***
В замке творилось что-то странное. Слишком странное, дабы оставить подобное без внимания. Обычно, если монархи ссорились, то ненадолго. Блондин, который, как казалось страже, послужил причиной ссоры двух господ, стоял у окна и горько вздыхал всякий раз, как до него доносились крики из подземелий. Окно открывало вид на большой, пышно цветущий сад, где повсюду располагались фонтаны, беседки, лавочки для приятных минут… С момента ссоры пролетело чуть больше месяца. Карлайл общался с двумя мужчинами нормально, хотя они упорно отказывались пересекаться. Карлайл не имел не малейшего понятия почему. Неужели это из-за него? Неужели Аро все-таки увидел в мыслях блондина любовь к Владыке Кайусу? Но в таком случае это было глупо. Карлайл любил обоих, даже не любил, а обожал, и. по его мнению, Аро мог бы и помягче обойтись с братом. Кай ничем не заслужил такой реакции и такого отношения к себе. Изложенное, скорее, вина Карлайла, кто не смог сдержать в груди пламени любви. Аро, Аро… И, несмотря на тепло в груди, которое появлялось там, как только он думал о брюнете, к нему постепенно примешивалось отвращение, особенно когда Карлайл вспоминал полыхавшие от ярости глаза Кая. Наверняка ему было очень обидно. Карлайл устало опустился на одну из скамеек в саду и положил голову на её железную спинку. — Mi sembra o sei preoccupato per qualcosa? — раздался голос позади него. Карлайл обернулся и вздрогнул. Это была одна из самых прекрасных женщин, что ему доводилось созерцать. Сьюзен, которая нравилась ему ещё в далёкой человеческой жизни, на фоне такой красавицы смотрелась бы как тусклая, невзрачная, блёклая, ромашка рядом с прекрасной розой. Волосы у таинственной красавицы были белыми-белыми и прямыми, спадавшими на лоб, губы — пухлыми, похожими на лепёстки роз, кожа — бледной, будто припудренной, лицо — узким, а лоб — высоким. Красная радужка чётко давала понять, что перед ним вампирша. Это была Афинодора, жена Кайуса. Карлайл слышал о ней немного. Она с женой Аро, Сульпиций, редко покидала башню. Карлайл считал диким то, что супруги заперли их там. Афинодора посмотрела на него и повторила свой вопрос. — Mi sembra o sei preoccupato per qualcosa? Карлайл взглянул на неё и тихо откликнулся: — No Senorita… Sto bene, solo che il giorno non è stato impostato.. — Не думаю, что лишь один день, — возразила она уже на его родном языке. — Окна моей башни выходят на этот сад, и мы с Сульпицией многократно видели, как ты грустишь… — сказала вампирша с полуулыбкой на губах. Карлайл вздохнул. Ну вот... Последнее место, где он мог хотя бы немного привести свои мысли в порядок, рассекречено. Печально, печально... Он мог отдохнуть хотя бы здесь, в этом чудесном саду. По земле забарабанили первые капли дождя, и Карлайл задумчиво поднял голову кверху. Она управляет погодой? Кайус ничего не рассказывал ему об этой стороне благоверной. Афинодора стояла совсем рядом, её белые волосы уже намокли от дождя, в алых глазах плескалось сочувствие… Не могла, ой не могла она создать этот дождь: её волосы остались бы сухими, а не свисали, подобно мокрым лианам, со лба и шеи. Это выглядело странно; белое лицо с каплями дождя больше не казалось Карлайлу красивым. Мокрая вампирша, вот и всё. Она странно улыбнулась ему, и в красных глазах мелькнуло нечто жуткое. — Ты любишь их… — прошипела она, словно рассерженная кошка. Карлайл сглотнул. — Это бросается, юный новообращённый. И некоторых это злит. Карлайл выдохнул. Что она имела в виду? — У этих вампиров есть жены, — процедила она, сверкая алыми глазами. — И мы не собираемся оставаться в стороне! — Карлайл отшатнулся. Вампирша явно разочаровалась и разгневалась. — Мерзкий новообращённый, питается кровью животных и воображает, что ему в этих стенах все рады! Разве ты не замечаешь того, как морщится мой муж, едва тебе приспичит поймать очередную вонючую ламу или помойную крысу?! О, поверь, ты не более чем игрушка для государей, подстилка, предмет, вещь! И однажды они не будут идти у тебя на поводу. Однажды удавка на твоей тонкой, самовлюблённой шее затянется, а затем голова полетит в костёр! И это будет очень скоро! Ты и так стал стеной между Аро и моим мужем, отчего они без конца ругаются! — Афинодора? — Златоглазый чуть не упал на месте от облегчения. Афинодора замерла на месте, глядя на подошедшего брюнета. — Владыка. — Она склонила голову, и всё же не так сильно, как стража, ведь они были почти равны. — Иди в башню, — приказал брюнет, на лице которого проступала вежливая улыбка. Карлайл за время пребывания в замке несколько изучить мимику Аро и теперь понимал, что тот в бешенстве. Афинодора посмотрела на Карлайла, с кем, видимо, ей очень хотелось поговорить с тем, но тут был Аро, а портить отношения с ним — последнее дело. Афинодора вскинула голову, так что её белые мокрые волосы взлетели вверх, и, подняв подол роскошного, расшитого серебром и золотом платья, поспешила удалиться. Аро повернул голову, в его багрово-алых глазах читалась ярость, однако с лица не сходила нежная улыбка. — Милый друг, что она успела тебе наговорить? — спокойно спросил он и протянул руку. Карлайл вздохнул. Афинодора не была плохой; по крайней мере, ему