Истинный убийца

21 ГЛАВА Чонгук долго рассматривал спящее лицо малыша, стоя у кровати почти не дыша. Тэхён так крепко и сладко спит, его совершенно не хочется тревожить. Уснул у него на руках, на заднем сиденье Гелендвагена, сломленный после случившегося кошмара. Прикладывая руку к груди, к гулко стучащему сердцу, Чон непроизвольно задерживает дыхание, боясь, что отчаянный, ускоренный ритм в тишине комнаты сможет разбудить мальчишку. Истинный омега пророс в нём, как столетний дуб, пуская корни по его жилам, расплетая ветви по венам и вливая в его кровь столь живительный, растительный сок. То, как он сильно испугался за него, как истерично кричал, звал по имени, бежал в самую гущу дыма, ощутив его запах и осознав, что Чон не сгорел и жив. Он единственный учуял его природный аромат, определив его совершенно точно для себя среди всей этой какофонии запахов пороха, дыма, смерти. Он бежал к нему, плакал, обнимал, утыкаясь своим милым носом в грудь Гука, туда, где рьяно и выламывая рёбра, бешено билось сердце. Чон понимает, что ещё слишком рано о чём-либо судить, но то, что он затронул сердечко омеги, это уже очевидно. Он коснулся своей аурой его тонкой души. Его волчья сущность дикого зверя нашла пристанище в милом, нежном мальчишке и его омежье нутро откликнулось на зов Энигмы. Зов самого редкого существа на планете. Чон поцеловал парнишку снова, наклонившись к нему и почти неосязаемо касаясь его мягких губ. Мозг уже закипал от рвущихся наружу невысказанных чувств. Тело, словно натянутая до предела струна, напряжено и потряхивает. И чтобы не натворить глупостей и не сорваться, Чон резко развернулся на пятках и спешно удалился из комнаты, тихонько прикрывая за собой дверь. Ещё долгих несколько минут стоял в коридоре, пытаясь восстановить дыхание, тяжело дыша носом, облокачиваясь спиной о стену и опустив голову. Лёгкий аромат ландышей заполнил его полностью, до краёв, и уже не выбраться из этого омута. Да он и не желает. Наоборот. Нырнуть бы в него с головой и навсегда. У Чонгука есть незаконченные дела. Сначала он решит все проблемы и уладит все насущные вопросы, и уже тогда всецело отдаст себя на растерзание этого маленького сердцееда, этого юного мальчишки, что вывернул его душу наизнанку. Он просто придёт к нему и скажет всё, что нашептывает ему его истерзанное сердце. Любовь, семья и вместе навсегда. Чонгук никогда не довольствовался малым. Либо всё, либо ничего. Либо пан, либо пропал. И за любовь своего истинного он ещё поборется. Что там для этого делают? Цветы, подарки, прогулки под луной, красивые слова и щенячий взгляд обожания. Он закопает свой Браунинг, к чёртовой матери, прямо в саду. Он выкинет свой любимый трекер с моста. Он зароет топор войны на веки вечные, но подарит покой и спокойствие своему любимому человеку. Он сделает его самым счастливым, лишь бы его только подпустили хоть на шажок ближе. **** Поговорил с Чонином, после того, как привез всех обратно в офис, предупредил не беспокоить Тэхёна и пообещал долго не задерживаться. Рассказал о поездке в полицейский участок. У него есть разговор к этой мрази. И нужно поспешить. Джун уже ждал его в машине. Выехали заполночь. Хосок должен быть уже в полиции и парни рванули туда. ***** Капитан Квон уже встречал их в фойе и, не говоря ни слова, проводил в комнату допросов. Министр Ким, с цепленными наручниками на запястьях, уже сидел там. Его корёжило от злости, когда следователь зачитывал ему вслух обвинения, перечисляя все его злодеяния по статьям. Видеосъёмка с наружной камеры дома Чона в день убийства Мали, номер байка, идентификация личности и все данные указывают на человека, работающего на Чхве. Заказчик сам Ким и уже никакие