***
— Уже позвонил родителям? — интересуется Банчан, не отвлекая взгляда от дороги. — Ага, — игриво отвечает Чонин, голову к окну поворачивая. Настроение как никогда хорошее, ведь его снова ждёт приятный вечер, а потом и ночёвка в доме альфы. Несмотря на плохое самочувствие друга, он не отчаивается, полагаясь на Хёнджина, который сейчас возле Феликса. Да, быть может, это не лучший вариант, но что есть, то есть. Машина уже через пятнадцать минут тормозит возле невысокого забора и Чан благородно выпускает из неё Яна, когда тот радостно прыгает на землю и чуть не падает. — Осторожнее, зайка! — волнительно воскликнул Банчан, придержав лёгкое тело за талию. Омега лишь хлопает большими глазками и хихикает, безмолвно обещая, что будет внимательнее. Дом встречает всё той же смесью запахов из-за свечей, расставленных по углам. Некоторые едкие и резкие, а некоторые нежные и лёгкие, но все одинаково раздражают чувствительные слизистые. — Я бы предпочёл, чтобы ты избавился от большинства из этих свечей, — указывая на многочисленные полки, на каждой из которых ютилось минимум по три восковых цилиндра, возмутился Чонин. — Я обязательно этим займусь, — приобнимает за талию со спины, — когда время появится и твои феромоны пропитают все подушки на моей кровати, — целует в висок. — Хорошо. Я тоже этим займусь, — тише говорит Ян, накрывая ладони альфы своими и глаза прикрывая. — Устал? — интересуется Чан, голову на чужое плечо укладывая. — Угу, — на грани слышимости отвечает омега, тая в любимых объятиях. И их не смущает, что они стоят на самом пороге. Для любви нет определённого места. Она везде и всюду, если так подумать. — Как смотришь на расслабляющую ванну и бокальчик дорогого вина? — уже серьёзнее спрашивает Банчан, расцепляя объятия. — Я надеюсь, вместе? — оборачивается, чтобы уточнить. — Конечно. Ты можешь пойти переодеться, пока я всё подготовлю, — улыбается тепло напоследок, и на кухню уходит. Чонин хитро улыбается и наверх убегает, чтобы скинуть школьную форму и облачиться в махровый халат, точно как в отелях. Широкая ванна быстро наполняется прозрачной водой, а сверху образуется мягкая пена, пахнущая чистотой. Альфа беззастенчиво избавляется от одежды и первым погружается в тёплую воду, выжидающе оглядывая неловко мнущегося Яна в белом халатике, завязанном одним узелком на талии. — Зайка? Не стесняйся, я знаю, ты прекрасен. Омега ещё больше смущается, но пояс развязывает, позволяя ткани медленно сползти с острых плеч к локтям, а там и на кисти, с которых до падения на пол и двух секунд не проходит. Он женственно руками себя за талию обвивает и осторожно в ванну залезает. Вода приятно обволакивает тело, а плотная пена не позволяет разглядеть смущающие места под толщей воды. — Ты когда-нибудь пил алкоголь? — спрашивает Чан, потянувшись за заранее подготовленными бутылкой и бокалами. — Нет... Ну, я же типо это... Несовершеннолетний ещё, — зачем-то оправдывается Чонин. — Верно. Но раз уж я рядом, чуть-чуть можно, — он подмигивает, передавая в чужие руки бокал с тёмно-красной жидкостью почти на дне. — Я лишь хочу тебе показать, что лучше пить дорогой, качественный алкоголь рядом со мной в безопасности и уюте, чем дешёвое пойло с одноклассниками в непристойном клубе, где в твой напиток могут черти что подмешать, понимаешь, о чём я? — Угу... Ты прав, — принюхиваясь к жидкости, Ян неприятно морщится, вызывая на лице напротив улыбку. — Не очень пахнет, да? — усмехается Банчан. — Давай за хороший вечер, — и бокал к чужому подводит, звякая стеклом друг о друга. Омега кивает, ответно стеклом о чужой бокал бьётся и на пробу делает осторожный глоток. Кончик языка вяжет, а по горлу растекается щекочащее тепло. Он демонстративно отставляет бокал в сторону и причмокивает губами, пытаясь жуткую горечь с языка слизать. — Ничего страшного, если тебе такое не по вкусу, — улыбается альфа и сам глоток блаженно делает. — Пожалуй, мне по вкусу газировка и фруктовый сок, — заключает Чонин, облокачиваясь