так казалось. Она просто не хотела терять мужа, так как не видела никого, кроме него, той странной, Корин, и Сульпиции. Ну, может, ещё Аро или Челси. Карлайлу было её жалко. Очень жалко. Она, возможно, была хорошей женщиной и очень любила мужа. — Ничего такого, что могло бы сколько-нибудь тебя волновать, — скромно сообщил златоглазый. Отчего-то ему хотелось уйти отсюда подальше. Тонкие брови на лице Аро на миг взлетели вверх и тут же опустились; пожалуй, он снова взял себя в руки. Не привык получать отказ, — усёк Карлайл, — потому настолько хмурый. — И всё же я настаиваю, — сладко пропел Аро, протягивая руку. — Могу заверить, что с ней не случится ничего плохого. Как минимум из-за брата, который не даст и волоску с её головы упасть. — Карлайлу очень хотелось в это верить. Очень сильно. И всё-таки что-то в глубине души заставляло его скрыть этот чудной разговор от Аро, и он сам не знал, по какой причине. — Прости меня, — извинился Карлайл так тихо, что не будь Аро вампиром, он бы не расслышал. — У меня сегодня ещё есть дела. — Ледяной взгляд Аро, полный недоумения, послужил ему ответом. — Прости меня. Прошу тебя, давай в другой день. Я бы хотел побыть один и немного поохотиться, — со смирением пояснил новообращённый, осознавая, что играет с огнём. Если бы Карлайл поднял голову, он бы увидел горящие злобой и непониманием глаза Аро и, может быть, смирился, и разговор с Афинодорой потерял бы статус тайны. Но Карлайл не поднимал глаз. И потому-то Аро отступил. — Хорошо, — неожиданно резко согласился брюнет. — Оповести, как захочешь поделиться. Карлайл только кивнул.***
— Вкусно? — Карлайл оторвался от лани, чья кровь стекала по лицу. Опять Кайус. — Как ты вообще можешь есть… Это. — Альбинос брезгливо посмотрел на животное под ногами Карлайла. — Ты бы ещё землёй закусил, червяками. Или кто там водится?.. Кроты? Карлайл подавил желание закатить глаза. Если Кайус пытался его разозлить, у него нечего не вышло. Кривая ухмылка на лице Кайуса стала шире. — Раз уж ты питаешься… — Он на секунду осёкся, пытаясь побороть отвращение. — Животными, то бы мог хотя бы пумой закусить. В крайнем случае, человеком. — Я не пью кровь людей, — прошелестел Карлайл, сознавая, что Вольтури едва ли его расслышал. — Я убиваю только зверей. — Почему же? — Вампир криво усмехнулся. — Фактически люди — мерзкие, недостойные существа, которые бесконечно уничтожают богатства природы, совершенно не заботясь о том, к чему это приведёт. Убивают редкие виды, осушают болота, перекрывают реки! Карлайл, всех их грехов не перечесть… Мы созданы для того, чтобы контролировать ситуацию. Дабы сохранять ту хрупкую гармонию. Равновесие, если можно так выразиться. А ты, Карлайл, только и делаешь, что в угоду каким-то своим мыслям, не ешь то, чем, по сути, мы должны питаться. Даже странно. — Кай, я... — Карлайл оторвался от дичи и посмотрел на него. Глаза альбиноса сверкнули. — Что? Вот только не говори мне, что ты этого не знал. — Знал. Я знал, Кай, но... — Кайус фыркнул и с отвращением поглядел на мёртвую лань. — Но? Ты всё равно продолжаешь их убивать. По какой-то своей идее. Не подскажешь? — Он ухмыльнулся. — Кстати, о чём с тобой беседовала моя жена? Карлайл так и застыл. Тёмная кровь стекала по его лицу. Кайус брезгливо сморщился. Красные глаза встретились с золотыми, и холодное любопытно угадывалось в первых. — Ну же! Я, что, не могу уже узнать, о чём толковала моя жена? Мы же всё-таки женаты. — Мы... — Златоглазый больше не мог сопротивляться. — Она говорила, что не все в замке довольны тем. что я являюсь причиной вашей ссоры с Аро… — С Аро я поругался из-за, — Кайус запнулся. — Неких обстоятельств. — Ими являюсь я? — Нет. Там другое, — выдохнул Кайус. Карлайл в недоумении посмотрел на него, с горечью подметив то, что блондин чем-то опечален. — Я… Могу как-то помочь? — осведомился он, вставая и стирая кровь с губ. Кайус покачал головой. — Считаешь, что я не в силах решить собственные проблемы? — с издёвкой спросил он. — Нет, — растерянно проронил Карлайл. Кай криво усмехнулся. — Отлично. Вставай, весь плащ запачкал. — Блондин покорился, и его чёрный, как и у всех Вольтури, плащ зашуршал по усыпанной иголками земле. Кайус скривился, взирая на лань, лежавшую около толстой сосны. — Это для чего? Для воронья? Или ты решил открыть музей трупов? О чистоте знаешь лишь то, что она существует? Конспирации не учили? — закидал он собеседника водопадом вопросов. Карлайл смутился и бросился к лани, чьё мягкое, обескровленное тело с гладкой шерстью болталось на его руках. Кай наблюдал за этим с отвращением. Карлайл мысленно понадеялся, что никогда больше не увидит подобной эмоции. Меж тем он уложил труп у небольшого камня и принялся закапывать, забрасывая землёй и грязью. — Ты выглядишь, как дворовая псина, которая зарывает украденную кость, — пробурчал Кайус. Карлайл выдохнул. — Поднять камень и положить внутрь не судьба? Карлайл сконфуженно посмотрел на альбиноса, чьи глаза скользнули по блондину с усмешкой. В красных глазах плясали издевательские искорки. — Я закончил, — изрёк он, навалив на тушу громадный камень. — Кайус улыбнулся ещё шире. — Славно. — Вскоре он скрылся из виду.