Истинный убийца

5 ГЛАВА — Гук… Гук… Они убили Мали… Шум в ушах не даёт расслышать остальные слова Хосока, что во всё горло орёт о том, что гонка была подставой, лишь для отвода глаз. — Гук… Гук… Хосок кричит… Но он кричит в пустоту. Чонгук уже ничего не слышит. Мали… Его Мали… Его мама… Душа разрывается от ужаса услышанного, от шока и неверия. Зверь внутри захлёстывает все чувства, он просто рвёт на куски, сердце разлетается в клочья. Мали… Его Мали… Энигма медленно, очень медленно, поворачивается к Феррари, его глаза полыхают огненно-красным, он орёт так громко, так отчаянно, так пронзительно, во всё горло, что фары на обеих машинах разлетаются вдребезги. Его боль адская. Разрушительная. Бесконечная. Мама… Мама… Как он мог не досмотреть? Не защитить её? Его мамы больше нет? Он делает шаг к машине. Маму убили? Ещё шаг. Он её больше никогда не увидит? Шаг. Смотрит в глаза американцу, который замер от бешеного, оглушающего крика Энигмы. Все конечности словно парализовало, он не может пошевелиться. Доминантная, неистовая аура зверя его душит и он задыхается прямо в машине. Глаза округляются и мужчина задушенно хватает воздух, пена изо рта течёт по подбородку, он дерёт своё горло в дичайшей панике. Но самое страшное не это. Энигма идёт к нему с перекошенным в диком оскале от горя лицом. Он идёт убивать. Чон не медлит. Все самые страшные демоны его души ворвались в этот мир, снося всё живое. Он сейчас не человек. Он сейчас зверь. Он чистилище. Рывком открывая дверь, хватает американца, как тряпку, выволакивая из машины, швыряя со всей дури на землю спиной. И ни секунды не медля, не слушая металлический голос, что пытается его умолять о пощаде, выпускает огромные клыки, хватает его за горло, вырывая зубами кадык и жилы, что тянутся следом. Бурлящий звук захлёбывающегося от собственной крови человека лишь ещё больше сводит его с ума. Кровь американца стекает по его подбородку и когда тот, умирая в жутких муках, роняет свои руки, что цеплялись за плечи Чона, в борьбе за собственную жизнь, опадая в последних секундах жизни, хрипит, Чонгук выпускает клыки из его горла. Пинает ногами обмякшее мёртвое тело и несётся с громким, отчаянным от боли ором к машине. Разворачивая ламбу, летит обратно, на место старта. Сегодня никому не выжить. Он воет раненым зверем, снова и снова колотя руль кулаками в бессилии, от понимания, что он ничего уже не сможет исправить. Мама… Прости. Мама… Проезжая обрыв, шальная мысль промелькнула в голове… Но сначала он уничтожит их всех… Всех… Сука… Слёзы от страшной безысходности застилают глаза, он моргает часто, смахивая влагу с ресниц, не замечая, как орёт от невыносимого ужаса, что сводит с ума. Вот и старт. Энигма не медлит. С громким визгом тормозящих шин, резко выворачивая руль, тормозит прямо возле них. Вылетает за секунду из машины, доставая свой Браунинг. Двое мотоциклистов даже не успевают опомниться. Стреляет им сначала в колени, громким ором разнося по местности своё отчаяние. Те падают на колени, корчась и вопя. После, ногой, сшибает с их голов шлемы, не слушая вопли мучительной боли, и стреляет поочереди обоим в лоб. Головы взрываются и лопаются, как воздушные шары, заливая всё вокруг литрами серой, мерзкой липучей крови. Энигма разбит настолько, что хочется убивать всех вокруг, и он, от ломающей его в осознании происходящего, мучительной, душевной боли, не находящей выхода, стреляет уже по мёртвым телам без остановки, громким воплем сходя с ума от неистового ужаса. Решето из тел ломает так сильно, что бешеный, больной, искалеченный зверь стремится рушить всё вокруг, он вопит во всё горло, срывая голос, падая на колени, и стреляет в воздух, после пуская пули в бензобаки мотоциклов, вырывая из них огненное пламя. Вопящим криком, дерущим душу, разрывает своё сердце на части от ужаса и тоски, ворвавшейся в сердце так скоротечно. Он падает навзничь, ударяясь лицом об асфальт, змеёй крутится в муках, хрипло выстанывая одно лишь имя «Мали». Он мученически умирает в своей скорби. Он уже убит. Он не вынесет