furry new year

— Вы вернулись! — воодушевлённый лисий писк разлетается по фойе мини-отеля, как только Юнги распахивает дверь, пропуская сначала взвинченного от радости Чимина. — Иоши-сан! — он прыгает прямо в объятия администратора, скидывая увесистую сумку с вещами на пол, и обвивает хвостом чужую талию. Чимин очень любит обниматься. — Мы так соскучились, правда, Юнги? — Правда, ягодка, — вздыхает, подбирая с пола сумку, и, закинув её на плечо, сдержанно обнимает гибрида лисицы тоже. — Как ваши дела, Иоши-сан? — Ох, прекрасно, — он встаёт за стойку, одной рукой перебирая ключики от комнат, а второй обводит фойе со свежим ремонтом, — благодаря вашим рекомендациям в этом году у нас было значительно больше постояльцев, поэтому мы обновили ремонт! Комнаты тоже преобразились, надеюсь, вам понравится, — Иоши улыбается, хитро сощуривая глаза, и кладёт на стойку один ключ. Юнги хмыкает, оборачиваясь на чуть смутившегося Чимина. — Спасибо, — кланяется вежливо, забирая ключ, и подталкивает Чимина к лестнице. Они заходят в комнату, в которой жил Юнги в прошлом году, и охают одновременно: новые обои в спокойных тонах и выбеленный потолок с красивой люстрой в традиционном японском стиле, новые занавески и тюль, на которых по-прежнему весят уже не только деревянные зверята, но и ёлочки. В углу появился старый, но отреставрированный добротный комод, а подле кровати, той же самой, но выкрашенной в тёмный цвет, разместились две тумбы. Прошлогодняя гирлянда всё так же обвивает спинку кровати, погружая комнату в тусклый тёплый свет. — Здесь очень уютно, — Чимин делает осторожный шаг вперёд, — кажется, Иоши-сан украсил её специально для нас. — Похоже, что так, — Юнги аккуратно складывает сумки на комод и подходит к Чимину сзади, укладывая подбородок на его макушку, — этот лис ещё хитрее, чем ты, — касается губами белоснежного меха ушек, прикусывая кончик одного. Чимин хихикает довольно и сплетает их пушистые хвосты. Год пролетел незаметно. Наполненный заботой и любовью, он принёс и немало хлопот: Чимин переехал к Юнги, но работу в соседнем городе не оставил, поэтому ездил туда-сюда почти каждый день и, конечно, уставал. Юнги тоже не смог отказаться от своих путешествий, но нашёл помощника — Анвар, гибрид суриката, увлечён кулинарией не меньше. Будучи постоянным клиентом ресторанчика, он видел, как разрывается Юнги, и в один из самых тяжёлых моментов, когда Юнги оказался на перепутье выбора между необходимой поездкой и своим днём рождения, с радостью предложил свою помощь. Юнги согласился, а после нескольких успешных путешествий Анвара предложил ему работу и, как оказалось, вовремя, потому что кафе местной кухни, в котором он работал, приняло решение о закрытии.  Чимин, однако, долго приглядывался к гибриду: поначалу не подпускал его близко и сторонился, но позже, познакомившись с его милой пятилетней дочуркой, прикипел к обоим. Он даже настоял на том, чтобы забрать её домой на время совместной поездки Юнги и Анвара, истинная цель которой держалась от Чимина в строгом секрете. Помолвочное кольцо, сделанное на заказ дедушкой Анвара — известным в южных краях ювелирным мастером — смиренно ждало своего часа до Рождества. В отличие от друзей, родители сначала отнеслись к союзу двух гибридов скептично: разные виды обычно не могут долго уживаться рядом с друг другом, но время шло, а их отношения становились только крепче. Родители Юнги оттаяли первыми и пригласили их провести знойную неделю лета в загородном доме. Понаблюдав за тем, как трепетно Юнги относится к Чимину, и как он тянется в ответ, охотно приняли такую необычную любовь. Родителям Чимина потребовалось немного больше времени, но после совместных выходных они дали своё благословение тоже. Юнги думал, что всё идёт отлично до тех пор, пока к осени не стал чувствовать разрастающееся желание побыть одному. Чимин это понял раньше всех: Юнги стал уходить ночью на кухонный диван, а утром даже не помнил, как там оказался, поэтому извинялся. Чимин настоял на том, чтобы Юнги взял недельный отпуск, и сам помог ему его организовать. Пять дней в горах Китая действительно пошли ему на пользу. — О чём задумался, милый? — Чимин нежно гладит его по ушам и макушке, забирая из рук кофту, с которой Юнги так и застыл. — Вспоминал наш год, — он охотно подставляется под ласку и, присев на кровать, разворачивает Чимина к себе, задирая его свитер и утыкаясь носом в мягкий животик. — Он был хороший? — улыбается, ощущая лёгкие будоражащие поцелуи возле чувствительного пупка и на боках. — Лучший из всех в моей жизни. Чимин урчит довольно и наклоняется, вовлекая Юнги в сладкий, с полюбившимися ему нотками ягод, поцелуй.

