Истинный убийца

20 ГЛАВА *** Чонгук горит. Всё его тело охвачено кроваво-огненным пламенем, он задыхается в нём, хрипит и кричит от боли, пытаясь вырваться из огня, что стремительно полыхает и пожирает его, поглощая с головы до ног. Огонь жрёт его и нет никакой возможности спасти Энигму. Он умирает. Он падает на колени. Он рычит от жуткой, адской боли. Он больше не может дышать. Он падает, охваченный языками жгучего пламени и больше его не слышно. Его больше нет. И никогда не будет. *** — Тэхён, Тэхён, проснись, дружище, ну проснись же. Чья-то требовательная рука тормошит омегу, громкий крик приводит в сознание и мальчишка открывает влажные глаза. Он плакал во сне. — Тебе приснился кошмар, Тэ. — Чимин обнимает парнишку, крепко прижимая к себе одной рукой, второй легонько касаясь мокрого от испарины лба, вытирая блестящие капли. Белые кудри пропитаны по́том, взлохмаченный, потерянный вид и омега хлопает заспанными глазами, совершенно не понимая, что произошло. Тэхён хватается трясущимися руками за друга, всхлипывая, и протяжно стонет, пытаясь прийти в себя. — Тэ, ну ты чего. Успокойся. Это всего лишь сон. — Чимин тихонько покачивает его из стороны в сторону, стараясь поскорее успокоить и подарить всю свою поддержку. — Всё хорошо, Тэ, ты в безопасности. — Чонгук… — омега хрипит сдавленно, голос совершенно не слушается, — где Чонгук? — Он уехал, но с ним всё в порядке, он жив и здоров. Ох, здорово же тебе вчера досталось, дружище. — тяжёлый вздох Пака словно приводит мальчишку в чувство. — Вчера? Это было вчера? Как я уснул? Где мы вообще? — омега озаряется по сторонам, только сейчас осознавая, что он в спальне Энигмы. — Чонгук забрал тебя у твоего отца, а потом привёз и всех нас. Мы побудем здесь, пока над министром не пройдёт суд. Так сказал Чон. Так что мы все здесь, с тобой. Ты проспал больше 12-ти часов. Уже позднее утро. — Хорошо, что ты меня разбудил, ужасный сон. — Тэхёна всё ещё потряхивает, сердце колошматится от перенесённого во сне ужаса. — Да я у твоей двери уже час круги наматываю. Чон попросил присмотреть за тобой и накормить, как только ты проснёшься. В столовой уже все собрались, ждём только тебя. — Чимин чмокает друга в тёплый лоб и улыбается, подбадривая и делясь с ним своими мягкими, омежьими феромонами. — А куда уехал Чонгук? Надолго? — мальчишка откашливается, говоря ещё немного хрипло и неуверенно. Перед глазами картина устрашающего сна, она никак не хочет покидать его сознание, Тэхён хмурится, мотая головой, чтобы разогнать гнетущие мысли. — Я не знаю, Тэ, он же не отчитывается, но обещал скоро быть. Не волнуйся. Беги скорее в душ, ты весь мокрый, и спускайся, мы тебя ждём, Сани приготовил вкуснейшие, шоколадные маффины. — Пак улыбается ещё шире, зная, как Тэ обожает сладкое и, поднимая его с огромной кровати, подталкивает в сторону ванной комнаты. — И давай скорее, а то всё без тебя съедим. Тэхён переоделся в приготовленной для них гардеробной, на втором этаже, в светлый, спортивный костюм, что идеально подошёл ему по размеру, причесал влажные после душа волосы, и направился в огромную столовую. В голове флешбэком мелькали кадры, как Чон готовил завтрак с тугим хвостом на голове, в чёрной рубашке с короткими рукавами, которые открывали вид на крупные рисунки тату на обеих руках. В памяти всплыла та незамысловатая мелодия, которую Чонгук напевал себе под нос негромко. У Энигмы