***
– Гермиона! Гермиона! Бессмысленно распахнув глаза, я пытаюсь оглядеться и не понимаю, где нахожусь и причём тут девочка из мира Гарри Поттера. Голова болит и кружится, я хватаюсь за неё и ощущаю под пальцами не привычные текучие гладкие тяжёлые волосы, а пушистую копну. На шею и рёбра давит, руки жжёт, живот подводит тошнотой. Я переворачиваюсь на бок и пытаюсь проблеваться, в этот момент рядом раздаётся хлопок, странное существо хватает меня за запястье, после чего меня затягивает в удушающую трубу. Выпав из неё, я мучительно извергаю из себя желчь и желудочный сок. Руки подгибаются, и я падаю в песок. Что?! Меня хватают за плечи, переворачивают, и рыжий парень орёт мне в лицо: – Гермиона! Тут моя психика не выдерживает, и я уплываю в обморок.***
Прихожу в себя в полумраке. Мне хорошо. Сухо, тепло, спокойно. Кто-то шевелится в темноте, и моя правая рука автоматически пытается нащупать что-то. Это память тела. Не моего тела... – Герм? Голос тихий, робкий, уставший и… сломленный. Кажется, «Герм» – это я…***
Ведьмы платят за ведовство многим: кровью, одиночеством, бесконечной борьбой с конкурентками. Перемирие внутри нашего круга заключается несколько раз в год: на Ивана Купалу, в Вальпургиеву Ночь и на Самайн. Тогда и творят самые мощные ритуалы, только так мы можем объединить силу. Это непросто. Вначале мы пьём и едим, приветствуя Жизнь. Потом танцуем, славя Смерть. После – трахаемся, вознося осанну циклу возрождения и всему сущему. Хорошо, что я бисексуальна и для меня секс с представительницами своего пола не является проблемой, как для многих из наших. Потому и ненавидим друг друга ещё сильнее после. Сложно простить ту, в чьих руках ты билась и кричала от яркого оргазма, который никогда не получала с лучшим из мужчин. Мужики нас любят, но нам в ответ любить их нельзя. Мы их жрём энергетически. Поэтому ты либо смотришь, как любящий тебя человек медленно угасает, либо, сжав зубы, шлёшь его подальше. Только после ведьмы мужчине трудно быть с обычной женщиной, и летят они на наш свет, как мотыльки. Обжигаясь, сгорая в пламени чёрной страсти. Уж сколько их сгорело в ведьмином огне – не счесть. Та, по чьей вине я погибла, провела со мной ночь на Ивана Купалу и утром заявила, что я разрушила её жизнь, а значит, она в ответ отнимет мою. Я пожала плечами: знание, что колесо судьбы перевернётся только тогда, когда суждено, и чужая воля – это лишь инструмент, не более того, позволяло жить не думая о будущем, наслаждаясь настоящим, не оборачиваясь на прошлое. А ещё мы тяжело умираем. Смерть взимает с нас свою плату. И мне, можно сказать, повезло. У машины отказали тормоза, и её юзом понесло под «Камаз». Воспоминания о конце моего жизненного пути оказались смазанными и резкими, значит, мучилась я не долго. Бабка моя, Петра, так тяжело умирала, что отцу пришлось крышу дома разбирать, чтоб душа, наконец, отлетела. Трое суток стонала и в грехах каялась. Обычно тогда ведьмы силу передают младшей в роду, но это не всегда помогает. Силу я приняла, но Смерть к бабке Петре не спешила. Не зря у ведьм существуют свои табу и свой кодекс. Не трогаем мы детей малых, зверей бессловесных и беременных женщин. Видно, бабка против внутренней сути пошла. Я её не осуждаю, молодость её на Вторую мировую пришлась, но по делам и расплата. Впечатлилась я тогда так сильно, что кодекс блюла, как монах обет безбрачия – истово. Вот мне и повезло. А может, я просто не стратила, следуя самой же собой выставленным ограничениям. И, здравствуй, новая жизнь! Только вот пришла я не в тело младенца, с которого обычно и начинается новый цикл перерождения, а во взрослое тело. И раз пришла, значит меня звали, взывая к высшей справедливости, уповая на месть. Мы – ведьмы, своего рода инструмент в руках высших сил. Что же случилось с тобой, девочка?***
