Сквозь года и города

Машина неприятно вылетает за победную полосу, Круз впереди в непонимании буквально выпадает из машины, смотрит на толпы кричащих фанатов, улыбается победно, щурит глазки в сторону Джексона. Тому остается только поджать губы, взгляд заледеневший отвести, встретится с глазами цвета морского берега. Монтгомери смотрит на него победно, будто это он утер ему нос, разложил его на капоте черной спорткар как обещал, а не блондинка. Джексон отпарковывает машину в свой бокс, смотрит на Рея, шепчет одними губами короткое -Извини. Тот непонимающе выгибает бровь, дает Шторму щелбан, растягивает губы в ухмылке. -В следующий раз выиграешь. Шторму не пять и не десять, а этот мужчина все равно ведет иногда себя с ним, как с ребенком. Джексон уходит в сторону уборной, на лицо льется холодная вода, не отрезвляет никак, только опаляет холодом щеки. Как он проиграл? Натали давала ошеломляющий прогноз, а чертов Монтгомери притащил эту девчонку и испоганил все. В голове набатом бьет Монтгомери. Монтгомери. Монтгомери. Чтоб его. Джексон выключает кран, слышит за спиной тяжкий вздох, кого там принесло. Зеркало показывает высокого блондина и Шторм даже через стекло тонет в его лазурных глазах. Монтгомери стоит устало облокотившись о косяк, Джексон хочет пошутить про возраст и все такое. Не выходит. Из глотки вырывается только хрип, вместо смешка, парень теряет весь саркастический запал. Монтгомери перестает подпирать косяк двери, двигается к Шторму. Стуча подошвой спортивной обуви о плитку. Джексон напрягается весь, не дышит вовсе, не прекращая следить через стекло за бездонными глазами. Мужчина подходит ближе, так, что Джексон чувствует его лопатками, между ними пару сантиметров. -Я говорил, что сломлю тебя, Шторми-мальчик. Да, не своими руками, но ты глянь на себя просто. Шторм мерзко кривится, это прозвище из уст Молнии звучит омерзительно. Взгляд скользит вверх, Джексон смотрит на себя в зеркало, челка прилипла ко лбу, взгляд напуганный, губы сжаты в тонкую линию, мерзко. От собственного вида мерзко. Где его былой надменный взгляд, насмешливые нотки в зрачках, гадкая ухмылка не покидающая губы. Где это все? Ответ прост. Монтгомери все забрал, вывел его из привычного строя своей Рамирес. Сломал его? Мужчина сжимает его подбородок пальцами, заставляя смотреть прямиком на отражение. Глумится. За то, что выгнал его с трассы. Подвинул. За это ли? Джексон, не желая смотреть на себя, дергается назад, пытаясь уйти от рук мужчины, сталкивается с ним тело к телу. Монтгомери хмыкает прям над ухом, Шторм видит его белоснежный оскал в отражении и не может оторвать взгляд. Не хочет. Кривит губы в такой же усмешки, оголяя ряд белых винир. Он сошел с ума, сведя с ума и мужчину. Они познакомились еще в Италии, когда Молния будучи амбициозным юношей приехал на Гран-При. Покорять город вина и незабываемой любви. Ах, Италия. Оба парня как вчера помнят какая она. Светлая, шумная и прекрасная. Монтгомери тогда после заезда, где всем тачкам разом понадобился сервис, приехал к знакомому Луиджи и Гвидо. Вино тогда лилось рекой, а потом перед глазами возник парень. Очень ловко предложивший выпить по еще одному бокалу красного, сухого. Мужчина, как сейчас, помнит его выкрашенные в черный цвет волосы, синюю жилетку, явно брендовую и серые как дым сигарет глаза. На утро они проснулись вместе, купаясь в лучах утреннего солнца в кровати Монтгомери. Молния тогда знать не знал, что это его будущий конец. Этот хамоватый паренек его личный билет в отставку. Тогда, в Италии, он был курортным романом. Потом в Лондоне-бойфрендом. А потом самым ярким кошмаром из всех. И дело даже не в отставке, не в потери места лидера, дело в их отношениях. Монтгомери давал парню все, знания, опыт, деньги. Любовь. Джексон все охотно брал, впитывал опыт как губка, а потом исчез. Исчез, забрав с собой все что дал ему Молния. Просто взял и однажды не пришел. Не пришел и позже. А потом появился, незаметно влившись в гоночный спорт, вот так взяв и нагло представ пред своим. Кем? Учителем? Бывшим партнером? Соперником? Последнее стало очевидным. Здесь все соперники и каждый желает победы. Они тогда так же как и сейчас встретились в уборной, долго глядя друг на дружку через отражение. Шторм смотрел надменно, будто он действительно чего-то достиг. Монтгомери же смотрел разочарованно, взглядом лазурных глаз спрашивая "За что?". Тогда-то мужчина и бросил короткое: -Я сломаю тебя. Шторм на это тогда только усмехнулся, однако знал, что Молния шутить не умеет. Да и не шутит вовсе. Где-то в груди стало правда боязно. И вот. Они стоят на том же месте. Монтгомери дышит ему в шею как когда-то в Италии и все так смешно, что губы не могут избавиться от предательской улыбки, скорее нервной, чем счастливой. -Давай вернем, то, что у нас было до твоего исчезновения. Голос у Молнии тихий, словно шепот, с нотками смеха, Шторм слышит. Слышит, что сказал ему мужчина, ответить бы ему на это громкое "нет!" . Но выходит только предательское, хриплое "да". И это да звучит как конец. Как апогей. Дальше только пропасть и ничего более. Дальше Круз, их соперничество и её наставник. Монтгомери Молния Маккуин.