𝐅𝐮𝐜𝐤 𝐘𝐨𝐮𝐫 𝐁𝐫𝐨𝐭𝐡𝐞𝐫!

Чанбин звонит по служебному номеру и уже через семь минут в номер стучится официант с двумя бокалами и бутылкой дорогущего красного сухого вина, о котором Сынмин даже во снах не мечтал. Слишком элитно. — Ты где-то учишься параллельно? — интересуется Со, разливая алкоголь по бокалам. — Типа того. Занятия проходят онлайн, но я их редко посещаю. — Тебе ведь семнадцать, я не путаю? — решает переспросить, прежде чем наполнить бокал Кима. Омега робко кивает и умоляюще смотрит. — Ладно, — снисходительно бросает и на самое донышко тёмно-красную жидкость наливает. — Я бы хотел, чтобы ты чаще посещал занятия. Наверное, есть какое-то расписание? — Да, но... — Никакие но! Я буду платить тебе деньги и хочу, чтобы мой работник был образованным, — любезно протягивает стеклянный бокал Сынмину и садится в кресло напротив. — Какие-то жёсткие правила... — Ты преувеличиваешь. Ты можешь заниматься дома, а потом приходить ко мне, чтобы часик-полтора поухаживать за растениями и рыбками. Это расслабляет, не находишь? — усмехается и блаженно делает глоток опьяняющей жидкости. — Расслабляют пять миллионов вон, а не рыбки... — тоже подносит бокал к губам и чувствует приятную горечь на языке. — Знаешь, деньги – не самое главное в жизни. Возможно, тебе стоит немного пересмотреть свои взгляды на жизнь, как думаешь? — расстёгивает первую пуговицу на рубашке и ещё глоток делает. — Не деньги? А что тогда? Секс? Легко говорить, когда у тебя всё это есть. Легко, когда у тебя есть богатые родители. Когда у тебя хоть какие-то родители есть... — немного поникшим голосом говорит, залпом опустошая бокал. Альфа недовольно качает головой, губы поджимает и сам взгляд отводит, понимая, что манипулировать им будет легко, если он покажет хоть какую-то сожалеющую эмоцию. — Я больше тебе не налью, — сломленным голосом предупреждает Чанбин и свой бокал на столик рядом ставит. Ким понимающе кивает и поднимается с места, чтобы обойти кресло Со и руки на его плечи положить. — Прошу, не отталкивай меня сегодня, — на ухо шепчет и мягко ладонями по груди скользит, цепляя прозрачные пуговицы. — Мы уже говорили об этом... — напоминает еле слышно альфа, перехватывая тонкие запястья. — Не будет ничего. — Почему...? — на выдохе спрашивает, опуская тяжёлые веки. — Потому что я не хочу, чтобы ты воспринимал меня как очередного своего клиента. Я твой работодатель, если уж на то дело пошло, — нежно гладит костяшки чужих пальцев и рассматривает аккуратные ноготки. — То есть, я вполне в твоём вкусе? — оживляется немного. — Ты интерпретировал не так. Важно здесь другое, — тяжело вздыхает и поднимается с места. Чанбин мягко тянет уголки губ в улыбке и осторожно хватает за предплечья, к себе притягивая. — Хочешь чего-нибудь поесть? Или, может, массаж? Что хочешь, я оплачу, — негромко говорит, приобнимая за плечи. — Я тебя хочу, оплатишь? — своими стеклянными глазами вверх смотрит и даже шанса отказать не даёт. — Хочешь секса? Хорошо, я могу заказать тебе какого-нибудь паренька из клуба, подойдёт? — на отчаянный шаг идёт, не в силах «нет» сказать. — Не подойдёт, если это не ты, — разочарованно хнычет и капризно ножкой топает. — Щеночек... Ну нет, — виновато как-то отказывает и отстраняется, чтобы снова в кресло сесть. — Я не буду воспринимать тебя как своего клиента, честно! Прошу, я не возьму с тебя ни воны! И бумажку эту, что ты подписал, хоть сожги её! Только, пожалуйста, разреши мне хотя бы тебе отсосать. Можешь ничего не делать, правда, я только хочу