спиной на стенку ванны. — Хах, хорошо, в следующий раз будем пить их, — тоже бокал отставляет, расслаблено улыбается и смотрит нежно. Так нежно, словно гладить взглядом пытается: очерчивает линию плеч, цепляется за ключицы; выше, к подбородку поднимаясь, губки розовые рассматривает; усмехаясь невольно, на носик аккуратный переключается; глазки лисьи изучает, в самые зрачки всматриваясь; за кудряшки, спадающие на лоб, цепляется, умиляясь. И Ян тает от этого взгляда, ответно в чужое лицо всматриваясь: съедает глазами массивные плечи и вены на широкой шее пересчитывает; за любимые губы, расплывающиеся в заботливой улыбке, цепляется, поцеловать желая; ровный нос, о котором мечтает каждый второй альфа, доставшийся Чану от родителей, притягивает взгляд, но тёмно-коричневые, почти чёрные, радужки отвлекают, заставляя засмотреться. Омега долго не думает, расстояние между ними сокращает, воду разрезая, на чужие колени усаживается, руками шею обвивая. Банчан брови вопросительно вскидывает, но талию тонкую ладонями обнимает, не сопротивляясь ничему. — Я люблю тебя, — шепчет тихонько, к губам приближаясь. — Я тоже, зайка, я тоже люблю тебя, — уверяет Чан, в доброй улыбке расплываясь. Заметив неуверенность со стороны Чонина, сам тёплые губы своими накрывает, в неторопливом, нежном и даже ленивом поцелуе растворяясь. Пусть для Яна это может оказаться обычной юношеской влюблённостью, альфа уверен, что этот опыт он не забудет никогда и он уж точно не станет для омеги печальным или плохим. А уж Чан перетерпит, если его сердце вновь вдребезги разобьют. Сам же влез в это. Но нельзя не подметить, что внутри он искренне верит, что Чонин порядочный омега, который слова на ветер не бросает и обещания сдерживает. А сейчас поцелуй. Откуда-то ставший мокрым и торопливым, с участием языков и активным обменом слюны. Ян хихикает и отрывается от любимых губ, запутываясь руками в чужие, тёмные волосы на затылке. — Ты напряжён, — подмечает Чонин, ладонями мускулистые плечи разминая. Кожа мягкая, а вот мышцы под ней и вправду жёсткие и напряжённые. Он осторожно ведёт руками вдоль позвоночника и снова к плечам поднимается, забившиеся мышцы массируя. Банчан сначала вздрагивает и мычит протестующие, боль испытывая, но потом в шею омеги носом утыкается, глаза прикрывает и дышит тяжело, позволяя маленьким ладошкам мять массивную грудь и гладить мышцы живота, напрягающиеся и образующие кубики пресса при каждом касании тонких пальчиков под водой. Руки на талии Яна невольно слабеют и на мягкие ягодицы соскальзывают, не сжимая и не сминая, просто покоятся там расслабленно. Чонин радуется честно, когда ощущает, что кожа под его пальцами мягче становиться и будто опускается немного. Чего не сказать о твердеющем члене альфы, который наоборот, поднимается, упираясь в бедро омеги. Он усмехается еле слышно, довольный собой, осторожно чужой орган под водой ладонью обхватывает, на пробу рукой вверх-вниз проводя. — Зайка...? — недоуменно хрипит Чан, оторвав голову от тонкой шеи. — Да, Чанни? — и ещё раз рукой по основанию ведёт, нарочито головки не касаясь. — Что ты делаешь...? — тише спрашивает, смущённо глаза ладонью прикрывая. — Я уже говорил, ты напряжён. Поэтому расслабиться помогаю, — наконец накрывает ладонью головку, прокручивая неторопливо, в частности из-за сопротивления воды. — Боже... Ты такой... Потрясающий, — говорит вдохновенно и за поцелуем тянется, руками, до этого всего-то покоившимися на упругих ягодицах, аппетитные половинки сжимает, оставляя незначительные следы от пальцев. Ян смеётся тихонько, специально немного ближе двигаясь, демонстративно задницу выпячивает, параллельно поцелуем звонким наслаждаясь. Мурашки по телу бегут, даже там, где кожа теплой водой и мягкой пеной покрыта. Он чувствует, как широкие ладони выше поднимаются и поясницу обнимают, иногда спинку и лопаточки ласково поглаживая. Омега вдруг улыбается хитро, придумав что-то. Он приподнимается с широких бёдер, ближе двигается, так, чтобы