Через тернии к звёздам.

Фёдору и повод не нужен. Так считает большинство людей, незнакомых с ним лично, но не раз столкнувшихся с последствиями его работы. Совершенно спокойно, без какой бы то ни было причины он может в мгновение ока изменить жизнь человека, перевернуть всё с ног на голову, поднять до невиданных высот, а затем низвергнуть в такую пучину адских страданий, что даже чёрт перекрестится. Повод не нужен. Но т/и знает что это не так. Все преступленья, каждое слово, произнесённое вкрадчивым и завораживающим голосом, мимолётное движение аристократично бледной руки, малейшее движенье потрескавшихся губ - всё это так или иначе направлено на достижение его целей. Ничто не происходит без ведома Демона, всё связано с исполнением его пугающих целей. Кому-кому, а Достоевскому уж точно чужды спонтанность и импровизация. Так думала т/и. Но что думал об этом Фёдор и думал ли он о таком вообще - сказать сложно. Он - не просто закрытая книга, он дьявольсий лабиринт, из которого невозможно выбраться, но вполне реально в нём рехнуться и помереть. Потому лезть в голову к Достоевскому - дело дохлое, бессмысленное и совершенно неблагодарное. Каждый раз, когда по какому-либо поводу доводилось бывать в его кабинете, т/и ощущала пугающую, но от чего-то безумно притягательную атмосферу. Хотелось задержаться там подольше и в то же время бежать без оглядки. Но поскольку свои обязанности и дела организации т/и ставила выше каких-то навязчивых идей подсознания, она находилась рядом с Фёдором ровно столько, сколько того требовала работа. Сегодня был как раз один из таких дней, когда нужно было отдать очередной рапорт Фёдору. Морально и аморально подготовившись к предстоящей встрече, т/и сделала глубокий вдох и постучала. Из-за двери донеслось краткое “входи” и девушка незамедлительно явилась пред ясные красные очи Достоевского. Хотя нет, не так. Он даже глаз на неё не поднял. Демон сидел на небольшом старом диване и что-то читал. Но, т/и подобная реакция любезного начальника не удивила и не смутила. Она не в первый раз сталкивалась с такой его реакцией и просто начала доклад. Не Фёдор не подавал вида, но внимательно слушал девушку. Когда рассказ подошёл к логическому завершению, настало время показать схемы и фотографии, иллюстрирующие и подтверждающие слова т/и. Но тут она задумалась: ей нужно указать, о чём конкретно на изображениях идёт речь. Для этого нужно непосредственно перед Фёдором на листах указать важные детали и схемы. Как лучше поступить: сесть рядом с ним или попросить встать? На последнее она от чего-то не решилась и поэтому, осторожно приблизившись к дивану, села рядом с Достоевским. Не встретив явного сопротивления, девушка принялась было что-то показывать и объяснять. Как вдруг Фёдор внезапно взял её руку и начал внимательно рассматривать. Т/и задержала дыхание. Что не так? -Откуда это? - с тем же равнодушным видом спросил мужчина, проведя пальцами по длинному красноватому порезу на тыльной стороне ладони т/и. -Простая царапина, господин. Сопутствующий ущерб. На самом деле эту рану т/и получила при выполнении задания, когда выбивала нож из руки какого-то придурка из мафии. Боли она уже не чувствовала, а времени на то, чтобы заняться раной основательно, не было. Теперь порез лишь слегка саднил. Когда его касался Фёдор. -Тебе стоит перевязать руку. -Что?! - девушка встрепенулась. -Рана не глубокая, но лучше её перевязать. Аптечка в шкафчике на третьей полке. -О, да, разумеется! Девушка, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег, вскочила с дивана и направилась к шкафчику. Достав оттуда аптечку, она, было, направилась вон из кабинета, но её остановил всё тот же пронизывающий спокойный голос: -Куда же ты собралась? С моей аптечкой. Воровать не хорошо. Идиотка! Т/и вернулась обратно на диван и попыталась заняться порезом, но всё валилось из рук. Когда она в очередной раз выронила банку с перекисью, Фёдор ловко перехватил пузырёк и, взяв вату, сказал: -Вижу, что аккуратно ты это сделать не сможешь. Давай я тебе помогу. Не дожидаясь разрешения, он стал обрабатывать порез. Очень сильно защипало, но девушка не была в состоянии вымолвить ни слова. Она ошарашенно наблюдала за действиями Достоевского. Фёдор тоже был удивлён такому порыву. Просто в какой-то момент т/и случайно задела его рукой во время доклада. Ему хоть и было, по большому счёту, плевать на мелких сошек вроде неё, но в тот момент Достоевский обратил внимание на то, какая гладкая и нежная у неё кожа. Руки, хоть и холодные от волнения, но всё равно на ощупь весьма приятные. Поразительно, что эти руки - руки террористки. Скорее всего, следит за собой и своим внешним видом. Никогда он не видел её растрёпанной, или хоть сколько-нибудь небрежной. Всегда как с иголочки, аккуратная и безупречная, словно идёт по подиуму, а не по коридорам штаба одной из самых опасных организаций в мире. Для кого старается? Не для него ли? Фёдор усмехнулся таким мыслям, но продолжил работу. Редко в его голову лезла ересь, подобная этой, и он постарался гнать все подобные мысли. Хотя… есть ли в этом что-то плохое? Аккуратно убрав с раны вату, он положил на неё свёрнутый в несколько слоёв кусок бинта. Затем, обвязывая всю ладонь, он несколько раз мимолётно касался её, но девушка этого не замечала и всё так же сидела в некотором трансе. Фёдор снова усмехнулся. Наконец дело было сделано. -Можешь идти. -А? Да, конечно. Всего доброго, господин. Девушка пулей вылетела из кабинета. Фёдор смотрел ей вслед. “Забавная”, - подумал он. А ещё подумал, что неплохо было бы расправиться с тем уродом из мафии, что посмел портить это произведение искусства.