– Что произошло? – голос сиплый, хозяйка этого тела, видимо, кричала перед смертью. – Нас поймали егеря, переместили в Малфой-менор. Рона и меня в подвал, ты же осталась с Беллатрисой. Она… – Поттер, а это был именно он, гулко сглотнул. – Она пытала тебя. На тебе было не менее ста порезов. И надписи. Флёр убрала что могла, но не все. Они нанесены тёмным артефактом. Прости. Надписи. Пф. Я жива, мне... Сколько там? Восемнадцать, кажется, у меня есть магия, да, в непривычном для меня виде, но так даже круче, а ещё я знаю канон. Да мне охренеть как повезло! Но пугать и так перепуганного мальчишку бурной радостью я не стала, переключившись на дела насущные. – Где мы? – Коттедж «Ракушка», дом Билла и Флёр. Так, Билл у нас Уизли, по рассказам мамы Ро – красавчик. Флёр – магическое существо, вейла. Я принюхалась. Пахло гнездом, перьями и мехом. Первые два логично для вейлы, третье... А, точно, Билла же оборотень покусал. И он хоть и смог избежать проклятия этой расы – насильного оборота, но всё же некоторые черты приобрёл, судя по запаху. Запах Поттера был слабым, тонким. Что-то летнее и хрупкое. Так пахло в сенях у бабки Петры, когда она снимала первый урожай яблок. – Гарри, зажги Люмос. Хочу посмотреть на легендарного мальчика, который выжил и считался вымышленным персонажем в моей вселенной. Поттер засветил небольшой огонёк, и я смогла рассмотреть его. Несмотря на худобу и явно измождённый вид, парень симпатичный: смуглый, зеленоглазый, черноволосый. Интересно, буду ли я снова такой же ядовитой или нет? Насколько я помню, тут ведьмы не убивают своих мужчин. Сейчас проверим. Я молча протянула руку, и Поттер подошёл ко мне. Его ладонь была широкой, горячей и надёжной. И она не стала ледяной от оттока жизненной силы, когда я сжала пальцы. Бинго! Надо будет сучке из Питера свечку поставить в местной церкви. За упокой. Я рассмеялась, не удержав радости, и рука Поттера дрогнула. – Герм? Ты в порядке? – А то! Нам охренеть как повезло, Поттер! Ты ещё не понял?! И, кстати, я знаю, где все крестражи, эта чистокровная дура всё разболтала. Рука Поттера задрожала, и я похлопала его другой успокаивающе. – Сколько их? – голос героя дрогнул. – Змея Реддла, кубок Хельги Хаффлпафф в хранилище Лестрейндж, тиара Ровены Райвенкло в Выручай-комнате, – поколебавшись, я решила не скрывать важного, тем более пока мы наедине. – И ты. Ладонь, так и лежащая в моих руках, дрогнула и вспотела. Я крепче сжала её. – Я… – Не бзди, Поттер! Это решаемо. Я знаю как! Тебе это не очень понравится, но если всё сделать правильно, то с Лордом мы покончим. – Я готов! – надрыв в голосе заставил меня вглядеться в мальчишку. Рука сжалась в кулак, челюсти Поттер сцепил так, что овал лица стал сквадраченным. Эй, да он подумал, что ему придётся умереть! Эх, герой, голова с дырой... Придётся опекать болезного. Хороший мальчик. Чистый, не испорченный. Я погладила костяшки сжатого кулака. Сказала успокаивающе: – Ты не умрёшь, Гарри. – Но... Как?! – Не торопись, сейчас всё объясню. Путь кажется ужасным, но если мы разобьём его на этапы, не так уже и страшно. Поттер смотрел на меня горящими глазами. Хорошо, что он шокирован свалившейся на него информацией и не замечает, что его подруга разительно изменилась. Пусть у меня внешность и голос Гермионы, но лексика тела, словесные обороты и прочие мелочи – от другого человека. От той девочки, которой принадлежало это тело, не осталось ничего. Она ушла безвозвратно. Мягко улыбнувшись Поттеру, я продолжила: – Сначала нужно уничтожить внешние крестражи. И только после – внутренний. Тот, что в школе, достать легче всего. У нас есть карта, у нас есть там друзья. Что-то да