адвокаты ему не помогут. Доказательства на лицо. И это только один пункт в досье, подготовленном старательным Юнги. И это уже пожизненный срок за убийство. И это то, чего Чонгук добивался. Справедливости. А сколько Мин нарыл махинаций, там ещё на один пожизненный. Но одна махинация всё же прошла мимо и Чон здесь ради этого. — Квон, мне бы перетереть с ним с глазу на глаз, попроси своих псов отвернуться. — Без проблем, Чон, он весь твой. И громкий голос капитана уже раздаёт команды своим людям, те выходят из допросной, оставляя Чона с министром одних. Джун и Хосок караулят за дверью. — Я думаю, тебе не стоит объяснять, что выбраться отсюда ты уже не сможешь, не так ли, Чхве? В твоих же интересах рассказать мне, куда ты дел мою поставку оружия стоимостью в миллион долларов. А иначе я сдержу обещание и тебя драть здесь будут по кругу на завтрак, обед и ужин. И если ты думаешь, что я блефую, проверь своей министерской жопой, насколько я с тобой честен. Глаза высокопоставленной твари наливаются кровью, он шипит и скалится. Вся ненависть к Чону вырывается из него удушающим запахом жжёного сена, горчит и давит тяжёлыми феромонами загнанного в угол зверя. Министр раздувает ноздри, доминант его волка распространяется по допросной, словно снежная лавина, он рычит и смотрит исподлобья, изрыгая проклятия диким рёвом. — Ой, блядь, я тебя умоляю, Чхве. Чон в два шага приближается к Киму и, хватая его за шиворот грязного пиджака, со всей мощью прикладывает его рожей о металлический стол, снова разбивая губы и нос в кровь, размазывая её его же лицом по всему столу. Чхве пытается вырваться, но Чон, как непоколебимая скала, даже не двинулся с места, снова и снова разбивая мерзкую рожу о холодный металл. И Ким сдался. Промямлил размозжёнными губами адрес порта, где спрятал контейнера. Пусан. Самый крупный открытый порт, расположенный в 450 км к юго-востоку от Сеула на берегу Корейского пролива. Там у него выкуплен огромный склад. Это всё, что Энигме от него было нужно. — Увидимся на суде, ебучее ты ничтожество. И я тебе клянусь, если ты меня подставишь, ты до него альфой не доживёшь, я из тебя премиленького омежку сделаю, будешь по членам заключённых скакать, как не в себя. Ну или в себя. Презрительная ухмылка Чона не предвещает ничего хорошего. Последний, самый сильный удар, в который он вложил всю свою боль от потери близкого человека и зубы вылетают из струёй кровящего рта. Серая жидкость разливается по столу, куда приземлилась бессознательная рожа министра, ушедшего в дичайший нокаут от кулака Чона. Не теряя ни минуты, Чон уже несётся к машине, на ходу благодаря своего полицейского друга, что так ему помог сейчас. Джун и Хосок спешат следом. — Едем в порт Пусана. Наш груз там. Хосок усаживается за руль, Чонгук уже восседает на переднем сиденье, Джун сзади. Чонгук набирает номер на быстром наборе. — Рик, потеряшка нашлась, так что выдыхай, всё норм. Я еду в Пусан, оформлю документы и перенаправлю груз в Сеул. Скоро контейнера будут на месте. Сделка состоится. — Что с министром, Чон? — Его задница в опасной близости с отмороженными заключёнными, Джон, так что ему теперь до конца своих дней ходить и оглядываться. Сеул потерял премьер-министра Южной Кореи по внешней обороне. — Чонгук, я хотел поговорить с тобой… о твоих родителях… — Не сейчас, Джон, не сейчас. Решу все вопросы и наберу. Обсудим. Звонок сбрасывается. Рик хороший друг, верный и близкий, подвоха от него не ждёт, но этот разговор Энигма отложит на потом. Гелендваген выжимает две сотни и уже через два часа паркуется в порту. Парни выходят из машины и оглядываются. Глаза слепит яркими, синими прожекторами, расставленными по всему периметру