отблагодарить... — жалобным голоском просит и на колени падает, ближе к массивным бёдрам подползая. — Ты выглядишь ужасно нуждающимся и послушным, — недовольно шипит и гладит золотистые волосы. — Мне это не нравится. — Любишь пожёстче? Хорошо, я буду грубым! — тянется руками к пряжке чужого ремня. — Да нет же... Мини, не стоит. Давай не будем... — хватаясь за последние клеточки здравого ума, пытается переубедить омегу. — Всего один минет. За вкусное вино и хорошую компанию, — настаивает Сынмин. Раздаётся звяканье железной пряжки ремня, когда тот падает на пол. Ким лезет руками к ширинке и последний раз смотрит в глаза Со, прежде чем потянуть молнию вниз и погладить ещё мягкую плоть сквозь бельё. — Я должен был бороться со злом, а не примкнуть к нему... — на грани слышимости шепчет альфа, вспоминая, с какой целью он шёл на эту встречу. — Ха-ха, ты правда думал, что я отпущу такого обольстительного альфу, не воспользовавшись моментом? — будто ребёнка вокруг пальца обвёл, омега хихикает и хищно облизывается. — Забыл, чем я занимаюсь? Мне не составит труда соблазнить даже самого чёрствого альфу, — ухмыляется и тянет брюки вниз, цепляя и бельё заодно. — И моей целью является помочь тебе избавиться от этих навыков... — волнительно сглатывает и приподнимается, упрощая Сынмину работу. — Только после того, как ты кончишь мне в рот. Ким смело обхватывает руками основание и наклоняется над головкой, сплёвывая на неё тонкую ниточку слюны. Он пару раз проводит по органу рукой, чтобы увлажнить и возбудить. Чанбин всё ещё как-то обречённо посматривает на омегу из под ресниц и прерывисто дышит, то и дело облизывая сухие губы. Сынмин не медлит особо и почти сразу берёт мокрую головку в рот. Он сладостно мычит, пуская по члену мелкие вибрации и щеки втягивает, создавая вакуум. Ким лижет чувствительную кожу шершавым языком и тут же загоняет плоть за щёку, словно клубничный чупа-чупс. Он развратно смотрит снизу вверх и издевательски позволяет обильному слюноотделению выходить за рамки собственного рта и пачкать всё вокруг, начиная с подбородка, заканчивая пахом Со. — Джисон меня убьёт, если узнает, что я, вместо того, чтобы с работой помочь, пошёл у тебя на поводу и разрешил сделать... такое... — продолжает негодовать альфа. — У Джисона есть кому отсасывать, так что пусть не лезет в нашу постель, — раздражительно парирует Ким, выпустив орган из тёплого рта. — Тебе бы твой острый язык отрезать, а то он что-то много болтает, — ответно съязвил Чанбин, мысленно представляя, как богатенький мальчик в очках сосёт его другу. Аж противно стало. Он чуть скривился и расстегнул ещё одну пуговицу на рубашке. — Если ты отрежешь мне язык, — омега широко лижет головку, заставляя вздрогнуть, — я не смогу больше делать тебе приятно. — Просто заткнись! — выходит из себя Со, ощущая, как щёки предательски краснеют, а по телу разбегаются мурашки. — Ты можешь сам заткнуть меня своим членом, — облизывает пухлые губы и развратно вверх смотрит, обнимая руками чужие бёдра. Альфа путается в словах и мыслях, отмечая про себя, что готов кончить от одних только этих слов, несмотря на то, что ещё пять минут назад он и не думал о таком. — Прошу тебя, давай без лишних слов. Если ты действительно этого хочешь, то делай это сейчас, пока я окончательно не передумал, — пытается предупредить Чанбин, но получается скорее мольба и нетерпение. Сынмин ухмыляется и снова берёт твёрдую плоть в рот, смыкая губы на этот раз ниже, ближе к основанию. Он проводит всё те же манипуляции: водит языком