придумаем. – А хранилище в Гринготтсе? – нетерпеливо перебил Поттер. – Кто нас туда пустит?! Это же гоблины! Они не вмешиваются в дела волшебников! – Ты думаешь, они рады нахождению столь тёмного артефакта на вверенной им территории? Вспомни, при власти Реддла магические существа преследуются не меньше нечистокровных. Думаю, мы сможем подобрать аргументы. Тем более у нас есть их представитель – Крюкохват. Да и Билл не последний человек в Гринготтсе. Лицо мальчишки расслабилось, и губы раздвинула робкая улыбка. – Герм, ты гений! – А то! – А змея? – Решим. Главное, что мы наконец-то знаем количество, вид и расположение крестражей. Остальное – технические моменты. Поттер нахмурился, закусил губу. – Я правда крестраж? – глухо уточнил он. – Да, солнышко. Ну подумай, почему ты чувствуешь Реддла? Или змею? И что это за связь между вами? – Мерлин, какой кошмар… – Не паникуй. Крестраж защищает своего носителя, так что считай, что все стычки с Неназываемым после того, как ты стал крестражем, по сути были для Тёмного Лорда с самим собой. Что давало тебе шанс выжить. – О… А я списывал это на аномальную удачу и помощь высших сил. – Ага. И, Гарри! – мальчишка вскинул на меня мятежные зелёные глаза. – Очень важно, чтобы никто об этом не узнал. Ты же понимаешь, что сделает Реддл, если поймёт, кто ты? Поттер кивнул. Глаза за стёклами очков смешно расширились. Ребенок совсем ещё. Я протянула руку и погладила его по спутанным волосам. Он замер, а после прикрыл глаза, как голодный до ласки пёс. – Герм, – вдруг всхлипнул он и бросился на грудь, сопливя мне шею. Я гладила его по худенькой, подрагивающей спине и потихоньку диагностировала. Так, что у нас тут? Старые переломы, хреново сросшиеся; анемия; микоз; авитаминоз; глисты; последствия нахождения яда в организме, от которого пострадали почки и печень; в лёгком затемнение от проклятия. Пахать и пахать. Сосредоточившись и запустив пальцы в Поттеровскую шевелюру так, чтобы касаться пальцами кожи, я сняла лишь нервное истощение. Но и этого хватило, чтобы рыдания затихли, а мальчишка обмяк и заснул, основательно придавив меня к постели. Выкарабкавшись из-под него, я прикрыла тощее тельце одеялом и открыла наобум дверь. За ней оказалась крошечная ванная. Отлично! Приняв душ, я провела инвентаризацию тела, что мне досталось. Ножки длинные, сиськи торчащие и хорошей формы, живот подтянутый, бёдра округлые. Ступни и кисти изящные, лодыжки тонкие, шея длинная. Лицо узкое, рот большой, нос прямой и аккуратный. Лоб высокий. Глаза, насколько я помню, у героини были карие, но сейчас цвет сменился на более тёмный. Взгляд бы попроще сделать, слишком уж давящий, такой, как у меня в прошлом теле был. Волосы – пересушенные, ломкие. Это же надо было довести их до такого состояния?! Ужас! На предплечьях припухшие надписи: «грязнокровка», «шлюха», «подстилка предателя крови». Фигня! Забью поверх татуировками. Надо будет только ковен найти и выяснить силу магии, доступной этому телу. Может, я у них тут, вообще, главной буду, учитывая мой опыт. Нанеся на локоны бальзам, я начала промакивать их полотенцем, слегка приподнимая и сжимая. Волнистые волосы требуют специфического ухода, но у меня и в прошлой жизни были подобные. Сделать их гладкими и текучими можно, надо просто знать несколько хитростей: никакой сушки феном, расчёсывания, вытягивания. А вот увлажнение – обязательно! Выйдя в полотенце, я отодвинула занавески и огляделась. Милая комнатка: обои в цветочек, светлое постельное бельё, белый комод, розовый пуф. Такое нравится девочкам в американской глубинке. Я же всегда любила более простые линии и цвета, без кучерявости. Но я ведьма, оно и неудивительно. На стуле нашлась бисерная сумочка. А-ха. Помню-помню. Раскрыв её, я