низкий, бархатистый тембр, но когда он поёт, то берёт достаточно высокие ноты и его голос становится звонким. Тэхён вдруг вспоминает, как Чонгук морщит нос, когда улыбается. А вот он уже рычит от злости и гнева и его клыки блестят и слепят острыми краями. А ещё его взгляд, пронизывающий и такой внимательный, когда он смотрит на него. Тэхён невольно поёжился от воспоминаний. По спине и рукам пробежались мурашки. И вдруг так захотелось его увидеть. Просто посмотреть в эти невероятные, чёрные, такие выразительные глаза. Хочется прикоснуться к его щеке и втянуть носом такой аристократический, древесный аромат коньяка. Ничего подобного в жизни не испытывал. Но испытывает сейчас… Что-то снова и снова возвращает его мыслями к этому мужчине. Словно он им заколдован. Будто он спал, находясь в лёгкой дрёме, не ощущая полноценно свою жизнь. А сейчас, когда омега встретил его, то всё перевернулось с ног на голову, и сердце трепыхается, безнадёжно проваливаясь в этого удивительного мужчину. Он безусловно красив, как Бог. Он такой смелый, горячий, дерзкий, своенравный, дикий и колючий. Но вспоминая его в этой столовой, в фартуке, готовящего завтрак так по-домашнему, когда Тэхён тайком смотрел на него из тёмного угла, уже тогда сердечко омеги вибрировало и сжималось волнительными спазмами. Уже тогда хотелось подойти к нему со спины, прижаться, уткнуться носом в эту накаченную, широченную спину и замереть на несколько часов, не двигаясь. Тэхён не сделает этого. Но очень хочется..... — Ты чего замер у порога, сынок? — Чонин, увидев сына, уже бежит к нему обниматься, вырывая того из воспоминаний, слёзы счастья ручьём текут по лицу. — Тэхён, мой мальчик, как же я рад, что ты цел. Чонгук не пустил к тебе, запретил нам тебя будить, мы прождали всю ночь и утро, но ты так крепко спал. Сыночек, как же я испугался. Папа Ким всхлипывает, обнимая сына, и не может перестать шептать кучу разной информации. Как их спрятали у Джуна. Как они ждали новостей. Как им позвонил Хосок и сообщил, что Чонгук забрал Тэхёна и отправил министра полицейским. Те приехали и забрали его вместе с тем досье, что подготовил Юнги. Ещё несколько людей министра были арестованы и доставлены в полицейский участок. Стрельбу и взрывы замяли, будто ничего и не было. Чонгук у них свой человек. И они знают, какое горе министр причинил Энигме. Но доказательной базы не было. После того, как Чонгук уложил спящего Тэхёна, он вместе с Джуном приехал за ними, забрал их и привёз сюда, оставив всех в офисе. Уезжая, наказал не трогать Его омегу и дать ему выспаться. Обещал скоро вернуться, оставляя своих людей им в защиту. По периметру офиса целый отряд. Чонин рассказывает всё сбивчиво, громко, продолжая прижимать к себе сына. А Тэхён, после фразы «Его омегу», уже ничего не слышал. Такая сладкая нега окутала всё тело. Он истуканчиком стоит, зажатый в объятиях любимого папы, а мысли уже далеко. Там, где-то за пределами этой вселенной, на грани острых, ярких чувств, что вспыхнули в груди, сжимая сердце в тугой захват. Дыхание прервалось от услышанного. Почему сейчас так тепло и уютно на душе? Почему хочется поскорее взглянуть Энигме в его иссиня-чёрные обсидианы и остаться в их глубине навсегда? Омежья сущность сейчас беззвучно скулит, осознавая, что он неистово скучает. Что он ждёт его так нетерпеливо. Что хочется опять забраться в его крепкие объятия и замереть в