Истинный убийца

26 ГЛАВА Ледяные капли дождя хлынули с небосвода, заливая лица присутствующих на этой гнетущей земле, где души уже давно покинули бренный мир. Лютый холод по спине. Энигма ёжится от нахлынувшей горечи. Мурашки по всему телу. Он немеет перед представшей, жуткой картиной. Вонги падает на колени перед каменным постаментом, роняя голову в нижайшем поклоне, крупные слёзы горечи капают на могилу. — Малиии, Малиии, спасибо тебе за нашего сына, Господи, прости нас… Ты только его, Мали. Он только твой… Прости, молю… Боже, как же больно… Вонги перемещается на коленях, поворачиваясь торсом к Чону. Его душераздирающие рыдания разрывают тишину кладбища, переходя в истошный вопль. — Сынок, умоляю тебя, прости, молю… Попробуй меня простить… Она твоя мама… А я твой родной папа и я так виноват. Я так виноват, сынок… Боже… Омега Лим дрожит. Трясётся от безысходности и дичайшего, разрывающего душу на куски, отчаяния. Каштановые волосы, мокрые под дождём, спадают на глаза и Лим стонет, не в силах сдержаться. Он так долго крепился… Больше не может… Больше нет никаких сил… Энигма замирает от картины, развернувшейся перед его глазами, сердце останавливается в своём ритме, он не дышит, он в шоке. Сжимает руку своего мальчика, впервые в жизни ища у кого-то поддержки, не справляясь сам. Ведь он не справляется... Не получается. Боль душит его, цепко хватая за горло, сдавливая с неимоверной силой. Чонгук сейчас медленно угасает. Он мечтал о родителях в детстве. Он молил Бога, чтобы его хоть кто-нибудь любил. Его полюбила Мама… Его Мали. И сейчас она под землёй, молчит и не может ему помочь. Он всю жизнь боец и главарь, он мощь и кремень. Он может всё. Он ни от кого не зависит. Он убивает на раз. Он уничтожает врагов. Он силён и могущественен. Но сейчас он раздавлен, словно под катком. Он в таком ужасе, глядя, как взрослый альфа Хан кидается к его ногам, припадая к чёрным берцам, цепко хватая за подошвы. Альфы хрип такой тихий, такой рваный. Голова со смоляными кудрями, как у него, склоняется в поклоне, утыкаясь лицом в носы его ботинок. Он не говорит. Он шепчет… Лихорадочно… О том, что они виноваты. Что их вина несоизмерима с настоящим и происходящим. Они до сих пор даже не верят, что их сынок позволил им приехать. Приехать к нему… Циничность Энигмы разлетается вдребезги. Разбивается о каменные скалы жёсткой реальности. — Я предатель в твоих глазах, сынок, и ты прав… Боже, Боже, как же мы ошибались, родной наш мальчик. Как же мы были не правы. Я так виноват перед тобой, сынок… В крупной дрожи, рука Вонги тянется к Чону, что замер и не шевелится вовсе. Тэхён стоит сзади Чона, за спиной, крепко сжимая ладонь своего мужчины в своей руке. Чонгук сейчас потерян. Как никогда. Его боль разливается по венам. Боль детского предательства. И он до сих пор никак не понимает..... За что???? Глаза широко распахнуты, губы сжаты в одну непреклонную линию, брови нахмурены. Энигма чувствует, как малыш сзади нервничает, но старается взять себя в руки… От всего того кошмара, что сейчас происходит. Энигма молчит. Он смотрит во все глаза… Охеревая в душе и ломаясь там же. Словно его хребет кто-то перекинул через колено и одним резким рывком крошит в одну секунду. Мысли в разнос… Сердце в хлам… Но всё же. Он ЭНИГМА. Чонгук вдыхает расширенными ноздрями, протяжно и шумно… Тихо… Еле сдерживаясь… Чон медленно, очень медленно переводит взгляд на Рика. Друга… Одним молчаливо-кричащим взглядом говорит лишь глазами. «Останови это безумие, Джон...» Сокрушающее уныние жрёт до мозга костей. И лишь самый родной. Самый нужный… Прижимается к нему со спины, шёпотом на самое ухо. — Чонгук… Чонгук… Чон поворачивается к своему мальчику, тут же утопая в его объятиях. Его глаза смотрят во всю ширь. Он дышит через раз. Он так взволнован. Так поражён. Его малыш… Чонгук мгновением прикасается к его губам и одним вдохом, шёпотом сипит. — Малыш, всё хорошо. Энигма медленно поворачивается обратно к родителям. Вздыхает… Опускает голову, его разрывает на части. Его душит. Душевная боль рвёт в лоскуты… Она его обезоруживает… Она его заворачивает в кокон отчаяния… Кокон детской обиды и безысходности. Тяжело… Выбивает из седла… Выносит мозг вся эта правда… Да кому она была нужна??? Чёрт бы её побрал… Душа исцарапана волком, бьющимся к родным по крови. А Чон не был готов… Не хотел. Он болеет сейчас внутренне… Он так устал. Чёрт бы всё это побрал!!!!!!! Ирония... Лопается в лёгких болезненными спазмами. Взгляд чёрных глаз сейчас бешеный. Ломаный. Но… Он, блядь, Энигма… Он держит себя… Зона комфорта стоит за спиной и тихо сопит… Утыкается своим милым носом в его чёрное пальто. Его родители… Вернулись… Серьёзно? Ад сейчас кажется праздником на фоне его жизни. Чон срывается… От искренних, чудовищных рыданиях Вонги, его папы, от рождения. От преклонённых коленей его отца… — Остановитесь, пожалуйста. Перестаньте. Прошу… Чон властелин многих судеб, он зверь и дикий Энигма. Но сейчас