Дети Охотницы

Начали в одной деревне дети пропадать. То голодная была пора. Все жрать хотели: скот, дичь, люди и даже снег. Зима прогрызала человечьи глаза, кожу драла, за мешковину цеплялась и вниз тянула. На улицу не выйти: то сугроб дверь забьёт, то лёд замки с петлями заморозит. Так ещё пурга закручивала, уводила от белой тропинки вглубь тайги. Дрова не нарубить — скот не накормить. Пропадали мальцы: лет семи — восьми. Сами наружу прошмыгивали: через дверь или окно. Только и оставались от них рожки да следы ножек. Десять — двадцать дырок в снегу, а потом тю-тю. То ль пурга всё заметала, толь те в рай улетали. Бабы выли и просились на улицу выйти. Хотели вместе лес прочистить, тельца хотя бы отыскать. Не дай бог зверь какой обглодает трупик детский! Не успокоится же душа, пока косточки в земле не уляжутся… Но мужики не пускали. Бесполезно рыскать. Буря уже какую ночь бушует. Детей наверняка засыпало, заморозило. Если и пойдут матери — сами, того поди, и окоченеют. А если и найдут кровинушек, то вместе с ними и слягут. Только к концу весны и найдут. Единственное что — окна чем было заколотили, женщин с мелюзгой в избах заперли, да на улицу лишний раз не выпускали. Повезло нам в этой деревне застрять. Полевали мы, да промахнулись. До базы день и ночь тащиться, а из запасов у нас ток карабины, ножи, телогрейки и коробка с подкалиберными. С деревенскими договорились: они харчи и ночлег — мы патруль и охрану. Так и стали посменно с сослуживцем круги вокруг изб наматывать. В один из обходов тот пришёл с трофеем. - Смотри! - сказал он и поставил игрушку. Деревянная лиса ручной работы. На лад Абашевских оленей. - Эт откуда? - спросил я. Тот махнул рукой. - Да какой-то подскрёбыш на окне оставил! Утром пропала девочка. Ребёнок из того дома, где игрушку нашли. Доски на окнах сорваны. Из-за вьюги родители не услышали шума. Мы показали лису. Спросили, не их ли ребёнок обронил? Деревенские ответили. Игрушек с начала заморозок нет. В печках лишь пепел и угольки. Хвороста не хватает. После пропажи мужики больше руки нам не пожимали. В похлёбках начали плавать куриные косточки с протухшей картошкой. Перед тем, как на баковую отправиться, одеяла встряхивали: то на пол чертополох упадёт, то иглы, то зубки молочные. Понять их можно: последние остатки доедаем, а дети всё пропадают. Им же ещё из чего-то кутью готовить… - Проверяй доски на окнах, - сказал сослуживец. Прижал кулак к животу. - Оторвётся где-то гвоздь — считай без ужина! Я рычал на его команды. Зубы показывал. Ногтями карабин царапал. Доски на окнах с закрытыми глазами проверял, на ощупь. Не хотел с хозяевами встречаться. От их взгляда шея гудит и в глазах колит. А ещё хуже: ребёнка в избе увидать... В одну из ночей на обходе попался мне зайчик. С длинными ушками, синей шёрсткой, круглым хвостиком и деревянными не отшлифованными лапками.