складов. Огромный ангар Чхве, размером с двухэтажный корабль, закрыт на мощный, железный замок, перемотанный металлическими цепями. Охраны пока не видно. На территории шумно, рабочие снуют туда сюда, передвигаясь в синих костюмах с лейбами порта. Чон осматривается, запоминая каждую мелочь, доставая из-за пояса брюк свой Браунинг. Щелчок и курок взведён. — Хос, где твой броник? — А он мне понадобится? — Хосок хмыкает. — Забыл в участке. Он уже включается в игру и глаза блестят диким пламенем. — Не глупи, мы не на детской площадке, блядь. — Чон стягивает с себя бронежилет, протягивая его другу. Смотрит на Кима. Джун поправляет на себе свой и тоже ухмыляется. — Я упакован, не волнуйся. Только вот ты сам под пули, если что, не лезь. Люди министра нас не ждут. Но мало ли что. И парни двигаются вперёд. Ночные сумерки уже начинают потихоньку рассеиваться, растворяясь в утреннем тумане. Они как на ладони. Короткими перебежками добегают до склада, расходясь по обе стороны ангара. Чон показывает знаками, что он обойдёт справа, а друзьям указывает влево. Разбегаются. Тихими шагами исследуют территорию. Пистолеты вскинуты вверх. Наготове. Энигма уже доходит до другого конца склада и видит припаркованную чёрную машину. Окна открыты, сигаретный дым валит клубами, а значит в салоне больше двух человек. Чонгук подкрадывается со стороны багажника. Двое его друзей показываются с другого края склада и, пригнув головы, спешат к нему, держа пистолеты в зажатых кулаках высоко над головой. Громкий хруст под ногами Хосока и сухая ветка ломается со звонким треском. — Твою мать. Чон шипит и из машины раздаётся первый выстрел, точный прицел попадает в грудь Хосока и от сильнейшего удара о броник, парня откидывает на спину. Джун стреляет следом, звон разбитого стекла и мёртвое тело выпадает из машины со стороны переднего сиденья. Крики охраны Чхве и машина резко рвёт вперед, прямо на лежащего на земле Хосока. Джун стреляет по колёсам в попытках остановить автомобиль, но Чон, не раздумывая, несётся к другу. Хватает Хосока за лямки броника, поднимая рывком на себя и громкий выстрел из занесённой вбок от простреленных шин машины, разрывает пулей спину. Чон рычит от боли, оборачиваясь и выпуская всю обойму прямо в капот. Автомобиль бойцов заносит на виражах и раздаётся оглушительный взрыв. Огненное пламя уносит жизни солдат министра. Парни падают на землю, прикрывая головы от взрывной волны. Хосок отчаянно ругается, стаскивая сдавливающий грудь броник и уже переворачивает на спину теряющего сознание Чона. — Джун, его зацепило, блядь, звони Кану. Чёрт его дернул отдать мне свой бронежилет и ещё под пули лезет, спасатель хренов. Хосок орёт, что есть мочи, затаскивая вместе с Джуном бессознательного Энигму, истекающего кровью, в Гелендваген. В больницу им нельзя. Огневое. Много вопросов и куча проблем. Репутации законопослушных граждан конец и Чон их за это по головке не погладит. Джун стягивает с себя пиджак и рубашку, сооружая импровизированный жгут. Нужно попытаться на время приостановить или хотя бы уменьшить поток крови. Всю дорогу до Сеула крепко сжимал пальцы с зажатой в них рубашкой, на спине друга, что не подавал признаков жизни. Парни орут от отчаяния в машине, заезжая на территорию офиса. Хосок выпрыгивает практически на ходу, несясь в открытые двери столовой со стороны сада. Он слышит голоса гостей. — Юнги. Юнги. Орёт дурниной, теряя самообладание от страха за жизнь своего бро. — Готовь медицинский кабинет. Доктор Кан уже едет. — Хосок загнанно дышит, наклоняясь вперед, жадно хватая воздух, упираясь окровавленными руками в колени. — Хос, у тебя кровь… — Юнги уже несётся к нему. — Это не моя. Это Чона. Он в машине…