решительно засунула туда руку и пожелала одежду. В руку мне влетел пакет, который я выудила из сумочки, как ногу из чулка. Хрен поймёшь, как оно туда помещалось. В пакете оказался сет: кроссовки, джинсы, футболка, худи, носки, трусы, лифчик. Отлично! Одевшись, я вышла в небольшой коридор. Справа была ещё одна дверь, слева сразу начиналась лестница. Спустившись, я замерла на последней ступени. За столом сидели двое: парень и молодой мужчина. Девушка суетилась у рабочей поверхности кухни. Почувствовав мой взгляд, она обернулась. Сердце сделало кульбит: лицо сердечком, льняные волосы, огромные голубые глаза, пухлый рот. Мой тип. Девушка облизнулась. Вейла чёртова! Нарывается. Я улыбнулась хищно. Сучка смутилась и опустила глаза. – Герм... Рыжий парень, долговязый, с большим ртом и типично английским лицом, вскочил и кинулся ко мне, но замер, не добежав шаг. Я смерила его долгим тяжёлым взглядом. Мне он был неприятен. От него воняло. – Рон, – ну а кто это ещё? – Как ты? – Нормально. Гоблин тут? Я хочу с ним поговорить. – Думаю, мне стоит присутствовать при разговоре. Второй парень, сейчас вмешавшийся в разговор, был красив, несмотря на шрам, пересекавший лицо по диагонали. И пахло от него хорошо – сухим мехом. А вот и волчок-серый бочок. Но он занят сучкой, что сейчас бросала ему в спину испепеляющие взгляды. – Ок, – не стала возражать я. Тем более, что на помощь Билла я рассчитывала.***
Гоблин окопался на первом этаже коттеджа. В затемнённой комнате пахло грибами, землёй и сыростью подземелий. Неприятное существо. Он скалился, пытаясь быть любезным, но я чувствовала от него жажду крови. Несмотря на то, что на тарелке у него лежал кусок сырого мяса, он хотел человечины. – Крюкохват, мне надо связаться с вашим главным, – без обиняков заявила я. – На каком основании? – презрительно уточнил мой оппонент. – На том, что в сейфе Лестрейндж лежит крестраж. Гоблин дёрнулся и посерел. Сидящий рядом Билл побледнел как простокваша. Он, как разрушитель проклятий, отлично знает, что это такое. Интересно, почему тупице Рону не пришла в голову мысль обратиться за помощью к брату? Тот знал точно, как уничтожить подобного рода артефакт. – Н...не может быть! – выдохнул Крюкохват, растерявший всю кровожадность и превратившийся в переспевший дождевик – пни – пыхнет зелёным дымом. – Вот поэтому я и желаю связаться с кем-то более компетентным. Гоблин повернулся к Биллу, которого до этого принципиально игнорировал. – Мистер Уизли, могу я воспользоваться вашим камином? – Увы, он заблокирован, так как коттедж скрыт под чарами, но я могу вас аппарировать. – Буду благодарен.***
Когда Билл и Крюкохват аппарировали с пляжа, я вернулась в дом и села к столу. – Твои волосы, – неуверенно сказал Рон. – Они другие. – Не нравится? – Красиво... – Спасибо. Флёр, – обратилась я к застывшей у плиты вейле. – У тебя не будет случайно полыни и лирного корня? Хочу сварить настойку от паразитов. Вейла кивнула и приглашающе махнула мне рукой. В тесной кладовке пахло травами. Рот у Флёр оказался мягким и податливым, грудь упругой, а тело – отзывчивым и легковозбудимым. Она кончила быстро, жарко выдохнув мне в рот, стоило мне запустить одну руку ей в трусики и прихватить второй рукой сжавшийся в горошину сосок. Какое-то время она бурно дышала, расфокусированно глядя в пустоту, а после занялась мной. Лизала она отменно, прикрыв глаза от удовольствия и лаская параллельно себя. Я, глядя на неё сверху, вплела пальцы в тонкие шелковистые волосы вейлы и слегка сжала, не желая давить. Уверенные движения языка, непрерывность, нарастающий темп: детка знала толк в куннилингусе. Кончив, я потянула Флёр вверх и слизала свою смазку с пухлых губ, целуя легко и благодарно. – Ты не Гермиона, – сказала