над самой плотью быть и точно в глаза напротив смотрит, чужой член меж своих ягодиц располагая. — Чонин, зайка, мы договаривались без проникновения, — напоминает Банчан. — Тем более ты устал... Ты наверное иди, я тут сам закончу быстренько, м? — серьёзно предлагает альфа. — Ну уж нет! Я помню, что без проникновения и хочу сделать тебе приятно по-другому, не мешай и наслаждайся, — важно вещает Ян, прижимая чужой орган к промежности. Он аккуратно виляет бёдрами, позволяя пульсирующему члену скользить между собственных ягодиц, создавая некоторое трение и давление, когда он опускается ниже. Чан томно стонет и глаза жмурит, руками сильнее бочка омеги сжимая. Вода ощутимо мешает ощущениям и альфа стонет протестующе, легонько сталкивая Чонина с себя, поднимается на ноги, помогая и Яну встать, мгновенно в поцелуй его утягивает, одной рукой бестактно ягодицу сжимает, а второй в волосы кудрявые вплетается, затылок фиксируя. — Давай в комнате закончим, — шепчет почти в самые губы, разорвав поцелуй, длившийся добрых сорок секунд. Омега кивает робко и только после Банчана из ванны вылезает, ныряя в халат, который на него бережно одели. В отличии от Чонина, Чан лишь полотенце вокруг бёдер обмотал, предполагая, что сейчас же, улёгшись на кровать, скинет его. Так и происходит. Полотенце падает на пол, там же оказывается и халат Яна, когда он вновь возвышается над ноющим от возбуждения органом, только уже упираясь коленками в мягкий матрас, что куда комфортнее. Без вопросов и просьб, альфа сам передаёт омеге бутылочку смазки, только-что выуженную из тумбочки возле кровати. Он волнительно сглатывает, когда Чонин греет незнакомую, липкую субстанцию между пальцев, прежде чем нанести её на внушительный член. — Иу, она такая противная на ощупь, — выносит вердикт Ян, наконец обвивая ладонью горячую плоть. — В порно она не выглядит такой... М-м... Скажем, склизкой. Банчан давится смехом, но виду не подаёт, лишь умилённо улыбается и талию узкую приобнимает. — Верно. Склизкая, — снова усмехается, но быстро жалеет об этом, потому что в следующую же секунду омега направляет «склизкий» из-за смазки орган к своей промежности, воспроизводя волнообразные движения тазом и животиком. Чан стонет рвано, глаза закатывает и голову на подушки откидывает, находит потные и «склизкие» ладошки Чонина и переплетается с ними, вперёд выставляя, чтобы создать удобную точку опоры для него. Альфа чувствует, как подрагивает чужое колечко мышц и вероятно выделяет влагу, потому что по ощущениям это именно так. Член скользит всё быстрее, проходясь точно между аппетитных ягодиц и дёргается моментами, подсказывая, что конец близок. — Чан, прикоснись ко мне... — шепчет, отпуская широкие ладони, чтобы Банчан мог исполнить просьбу. — Где именно? — с придыханием спрашивает альфа. Ян мычит сквозь плотно сжатые губы и грудь вперёд выпячивает, подсказывая. Чан касается твёрдых сосков пальцами и массирует одновременно, заставляя омегу дрожать и хныкать жалостливо, отчего он ещё активнее виляет бёдрами, не оставляя Банчану и шанса отсрочить оргазм. Он настигает внезапно и невероятно приятно, сковывая до этого расслабленные мышцы и мгновенно их отпуская, удваивая результат от массажа Чонина. Сперма пачкает белые простыни и остаётся на чужих ягодицах и бёдрах. — Мне нужно ещё чуть-чуть... Дотронься... Пожалуйста, — блестящими глазками умоляет Ян, замедляя движения, но не останавливаясь окончательно. Альфа тяжело дышит, ещё не отошедши полностью от собственного оргазма, дрожащими пальцами сжимает твердые горошины сосков и тянет в разные стороны, помогая и омеге достигнуть пика. Чонин стонет высоко и дрожит всем телом, следом обессилено падая на чужую грудь. — Зайка-а, — тянет ласково, хихикая в кудрявую макушку. — Нужно снова в ванную идти, — и снова смеётся, обнимая острые лопаточки. — Я устал, — мычит куда-то в ключицу недовольно, головой мотая. Чан кивает понимающе и поднимает на руки уставшее тело, чтобы до ванной и из ванной донести. Это работает и через десять минут они оказываются в чистой постели. — Не голоден? — тихо спрашивает Банчан, убирая кудрявую чёлку с очаровательных глаз. Омега мычит что-то отрицательно и ближе жмётся, засыпая окончательно. Альфа улыбается по доброму и тоже глаза прикрывает, ответно обняв, в сон проваливается.***