вдоль вздутых вен, втягивает щёки, развратно смотрит вверх, мычит и стонет, в попытке спровоцировать Со на какие-то действия в ответ. Альфа всё также непоколебим и только нижняя губа, искусанная почти до крови, выдаёт его волнение и вожделение. Его ладонь мягко ложится на золотистые волосы на затылке Кима, позволяя проворливым пальчикам нежно перебирать чуть вьющиеся на концах пряди. Омега чувствует приятную тяжесть чужой ладони на своей голове и только и ждёт, когда же она надавит и насадит его на возбуждённый член. Он снова недовольно хнычет, потому что этого никак не происходит и решается на отважный шаг. Сынмин вновь поднимается к сочащейся предъэякулятом головке и слизывает его, проталкивая кончик языка в уретру. Он расплывается в улыбке, когда ему удаётся выбить из Чанбина сломленный стон, почувствовать дрожь массивных бёдер и ощутить крепкую хватку на своих волосах. Со без сожаления давит на золотистую макушку, заставляя Кима давиться собственной слюной, но по прежнему старательно облизывать пульсирующий орган. Альфа жмурится от столь приятных стимуляций и поддаётся бёдрами вверх, без труда проникая в узкое горло. Он фиксирует чужую голову ладонью и с остервенением продолжает толкаться в приспособленную для таких манипуляций глотку. Омега не перестаёт создавать вибрации голосом и с удовольствием принимает каждый толчок, приходящийся по задней стенке глотки. Он чувствует напряжение Чанбина и от этого только громче постанывает, ощущая, что и сам довольно влажный, чтобы достичь разрядки. Со взволнованно смотрит в глаза напротив и гулко сглатывает, наблюдая, как крошечные кристаллики слёз скопились в уголках. — Я-я могу... Внутрь? — почти шёпотом спрашивает, чуть ослабляя хватку на затылке. Сынмин коротко кивает и сильнее обнимает губами основание члена, позволяя и дальше толкаться так глубоко, как только пожелает альфа. Чанбин изливается глубоко в чужое горло, с послеоргазменной дрожью в теле и блядским «Щеночек!» на губах. Это ужасно грязно, мокро и смущающие. Ким почти сразу отстраняется и сглатывает чуть солоноватую жидкость, позволяя Со застенчиво прикрыть глаза ладонью и свести бёдра вместе, скрыв между ними обмякшую плоть. Навряд ли альфа узнает, что в этот вечер кончил не он один, и что омега слишком хороший профессионал своего дела, чтобы оставить себя даже без сухой разрядки. Они больше особо не говорят и Сынмин только напоминает о недопитом вине на столе, которое ему благополучно позволяют допить. Потом его и вовсе гонят в спальню, на что он не сопротивляется. И когда, спустя десять минут, позади Кима ложится чьё-то тело, он улыбается про себя и поворачивается лицом. — Я буду хорошо работать, господин Со, — хихикая, обещает омега и тянет руки, чтобы обнять. — Надеюсь, — сухо бросает и не принимает объятия. — Эй, тебе что, не понравилось? — не понимает Сынмин. — Всё в порядке. Ты был неплох. — Тогда что не так? Ты даже пришёл ко мне в постель, когда в номере есть ещё одна, для хозяина. И всё равно не хочешь меня обнять? — Я не говорил, что не хочу тебя обнимать. Просто это слишком. Знаешь, я не намерен повторять этот опыт и не хочу давать тебе надежд, — с грустью в голосе объясняет. — Хорошо. Всё в порядке, если ты не хочешь. Я понимаю, — мягко улыбается и снова спиной разворачивается. — Спокойной ночи, — из-за спины желает. — Сладких снов, щеночек, — тоже чуть улыбается и капельку ближе двигается, не прикасаясь. Объятия так и не случились и они оба провалились в сон, что обещает быть крепким и непоколебимым.