этих сильных, мощных руках. Хочется уткнуться в широкую грудь своим носом и застыть так статуей, не шевелясь. Хочется… — Сынок, ты меня вообще слышишь? Чонин обеспокоенно всматривается в потерянное лицо Тэхёна, что давно уже мыслями не в этой столовой, и слегка трясёт его за плечи, приводя в себя. Тэхён растерянно кивает, глупо улыбаясь, отчего его глаза щурятся, а пухлые губы слегка подрагивают. Необъяснимое волнение мелкой дрожью пробегается по телу, омега вздыхает и кивает, давая понять, что он здесь и всё слышит. — Я говорю, Чон поехал в полицию, хочет пообщаться с Чхве и узнать, как там обстоят дела. Мы пока всё ещё его гости и домой сможем вернуться после того, как он будет уверен, что твоего отца не выпустят под какой-нибудь залог. Хочет убедиться, что суд всё-таки состоится и он получит по заслугам. — Чонин гладит сына по мягким кудрям, что снова пушистыми кольцами обрамляют нежное лицо омеги. — Я понял, папа. Я рад, что эта сволочь предстанет перед судом. Надеюсь он надолго загремит в тюрьму. — Да, только это, к сожалению, не вернёт Чону его Мали. — голос Юнги подавленный, тихий, он опустил голову, сидя за столом. Рядом с ним сидит Чимин и держит его за руку, тихонько вздыхая. — Нам очень жаль его маму, правда. — Пак опускает глаза, придвигаясь ещё ближе к альфе. — Мы и подумать не могли, что господин Ким способен на такое. Юнги кивает и, поворачиваясь в сторону омеги, мило ему улыбается. Тэхён поднимает «домиком» брови, озадаченный этой картиной. — Министр убил маму господина Чона? — шокированный шёпот раздаётся за спинами. Все оборачиваются. На пороге стоит омега, спасённый из заточения в офисе Ким. — Да, эта мразь должна сгнить в тюрьме. — Юнги шипит сквозь зубы. — Как тебя зовут? — Я Джин, мы вчера не успели познакомиться. Парень протягивает ладонь для рукопожатия и Тэхён пожимает её, представляясь. Сани предлагает всем присесть за стол, наливает чай и расставляет тарелки с ароматными маффинами, щедро политыми шоколадом. — Пожалуйста, позавтракайте, а то Чон мне голову открутит, если его гости останутся голодными. Неизменная, добродушная улыбка повара всех расслабляет. — Не стоит затрагивать эту тему, вдруг Чонгук ненароком услышит. Эта его глубокая боль и самая страшная утрата. - Сани говорит приглушённо, но настойчиво. — Я видел из окна своей комнаты огромную толпу вооружённых солдат, мы что, под каким-то арестом? — Джин чешет затылок, задумчиво рассматривая Сани. — Вы под охраной, глупый омега. Ещё раз такое ляпнешь, останешься без обеда и без ужина. Усёк? — повар хмурится и смотрит строго. — Чонгук вас пытается защитить. И если бы не он, где бы ты сейчас был? Тихий рык от Сани и Джин медленно оседает на стул. — Я не хотел никого обидеть, просто не знаю, как быть сейчас и что делать. — Ничего делать тебе не надо. Кушайте и отдыхайте. Когда приедет Чон, сам вам всё расскажет. — Сани смотрит в упор и омега сдаётся. Кивает мелко и опускает глаза. Раздаётся резкий, громкий визг тормозов и отчаянный крик Хосока. — Юнги, Юнги... Все гости подскакивают со своих мест, ошалело уставившись на альфу, влетевшего в столовую со стороны сада в открытые двери. — Готовь медицинский кабинет. Доктор Кан уже едет. — Хосок загнанно дышит, наклоняясь вперед, жадно хватая воздух, упираясь окровавленными руками в колени. — Хос, у тебя кровь… — Юнги уже несётся к нему. — Это не моя, это Чона. Он в машине.....