Будь моим светом

Апатия душит. Тренер унизил его и поставил в самую жопу всего танца, хотя Хван всегда был в первых рядах. Хёнджин еле переставляет ноги. Это всё из-за чувств. Он не уделял должного внимания танцам, а проводил время с Ли. Он пишет Феликсу о том, что не сможет прийти на завтрашнее свидание, ссылаясь на плохое самочувствие, даже не врёт, после вечера с лезвием, он вряд ли встанет из-за боли во всём теле, а на следующий день у него скорее всего поднимется температура из-за стресса, и просит прощения. Ли отвечает быстро и, уверяя, что всё хорошо, спрашивает не нужно ли что-то Хвану. Он пишет что нет и убирает телефон. Хёнджин берёт острое лезвие, которое только не давно купил и ещё не успел опробовать и идёт в ванну. Горячая вода оставляет ожоги, а холодное лезвие порезы. Один, за другим. Тело уже всё в крови, а Хван не может стоять и кажется, скоро потеряет сознание, но продолжает наносить увечья. Хёнджину кажется, что в какой-то момент он отключается, но точно сказать не может, ведь в такие моменты он находиться в прострации. Но очнувшись, он находит себя лежащим в луже собственной крови, которая шла без остановки из глубоких ран и смешивалась с горячей водой. Он пытается встать, но сделать это практически невозможно. Ещё несколько попыток и вот, он на ногах. Хван ищет аптечку и найдя обрабатывает раны. Обрабатывая раны, Хёнджин задумывается в какой момент всё пошло по такому пути? В какой момент такое вот стало для него нормой? Он вспоминает своё детство. Мать всегда говорила что он должен быть идеальным. Он отчётливо помнит, когда принёс первую четвёрку, как на него за это кричала мама и что, она кричала. Он помнит, как она говорила, что он станет таким же, как и его отец. Пьяницей. Не станет личностью и нормальным человеком. Это была первая и единственная четвёрка в жизни Хвана. Хёнджин помнит и знает какого это, когда тебя унижают. В начальной школе дети были злы и цеплялись к Хвану. Он был умным и хорошо учился, ведь иначе получит от матери и никем не станет, а дети ненавидели его за это, называя выскочкой и зубрилой. Он был высоким и худым. Его гнобили и за это, называя спичкой. Он набрал вес и мышечную массу. Его назвали жирным. Когда он перешёл в среднюю школу, то похудел до костей и никто ничего ему не сказал, ведь он был среди таких же умных, но травмированных подростков. Которые не улыбаются, не радуются, вообще ничему. У них нет эмоций. Только ненависть к себе и зависть к другим. Внутри Хвана, ещё горел огонёк жизни, который не давал ему стать таким же, или в один из вечеров, в компании острых предметов, провести финальную полосу. Раньше он сверкал, когда танцевал, или писал новую картину. Сейчас же это, лишь небольшая радость. Одной из которых, он лишился. Его назвали недостойным и ненужным. Ему всё ещё нравилось чувство во время танца, но он не чувствовал удовлетворения, когда видел свои движения в отражении зеркала, на последней тренировке. А потом появился Феликс, такой солнечный и милый. Он, как лучик света в его личной вечной тьме. Но нельзя расслабляться и полностью отдаваться чувствам, это может плохо сказаться на его достижениях. На этом Хёнджин решил, что он минимизирует общение с Ли. Хван уснул беспокойным сном. Проснулся он, в третьем часу ночи, из-за жуткого холода. Но его тело горело. У него поднималась температура. Нужно измерить её и выпить лекарства. Хёнджин с трудом отлипает от кровати и, крупно дрожа ищет градусник и таблетки. Прибор показывает 39.8. Руки дрожат, он рассыпает таблетки и глотает, куда больше дозы, запивая водой. Ноги почти не держат. Но он доходит до постели падая туда и в этот момент, надеясь больше никогда не просыпаться. Увы, желанию не суждено сбыться, не смотря на дозу таблеток, что он выпил. Поэтому в первом часу дня его будит звонок Ли, который волнуется о нём и, слыша слабый голос, он практически ставит перед фактом о том, что сейчас же идёт за таблетками и чаем Хвану и бежит к нему. Хёнджин, пытавшийся что-то возразить, на деле и не был то против. С Феликсом хорошо. А сейчас тело ломило от температуры, которая снова поднималась, его тошнило от передоза таблетками, а увечья, нанесённые самостоятельно и полученные случайно, ныли. А Феликс придёт и обнимет, скажет, что всё хорошо, будет заботиться и искренне волноваться. С Хваном такого не было. Но ему чертовский нравиться мысль, что о нём будут заботиться. Но он боялся, что может заразить Ли о чём и попытался ему сказать, но тот лишь отмахнулся со словами, «я из австралии у меня хороший иммунитет» и сбросил вызов, сказав, что будет через пол часа. — Хёнджин, — Ёнбок с порога заключает Хвана в объятия, в его руке пакет с таблетками, чаем и мёдом, которые он купил по дороге к Хёнджину. — Ликси — Хвану не привычна такая забота. Обычно он сам справлялся со всеми болезнями. А тут Ли пришёл к нему, да ещё и потратился. И это после того как он отменил свидание! Феликс отлепился от Хёнджина и прошёл на кухню, где выложил на стол содержимое пакета и пошёл в ванну мыть руки, попутно выпроваживая Хвана в комнату и говоря — Всё, лежи. Я сейчас чай сделаю и приду, а у тебя постельный режим Хёнджин не сопротивлялся, спокойно прошёл в комнату и улёгся на кровати. Он