***

В день перед Рождеством Юнги и Чимин лениво отсыпаются до обеда, а к вечеру выбираются на охоту. Юнги гонит двух зайцев до самого леса, пока Чимин привычно играется с полевыми мышами, пища от хохота. Уставшие, но довольные, они, переодевшись в халаты, спускаются к онсэну. Время уже позднее, поэтому здесь, как и в прошлый раз, они остаются вдвоём. — Не будешь прогонять меня сегодня? — язвит Чимин, как только они подходят к одной из ванн. — Ни за что, — Юнги погружается в горячую воду первым и, лукаво улыбнувшись, подаёт руку Чимину. Он задерживает взгляд на его слегка выпирающих ключицах и аккуратных пальчиках в его широкой ладони, а затем усаживает напротив себя. — Ах, как же хорошо, — Чимин гусеничкой стекает по бортику и, опустив голову под воду до самых глаз, выдувает пузырьки.  Юнги его забавы не замечает: умывает лицо и уши, плещет хвостом в воде и расслабляется; поэтому Чимин решает попроказничать: выпрямляет ножку и ведёт ею невесомо до самого его колена. Юнги, ощутив слабое давящее движение вверх по своим бёдрам, вскидывает голову и смотрит на Чимина. — Чимин-и? — он удивлённо дёргает бровями, завидев хитрый взгляд из-под влажных хлопающих ресниц, и шипит, когда маленькая ножка скользит по внутренней стороне бедра, задевая пока ещё мягкий член. — Что ты делаешь? Чимин булькает ехидно вместо ответа, продолжая ласкать промежность Юнги всей стопой. Он откидывает голову на бортик и дышит загнанно, выпуская клубы пара изо рта. Возбуждение накрывает с головой, заставляя подмахивать бёдрами навстречу. — Ты… — рычит и, схватив Чимина за ногу, резко подтягивает его к себе, усаживая на свои колени, — просто невозможный. Чимину кажется, что температура в источнике подскакивает немыслимо резко, когда Юнги начинает жадно вылизывать его шею и грудь, дразняще прикусывая соски. — Так любишь играться со мной, да? Он скулит просяще, когда Юнги разворачивает его к себе спиной и прижимает к своей груди, властно стискивая бока широкими ладонями. — Любишь выводить меня? — перейдя на шею и слегка надавив, второй рукой он спускается вниз, обхватывая аппетитную половинку. Оттянув её в сторону, он медленно проникает средним пальцем в горячее нутро. — Любишь, когда я наказываю тебя за это, ягодка? Чимин кивает быстро, хныча от растекающегося по венам удовольствия, и заводит руку за голову Юнги. Пробежавшись пальчиками по влажным волосам, он тянет за ушко, поглаживая его, и, откинувшись головой на плечо Юнги, слабо прикусывает его загривок. — Ч-чёрт, — Юнги от таких манипуляций возбуждается ещё сильнее. Неустанно ёрзающий возле его крепко стоящего члена Чимин задачу не упрощает, но Юнги не может дать волю своей животной сущности и взять Чимина без подготовки. Меньше всего он хочет ему навредить. — Ах, Юнги, — Чимин срывается на протяжный стон, когда чувствует внутри себя уже три пальца. Его клонит вперёд, но Юнги ловко перехватывает его поперёк живота и больше не отпускает.  — Ты готов, любимый? — шепчет спустя время, прикусывая кончик белого ушка, и, получив утвердительный кивок, целует несдержанно. Чимин опускается на член сам, медленно, чтобы прочувствовать каждый сантиметр. Искусно прогибает спинку и нещадно бьёт хвостом по груди Юнги, выпрашивая дополнительную стимуляцию. Он обнажает клыки в довольной улыбке, а с губ слетает громкий стон, когда длинные пальцы смыкаются на основании его хвоста и тянут чуть грубовато. — Мой…а-ах, — Чимин продолжает двигаться, но сбивается с мысли, когда головка проезжается по простате, и, выровняв дыхание, продолжает: — мой хищник, мой Юнги. Он знает, как это действует: Юнги рокочет утробно, жмётся теснее и начинает быстрее