На часах без пятнадцати шесть и угадайте, где сейчас стоит Ли Минхо? Конечно же возле здания, в котором проходят съёмки Джисона. Спасибо ему, засранцу такому, что хотя бы адрес дал. Потому что кроме адреса, было бы хорошо предупредить, что его не впустят в здание без специального пропуска или кого-то, кто его встретит. А у Хо, как понимаете, ни того, ни другого, потому что на время съёмок этот мягкий засранец отключил телефон. Впрочем, альфа сам виноват, сказал же, что адрес ему просто так нужен, а не потому что он встретить его хочет и в дорогой ресторан отвезти. Ну не варят мозги. Двоечник же. Сейчас уже поздно что-то предпринимать, остаётся всматриваться в панорамные окна многоэтажки, в надежде увидеть в них Хана, чтобы что? Чтобы помахать руками? По крайней мере Минхо думал только об этом. И, да здравствует госпожа удача, ну или умный отличник Джисон, подумавший наперёд, что, пока Хо как придурок всматривался в окна, из здания вышла невысокая девушка, сразу же узнавшая в этом придурке своего клиента. — Господин Ли? — осторожно спросила она, перечитывая данные у себя в планшете. — Да, это я, — опомнился альфа, недоуменно разглядывая девушку. Омега. — Господин Хан попросил встретить вас, если вы прибудете, — отчиталась она и указала на пропуск-карту у себя на шее. — Всё-таки не засранец, — под нос буркнул Минхо, следуя за девушкой. На самом деле, всё то время, что они ехали на лифте, Хо молился, чтобы он поскорее остановился не на слишком то высоком этаже, ведь высота — тот ещё страх такого бесстрашного парня, как Ли Минхо. Что ж, ему не повезло. Лифт распахнул двери и на стене показалась цифра «48». Что ж, видно силы госпожи удачи закончились ещё на появлении девушки-омеги... На ватных от волнения ногах, альфа проследовал за девушкой и они оказались на полноценной съёмной площадкой с кучей персонала и технического оборудования. Все были заняты своим делом и никто не смел лезть не в свои обязанности, чтобы не нарушить выработанную систему. — Пойдёмте, пожалуйста, со мной, — позвала девушка, прошмыгнув за чёрную шторку, за которой скрывалась целая комната с кучей зеркал, вешалок с одеждой и шкатулок с украшениями, расставленных прямо на полу. Но помимо зеркал, одежды и шкатулок, взгляд Минхо зацепился за нечто поинтереснее. К ним спиной стоял знакомый Хо паренёк, тяжело вздохнувший, когда девушка, поправляющая ему прическу, нечаянно попала лаком в глаза. — Господи, просто уйди! Ничего не могу... — обречённо застонал омега и неторопливо развернулся к девушке и альфе. — Господин Хан, я встретила господина Ли и помогла найти вас, я могу идти? — она поклонилась, и ретировалась, когда получила твёрдый кивок. — Долго ждал? — куда более мягко спросил Джисон, сделав шаг к Минхо. А Хо и слова сказать не может. Он просто... В ахуе. Конкретном. Хан выглядит... Ну просто ахуенно. На этом его словарный запас заканчивается, поэтому... — Ахуеть как долго, — альфа глаза шире распахивает, когда омега лезет обниматься и носом в шею пытается уткнуться. — Извини. Я сразу догадался, что ты что-то придумал, а вот что ты сюда не попадёшь, совсем забыл, — негромко говорит Джисон. И Минхо плавится конкретно. Тихий, будто плаксивый немного, голосок касается слуха, выбивая из головы Хо даже максимально глупое «ахуеть», оставляя ровным счётом ничего, потому что... Ну потому что неожиданно это всё. Они, вроде как, старались держать дистанцию после того случая... А объятий мягкого мальчика альфа и вовсе не чувствовал никогда. — Тебе долго ещё? — еле как спрашивает Минхо, ответно по спине поглаживая. Хан от этого сильнее млеет и мурчит будто, не желая объятия расцеплять. — Я скучал...