слышал, как Ли на кухне гремит посудой, и как шумит чайник. И это было невообразимым образом очень уютно. Хван взял телефон, на котором было много сообщений. Ему писал его друг Минхо. Он сейчас с родителями за границей, на отдыхе и вернётся уже в этот понедельник. Ли Минхо был… мммм… довольно специфичен. Его родители были такими же строгими и тиранами, но Ли, в отличие от Хёнджина, был не травмированным подростком, а умелым манипулятором и лжецом. По мнению его матери, он был таким же отличником как и Хван, а на деле тут списал, там надавил на жалость, здесь занёс денежку, и вот тебе и отличник. По мнению родственников, он был за ЗОЖ, только учился и танцевал. На деле же, он курил, пил, а его половые связи были очень беспорядочны, пару раз он даже пробовал наркотики, но его вердикт был таков: «и как эта хуета может кому-то нравиться?». По мнению компашки местных гопарей, он был ровным пацаном, на деле, когда они ему помогли и стали бесполезны для него, он сдал их полиции, заработав пару очков в копилку хорошего сына. Продолжать можно бесконечно. Он вёл не просто двойную жизнь. У него было жизней и личностей, столько же, сколько и шрамов Хвана. Но тем не менее, он был просто великолепным другом. Хотя со стороны многие говорили, что он просто ужасен и груб, и что это он виноват в селфхарме Хёнджина. На деле же, именно он успокаивал Хвана, когда он срывался в школе, и проявлял заботу не привычными словами, или бесконечными объятиями, а несколько другими способами. Например, если ему скажешь, что у тебя болят ноги, он не будет тебя жалеть, а посоветует разные упражнения против этого. И это было куда ценнее. Из размышлений о своём друге, Хвана, вывел голос Феликса, который вернулся в комнату с двумя чашками горячего чая. С одной стороны там был мёд, который довольно калориен. А ещё, Ли наверняка заставит его поесть и так можно набрать вес, а с другой… Он устал. Он хочет спокойно есть, но как? Может поговорить с Феликсом? А вдруг не поймёт? Назовёт психом и уйдёт. Нет. Лучше просто деликатно отказаться от еды, а калории с мёда он как-нибудь сожжёт. — Хёнджин, надо выпить чай. И где у тебя градусник? Хван достал прибор, что лежал на прикроватной тумбочке, ведь он только ночью мерил свою температуру. — Давай меряй, — сказал Феликс и присел на край кровати, попивая чай, который заварил себе, и когда Хёнджин устроился по удобнее, то и ему он впихнул кружку с горячим напитком, который приятно согревал изнутри. Когда градусник запищал, оба выпили примерно по пол чашки, и прибор не показал ничего хорошего 38.5 — Сейчас принесу таблетки, — пробормотал Ликс и пошёл на кухню, где лежали коробочки с лекарствами, которые он купил. Весь день Ли не отходил от Хвана, так как его температуру было сбить просто невозможно, хотя бы выше 39 удавалось не давать подняться, и на том спасибо. А тело Хёнджина ломило от температуры, забота Ли скрашивала это состояние, но лишь не много. Феликс наотрез отказался уходить, да и Хван не был против. Поэтому он нырнул под одеяло, предварительно переодевшись в то, что ему вытащил Хёнджин и свернувшись калачиком засопел. Хван вздохнул и приобнял Ли, тот заворочался, но в итоге уснул в чужих объятиях. А Хёнджин успокоился, и так же отдался в царство морфея. Феликс проснулся от неимоверного жара, что исходил от тела рядом. Он извернулся в чужих объятиях и прислонился губами ко лбу старшего. Он просто полыхал. Ли отшатнулся и быстро выбрался из чужих объятий. Хван, потеряв тепло чужого тела свернулся клубочком и тихо захныкал. Сердце Ли сжалось, но он твёрдо направился в ванную за холодным полотенцем, которое положил на лоб Хёнджина, и на кухню за очередной порцией чая и жаропонижающего. Хёнджин проснулся от нежных поглаживаний, чувствуя ужасный жар и холод одновременно. — Хёни, у тебя опять жар… Нужно выпить таблетки, — Феликс сидел рядом, держа в руке чашку с чаем, а рядом, на прикроватной тумбочке, лежали таблетки. Хван с трудом соображал, но заторможенно кивнул и приподнялся на локтях. Ли дал ему таблетки и впихнул в руки чашку с горячим напитком. Хёнджин, не понимая кто он, и где, глотал таблетки и запивал чаем, обжигавшим гортань. Его вырубало и он, допив чай, упал на кровать, скручиваясь от боли во всём теле. — Джини…? — Ёнбок не понимал что происходит. А Хёнджин не ел несколько дней и похоже, всё-таки следовало это сделать, ведь учитывая прошлый передоз таблетками и количество, в котором он глотал их сейчас… — Всё хорошо, Ликс-и, — прохрипел Хёнджин. — Может воды? Я сейчас, — Феликс выглядел обеспокоенно. И Хёнджин не успел его остановить. Ли сорвался с места и побежал на кухню, где схватил ещё и кусок хлеба. Присев обратно, он положил стакан воды и кусок хлеба на тумбу и попытался поднять Хёнджина. С трудом, но ему удалось это сделать и он буквально влил в рот старшему часть воды и впихнул ему хлеб, заставляя жевать, а Хван не понимал, что происходит, но почувствовав такой знакомый вкус калорийной пищи, попытался выплюнуть, но сил не хватало и он тихо заплакал. Ёнбок, понимая, что происходит забрал кусок изо рта, поглаживая по голове лицу, успокаивая уже вовсю ревущего Хёнджина. Видимо Хвану предстоит долгая работа с менталкой, и Ёнбок готов ему помочь.