двигаться навстречу. Покрывает ласковыми поцелуями его плечи и лопатки и, отпустив хвост, окольцовывает пальцами его член, подводя к разрядке. — Мой сладкий, моя ягодка, мой… — шепчет с каждым новым толчком и, громко рыкнув, изливается внутри, удерживая дрожащего от оргазма Чимина в своих руках. Разнеженный, он вертится лениво, принимая удобное положение у Юнги на груди, и утыкается носом в шею. Дышит глубоко, насыщаясь исходящим теплом ветивера, и целует в кончик подбородка. Юнги плавится от царящей нежности и от того, как лёгкие заполняют морозные ягоды. — С Рождеством, Юнги-я, — Чимин смотрит на него снизу вверх любовно и рукой зачёсывает мокрые пряди ему за уши. — С Рождеством, ягодка. Ночь плавно перетекает в утро, а день в вечер, в который Юнги, Чимин и Иоши по новой традиции собираются за праздничным столом. Пока Чимин воодушевлённо рассказывает Иоши о своей работе и показывает фотографии детишек на телефоне, Юнги немного нервно теребит карман джинсов. Прямоугольная форма коробочки приятно ложится в тёплую ладонь, вызывая трепетную улыбку и зуд в кончиках пальцев от ожидания. Чимин остаётся помочь Иоши прибрать со стола, и Юнги решает, что лучше момента подготовиться и не придумаешь: он извиняется и, ссылаясь на головную боль, уходит в комнату, по пути захватив с веранды заранее припрятанный венок из омелы. Юнги подвешивает его к новой люстре: выглядит, на первый взгляд, непримечательно. Чимин действительно не замечает его, когда заходит в комнату, но взволнованно подходит к сидящему на краю кровати Юнги. — Что с тобой, котёнок? — перебирает вьющиеся прядки тёмных волос и ласкает пушистое ушко. — Ты не заболел? — Нет…хотя, как посмотреть, — усмехается Юнги. Чимин непонимающе хлопает глазами. — Чимин-и, — Юнги поднимается, становится напротив, совсем близко, и обхватывает его щёки, большими пальцами поглаживая неимоверно мягкую кожу, — я не так хорош в речах, поэтому буду импровизировать. Он прокашливается театрально и приковывает полный обожания взгляд к раскрасневшемуся Чимину. — За этот год в моей жизни всё так поменялось, Чимин-и, знаешь, — он прикрывает глаза на пару секунд, борясь с собственными эмоциями, — определённо в лучшую сторону благодаря тебе. Может быть, год — это совсем немного, но этого времени мне хватило, чтобы понять, что я хочу проводить с тобой каждый день и каждое Рождество. Он медленно опускается на одно колено и достаёт из кармана коробочку из белой атласной ткани, раскрывая её и протягивая Чимину. — Ах, Юнги, — Чимин мило прикрывает рот ладошками и падает на колени тоже, смотря то на переливающийся маленький бриллиантик, то на Юнги. Крупные слёзы стекают по его щекам и блестят так же ярко. — Что скажешь, ягодка? — он мягко сжимает чужое плечо, чувствуя, как бешено заходится сердце. Не поторопился ли он? — Конечно, да, Юнги! — пищит Чимин, бросаясь к нему на шею. Целует щёки, глаза, нос и губы и медленно переводит взгляд на кольцо. — Оно просто бесподобное. Давай наденем его скорее. Юнги вздыхает облегчённо и, взяв руку Чимина, целует каждый пальчик, прежде чем аккуратно продеть безымянный в кольцо. Чимин весь светится, задирает голову вверх, чтобы остановить рвущиеся слёзы и, вдруг, замечает венок омелы. Юнги его взгляд прослеживает и улыбается лукаво. — Кажется, мы должны поцеловаться, — он разводит руками, чем и пользуется Чимин: радостно падает в них, роняя их обоих на пол, и заходится в хохоте, обнимая Юнги всеми конечностями. — Я люблю тебя, — шепчет прямо в губы и целует глубоко, закрепляя сказанное. — Люблю тебя тоже, ягодка, — тихо в ответ. А пальцы сами оглаживают маленькую ладошку, нежно проходясь по кольцу.