этого. Не сможет. Последние пули летят в воздух с криком горя и печали. ******* Все хлопоты по захоронению Мали взяли на себя Хос и Джун. Её нашёл Хосок, заехав к Гуку за документами на очередную поставку. Это была незапланированная поездка, просто по срокам нужно было отписаться поставщикам. А у него всегда открытый доступ ко всем документам. У Чона была важная гонка, он не хотел отвлекать друга от победы, такой важной для него. Мали сидела в гостиной, как обычно, только низко склонив голову и её очки лежали на полу. Любимая ими обоими кошка мяукала так громко. Нож по самую рукоятку торчал в груди, в самое сердце. Её убили враги и что им за это будет, Хосок боится даже думать. Чон перевернёт весь мир. Энигма раздавит всех, как катком. Но сейчас..... Как спасти Гука от ада, не знает никто. Лишь их совместные усилия с Джуном помогают хоть немного, просто находясь молча рядом. Энигма не плачет. Он стонет, заламывая в истерике руки. Он рычит диким волком, снова и снова круша всё вокруг. Чонгук сдался в своей неслыханной муке. Он пьёт, не просыхая, уже несколько дней, рыча и воя в голос. Не даётся никому, он не может поделиться своей дичайшей болью. Он сходит с ума. Открывает утром глаза и снова, и снова, бутылка вискаря ему в помощь. Обросшее щетиной лицо, обвисшие веки, пересохшие губы и извечный по маме стон. Он подыхает. Он будто в полумраке. Не ест, почти не спит, орёт среди ночи от тяжести страданий. Он хочет изгинуть. Хочет раствориться в своей неизмеримо мучительной пытке. Спасти никто его не сможет. Он снова и снова едет к ней, падая на колени, просит воплем на всё кладбище прощения, хватая надгробный камень ледяными руками, утыкаясь лицом в постамент, изрыгая звериный вой тоски и неистовой боли. От отчаяния в сотый раз пересматривает их семейный альбом. Она спасла его. Она украла его ото всех и забрала себе. Она не побоялась и добилась своего. Гук рос с ней с самых 14-ти лет. Он сначала волчонком на всех смотрел, рыча и скалясь. Выпуская тогда ещё не умело клыки, урчал, как малый зверёныш, но не сдавался, давая отпор каждому, кто кидался на него. Никогда не боялся ни драк, ни споров, ничего! Он просто врывался, как одинокий волчонок в бойню и рычал зверски. И как бы его ни били, ни калечили толпой, он громким рывком Энигмы отбивался. Мали… Она просто забрала его. Именно его. Сказав лишь одно, на ушко, перед побегом. — Ты мой сынок! И я тебя никому не отдам! Чонгук не в силах был сдержаться тогда и проплакал всю ночь. А на утро эта волевая женщина наняла машину, и собрав на скорую руку вещи, увезла Гука к себе. Навсегда. В органах опеки не сильно задавались вопросом, кто, кому и кем является. Именно поэтому уже через месяц у Чонгука была именно её фамилия. Чон. Она отдала ему свою любовь, своё сердце, свою жизнь. Она всегда свято верила в него. **** Энигма трёт глаза в дичайшем опьянении, он не знает, какой сегодня день и какое число. Смотрит по сторонам, тяжко вздыхая. Из его рук выпадает альбом с семейными фото. Кожу под глазами сушит, он плакал. Но никогда не скажет об этом другим. Моргает часто-часто, замечая фигуру перед собой. Всматривается внимательно и понимает, что это не мираж. — Гук, я знаю… Тебе больно. Но приди в себя, бро. Ты пьёшь уже две недели. Джун говорит мягко, без нажима, боясь спугнуть очнувшегося от попойки Гука. — Гук, нам пора действовать, слышишь? Чонгук покачиваясь, встаёт с мятой кровати, смотря Джуну прямо в глаза. Там жгучая боль и невыносимая тоска. — Отвези Мали цветы, большой букет. А я пока соберусь. Джун улыбается. — Бро, можно я тебя обниму? Чон сам подходит к другу и обнимает его крепко, чувствуя такое же братское объятие в ответ. — Гук, мы с тобой! Всегда будем с тобой. Давай вместе раздавим этих тварей. Энигма прижимается к телу альфы, друга с тех самых школьных времён. Шепчет тихо-тихо, шипит на ухо. — Я убью их всех, Джун. Уничтожу нахуй. Разорву зубами, как эту американскую мразь. Джун хлопает своего друга по плечу. Его запал ему нравится. Но всё же он побудет пока рядом с ним.