/       — С Днём Рождения, сынок. Эй, просыпайся, соня!       Северус открыл глаза и заспанным взглядом уставился на мать. Резко зажмурил их и также резко распахнул. Сон как рукой сняло. Точно! У него же первый юбилей!       — Спасибо, мам!       — Се-ва! — рядом с матерью к кровати осторожно, чуть пыхтя подошла маленькая девочка. Ей не было и года, она с облегчением опёрлась о матрац кровати. — Се-ва! — девочка снова старательно и по слогам произнесла имя брата. Оторвала ручки от кровати и потянулась к Северусу, видимо чтобы обнять, но не удержав равновесие плюхнулись да пол. Мать подняла малышку на кровать и та наконец добралась до брата, который уже успел сесть. Софи шагнула на мальчика и обняла за шею. — Се-ва! — снова повторила малышка и отпустила Северуса.       Маленькая грязная и невзрачная комната, в которой разворачивалась такая трогательная сцена была отличима от тюремной камеры лишь тремя книжными полками и большим окном, через которое редкие и яркие лучи солнца проникали в комнату, даря свет и радость.       — Сегодня у тебя твой пятый День Рождения. — обратилась Эйлин к сыну. Перед Северусом будто из воздуха возник упакованный в ярко-синюю оберточную бумагу свёрток, — Поэтому, я хочу подарить тебе вот эту книгу.       Глаза мальчика заискрились, как при виде любой книги. Он научился читать по слогам ещё осенью, в начале зимы стал отлично читать как в слух так и про себя, а к Рождеству попросил у мамы книги о зельях. Тогда мать подарила ему три книжки. Первая — о свойствах ингредиентов и их разнообразии, вторая — о зельях состоящих из одного-двух ингредиентов, третья была не о зельях. Она называлась «Магические твари и где они обитают». Он тогда удивился, но прочитав о прекрасных фениксах и жутких фестралах, о божественном цилине и смертиносном василиске, о крохотных феях и об огромных троллях он понял, что это тоже очень интересно, но прочитав все три, сразу избрал вторую под названием «Простейшие зелья» любимой. Сегодня мать подарила ему ещё одну — четвёртую только его книгу, и он уже горел желанием открыть и прочитать ее уже скорее!       Северус медленно распаковал свой подарок и прочитал на обложке: «Магические отвары и зелья» Жиг Мышьякофф»       — Спасибо, мам! — Северус порывисто обнял Эйлин. Та ответила на объятия и нежно погладила Северуса по голове.       Софи тем временем сползла с кровати, прошагала к столу, стянула с него листок с разноцветными каракулями, в которых не угадывалось ровно ничего и пока сын выскользнул из объятий матери, подошла обратно к кровати и протянула брату свой подарок.       — Се-ва. На!       Мальчик с удивлением и радостью принял рисунок и неловко погладил малышку по голове. Девочка разулыбалась… *** / Конец июня 1965 года /       — Вперёд, я сказала!       — Ну ма-ам.       — Ты несколько дней не выходишь из дома! Пора-бы проветриться, тебе не кажется?       — Нет, не кажется. — Северус обиженно нахмурился, — Мы можем остаться дома и порисовать, или почитать, или послушать радио, или…       — Так. Мы все. Я, ты и Софи прямо сейчас идём к озеру. Можешь взять с собой одну книгу, но читать ее ты будешь на озере. — Отрезала Эйлин, — Я иду одевать Софи. Чтобы через пять минут ты был одет!       Северус только раздражённо кивнул в ответ и потопал в одну из двух комнат маленького домика в который они переехали полгода назад, чтобы натянуть кофту, носки и сандали, которые уже поджимали. Из соседней комнаты, которая служила кухней, столовой, гостинной и одновременно спальней для Эйлин и Софи стали доноситься хныканья, которые доносились всякий раз, как Эйлин начинала переодевать Софи.       *** / Два года спустя, второе мая /       Не успел Северус открыть глаза, как в соседней комнате стал кто-то носится. Топанье детских ножек., радостные взвизги и ворчание матери быстро согнали с Северуса остатки сна. Сегодня был третий день рождения его младшей сестрёнки, и он к нему подготовился. Вчера вечером, когда Софи уснула, он улизнул из дома и бегом бросился к озеру. Нарвав там огромный букет из гвоздик, цикория и васильков, перевязал их маминой старой лентой, которую она вплетала в косу и понёсся во весь дух домой. Дома его ждала Эйлин, которая успела изрядно понервничать. Она мягко пожурила Северуса и прошептала заклинание, которое рассыпалось блёстками над цветами, заставив их сверкать на свету, как если-бы на лепестках крошечными капельками лежала роса.       Сейчас-же он вскочил, оделся, вынул из-под кровати букет, спрятал его за спину и торжественно отворил дверь. Софи в пижаме и с нерасчесанными волосами пронеслась к нему через всю комнату как маленький уроган и затормозила прямо перед братом.       — Итак! — шутливо-серьёзнвм голосом начал Северус — Сегодня маленькой принцессе исполняется три года! Но поскольку я вижу тут только маленький уроган, который чуть-чуть не свалил меня с ног, то и подарок тут дарить не кому?       — Есть! Есть кому!       — Да? И кому-же?       — Мне!       — Ах, тебе? А ты точно уверенна? — подзуживал Северус.       — Да, хватит!       — Ладно, ладно. Так вот. Моя любимая Софи, я от всего сердца поздравляю тебя с праздником и дарю этот букет!       Северус достал букет и протянул его малышке. Для нее он был очень большой, поэтому она неловко поставила его на пол, чтобы скорее увидеть цветы. Счастливая улыбка расцвела на лице Софи, она провела по лепесткам пальчиками, задорно рассмеялась, аккуратно положила его на стул неподалёку, а затем набросилась на брата с объятиями. Рассмеявшись вместе с сестрой он объявил, что если девочка не перестанет обнимать его, то просто-напросто задушит его. Софи рассмеялась ещё громче и сжала брата ещё сильнее. Вдруг, вокруг них засияли и затрещали искры магии, превращаясь в разноцветных бабочек, переливающимися как жемчуг и излучая свет. Светлая и радостная магия принадлежала Северусу.              На диване к улыбающейся Эйлин на макушку уселась одна особенно наглая бабочка, которая не слетела даже когда Эйлин попыталась согнать ее.       Вздохнув и уже представив себя королевой бабочек из бабочной страны, она зевнула и пошла готовить завтрак, который представлялся для Софи пищей богов - блины со сгущёным молоком.