вейла, когда мы привели одежду в порядок и нашли необходимые компоненты, за которыми, собственно, и пришли в кладовку. – Она умерла, – не стала скрывать очевидного я. – Кто ты? – Ведьма из Конотопа. – О, Мерлин! Ведьма! – Прости? – Их почти не осталось... Во Франции ковен состоит всего из трёх, и самой младшей сто три года. А в Британии так и вовсе нет. – Теперь есть, – усмехнулась я. Интересное кино. Куда они все подевались? – Что это за страна? – Флёр смотрела на меня с восхищением. – Конопот? – Конотоп, – поправила я. – Это город. А страна – Украина. – Не знаю такую... – Не важно. Что стало с британскими ведьмами? – Вымерли, разбежались, притаились. Ковен что- то не поделил с Неназываемым. – Колдуны? – Тех он первыми уничтожил, – махнула рукой Флёр. – Ты была магглой? В прошлой жизни? – Сложно сказать, магглой или нет. У вас таких, возможно, называют сквибами. Но это тело магию имеет, я её чувствую. В груди действительно шевелился горячий пушистый шар. Я ощутила его слабо, когда мылась, а сейчас, во время секса с вейлочкой, он во время оргазма вспыхнул жарким протуберанцем.***
Настойку я сварила по старинке: на плите в кастрюле. Лаборатории в коттедже не было, да я в ней и не нуждалась. Выпив сама и напоив Рона, я оставила двойную порцию для Поттера. Глисты нам не нужны, пусть даже это безобидные острицы. Ближе к вечеру вернулся уставший Билл. – Всё вышло. Слово «всё» он выделил интонацией, и я поняла, что с самым недоступным для нас крестражем покончено. Отлично! Подойдя к волку, я мягко поцеловала его в губы, выражая благодарность и обещая. Он принюхался и облизнулся. Глаза полыхнули жёлтым. Интересно, у него есть узел? Поднявшись наверх, я потрясла Поттера за плечо, и он вскинулся, шаря руками по одеялу. Палочку ищет, догадалась я. От очков у него остался красный след на виске, а глаза за стёклами были уставшими и мутными. – Не дёргайся, это я. С одним крестражем покончено. – Но... как? – Ты забыл, что Билл работает в Гринготтсе. И работает именно с проклятиями. Гоблины не заинтересованы в хранении столь тёмного артефакта. Их прерогатива – только ценности. Крестраж в чаше Хельги Хаффлпафф разрушен, сама чаша возвращена в хранилище. Собственные законы они не преступили. – Герм! Мерлин, Герм, это так потрясающе! После стольких месяцев! Я так счастлив! Погладив воодушевлённого мальчишку по голове, я велела принять душ и спускаться к ужину. Перед едой Поттер, морщась, выпил стакан настойки. Второй я оставила ему на утро.***
Ночь я провела между Флёр и Биллом, отрываясь по полной программе. Билл оказался горячим парнем, а вейлочка – так вообще выше всяких похвал. И да, от звериной сути Уизли достался отличный член. Девственницей Гермиона Грейнджер не была, и кому досталась честь лишить её невинности, выяснила. Увы, это оказалась сука Беллатрис. Она разворотила там всё бедной девочке ножом, как рассказала Флёр. Хорошо, что не тем тёмным артефактом, от которого не заживают шрамы. Я поняла, что отомщу обязательно.***
Утром я сварила Флёр зелье для беременности. Мы немного поболтали после оргии и выяснилось, что из-за того, что Билла укусил оборотень, сущность вейлы отвергает его семя. Полноценным оборотнем парень не стал, как я и предполагала, но животная составляющая Флёр считала по-другому. Что ж, волчье лыко, перья вейлы и немного моей крови помогут. Над зельем я ещё и пошептала. Скоро полнолуние, как раз зелье войдёт в силу. Рон, ночевавший с Гарри, утром смотрел на меня с подозрением, но предъявить мне рыжий ничего не мог. Да мы и не пара. После завтрака я поднялась наверх, и мы стали думать, что делать с оставшимися крестражами. В Малфой-менор соваться пока не хотелось – слишком были свежи воспоминания. Значит, оставался Хогвартс.