он… Сын… — Вонги, Хан, встаньте... пожалуйста … Чон протягивает к ним заледеневшие руки, цепляя их крепкой хваткой и рывком поднимая на ноги. — Не нужно на колени, не нужно больше… Вонги смотрит побитой собакой на своего родного сына. В голове Чона отбойным молотком бешено бьющееся сердце отдаётся громкими ударами. Душа зарублена острыми гранями отчаяния … Они колят остриём… Они выпускают кровь. Внутрь… Чон словно чувствует металлический привкус крови на языке. Он сам не ожидал от себя таких эмоций, жрущих его сейчас, вспарывая его внутренности огромными клыками взбунтовавшегося волка. Чонгук не сможет отвернуться от этих людей. Он зверь. Он дикарь. Он даже псих. Но с другими, с врагами. Он становился палачом не по своей воли. Но с ними… Он Энигма… И в первую очередь, он благородный, справедливый и он… …Он всё же человек, жаждущий семью, любовь и добро. Чон морщится от клокочущих внутри него сомнений, шока и морального раздрая. Чата Лим поднимается на ноги и с нескрываемой надеждой смотрят на Чона, в глазах столько боли, что не верить им не получается. — Мы поговорим. Я обещаю. Но не здесь. — Чонгук переводит усталый взгляд чёрных глаз на родную могилу. — Она бы вас простила... Чонгук проводит ладонью по каменной плите, с которой любимая Мали улыбается широко и добродушно. Глаза наполняются слезами. Господи, как же он скучает… Сердце сжимается в комок уныния и безысходности. Ничего уже не изменить. Ничего… Но он может дать шанс этим людям, что трясутся от холода и тоски. Он сделает это. Перешагнёт через свою холодность... Он перестанет прикрываться безразличием. Чон не железный. Он всё же человек… *** В офисе пара Лим сидит за большим столом в столовой. Сани отпаивает их горячим чаем и успокоительными, задерживая дыхание каждый раз, смотря на растерянного Энигму, что стоит у порога, склонив угольно-чёрную голову в бок. Он ждёт ответа. Что ему скажут. Он задал лишь один вопрос. Хриплым шёпотом... — За что? Тэхён тенью стоит возле своего истинного, крепко держа его за руку, молчит и украдкой кидает настороженные взгляды на своего мужчину. На своего любимого мужчину. На того, чья судьба целиком и полностью переплелась с его. На всю оставшуюся жизнь. Омега очень переживает и чувствует все бушующие эмоции своего Энигмы, пропуская через себя. Через свою открытую и ранимую душу. Он не может иначе. Вселенная всё решила за них, связав их красной нитью судьбы. Она поселила в их сердцах столько любви, что она заполонила собою всё нутро, обволакивая тёплой истомой и ласковой негой. Тэхён не отойдёт ни на шаг. Ни за что. Он будет держать своего Чонгука за руку, не оставит его в такой трудный момент. Он проживает все душевные стенания своего истинного вместе с ним. Вопрос был задан тихо... Рвущийся наружу рык был задушен самим же Энигмой. — За что??? Сдавленно, приглушённо, еле слышно, но взгляд обжищающих обсидиан искрится яркими лучами, переливаясь в тусклом свете столовой. Омега Лим замирает от этих глаз, пригвождённый к стулу, не в силах произнести ни слова. Он еле дышит от волнения. Хан берёт его за руку. Альфа смотрит на своего родного сына, переводя дыхание. Его голос дрожит в полуночной тишине слабо освещённой комнаты. — Мы хотели назвать тебя Дэгон. Мы очень ждали тебя. И любили ещё не рождённым. — тяжелый вздох рвётся наружу. — Мы с Вонги родились и выросли в глубокой, дремучей деревне недалеко от Тэгу. Она называется Отголь. И предрассудки наших предков повлияли на наше решение. Это всего лишь страх и отчаяние от незнания и человеческой глупости. Мы боялись тебя... — Хан сбивается, гулко сглатывая в дичайшем волнении, боясь, что его не поймут. — Мы ошибались, сынок. Мы очень сильно ошиблись. И не было ни дня, чтобы мы не думали о тебе. Нас сломало то, что мы сами натворили. Наши предки внушили нам мысли о том, что Энигма - это смерть, боль и ужас. Но… — горячая слеза альфы капает, громко шлёпаясь о столешницу. — Но когда ты нас спас тогда, в Ангаре, подвергая себя самого смерти, мы поняли, как были не правы. - надрывно. - Как чертовски мы были не правы!!! Альфа встаёт из-за стола, отпуская руку своего мужа, что всхлипывает отчаянно и держится за сердце, утыкаясь лбом в стол. Хан подходит ближе к Чону и смотрит ему прямо в глаза. Его трусит так сильно, что слышно щёлканье зубов от дрожи, что охватила всё его тело. — Мы понимаем, что невозможно, чтобы ты позволил нам быть ближе к тебе и, скорее всего, ты нас не простишь. Не сможешь... Лим снова шумно сглатывает, оборачиваясь на своего омегу, что смотрит на них во все глаза, полные жгучих слёз, сжимая руки у груди. — Но всё же я спрошу, Чонгук. — вдох-выдох, альфа моргает медленно, снова смотрит в огромные глаза своего сына. — Мы можем быть в твоей жизни хотя бы на расстоянии? Долгое, тяжёлое молчание. Вонги не дышит. Хан не моргает. Чонгук замер. Тэхён сжимает ладонь своего любимого ещё сильнее. Тихое, рваное, еле различимое и произнесённое Энигмой краткое. — Да…