Какая разница

Тихий, едва неслышный плеск воды успокаивает, почти ощутимо колышет размеренностью и давно забытым покоем. Усяню кажется, что это сон из детства, когда было столько счастья и безмятежного веселья. Просыпаться очень не хочется: даже сейчас во сне он знает, что реальность ему не понравится, — но настойчивый солнечный луч щекочет ресницы и припекает правую щеку. - Очнулся? Значит не показалось. Усянь улыбается, тянет к лицу руку и растирает его шершавой ладонью. Только после этого он открывает глаза и видит наполненную светом и воздухом комнату со знакомыми тонкими занавесками, покачивающимися от легкого ветра лиловыми облаками. Почти посередине этого благолепия и покоя возвышается мрачная фигура Цзян Чэна. - Ну, наконец-то. Тон недовольный, лицо надменное, но в глазах заметен след беспокойства, которое он так старательно прячет в глубине. Эта игра уже привычна и Усянь на нее не ведется. Он садится, сдерживая стон – ребра болят уже не так сильно, но все еще ощутимо. - А-Чэн, - улыбается открыто и радостно. - Вэй Усянь, — тут же мстительно выставляет защитный забор из тона и слов глава клана. Усянь легко смеется, немного запрокидывая голову - уловки шиди его не обманут. - Что произошло? - Как ты там оказался? Вопросы атакуют одновременно, заставляя обоих одновременно замолчать. - Ты первый, — опередил Цзянь Чэн и Усянь немного загрустил от необходимости объясняться. В такой ситуации не отшутишься банальным «ударился об угол». Но он не знал, что сказать. Как объяснить то, что произошло? Что внезапно Ханьгуань-цзюн свихнулся, вдохнув ядовитых испарений трех тысяч гусуланьских правил? Осторожно наполнив легкие воздухом Усянь понял, что сам только сейчас получил возможность подумать обо всем, осознать. Но не было понимания. Вопрос Цзянь Чэна одновременно был и его вопросом: что произошло? А ответа не было. - Не знаю, — выдохнул Усянь, сгибаясь под тяжестью непонимания и отголоска отчаяния. - Хорошенькое дело, — усмехнулся Чэн. – Ты словно от собственных демонов бежал, а что случилось не знаешь? Вэй Ин поднял на него беспомощный взгляд. - Что ты опять натворил? - Почему сразу я?! - А кто кроме тебя? – Цзянь Чэн тоже повысил голос. Чуть помолчал и гаркнул: - Пошагово! Как все было?! И Усянь, спотыкаясь на каждом слове, задыхаясь и краснея начал рассказывать. Некоторые моменты он, щадя психическое здоровье шиди, лишь упоминал, но довольно четко и подробно описывал изменения в настроении и поведении Ханьгуань-цзюна. Но даже это не помогло уловить причину его поступка, странного и жестокого решения. Когда рассказ был закончен оба замолчали, обдумывая информацию и не находя ответа. Даже история с Цзинь Гуанъяо и Не Хуайсаном казалась детской загадкой по сравнению с этой. Там хоть и не сразу, но были ясны мотивы всех героев, но здесь… - Я проголодался, — вздохнул Усянь. Последний раз нормально он ел очень давно, а отдохнувший в покое организм требовал дальнейшего восстановления. - Может тебе суп из корней лотоса и свиных ребрышек сварить? – Ехидно спросил Цзянь Чэн. - Зачем ты так? – Пришибленно пробормотал Усянь. Чэн хмыкнул. - Идем. Все готово. Или тебе сюда принести? - Нет, я в порядке, — Тут же подхватился Усянь и уверенно поднялся с кровати. Состояние его и правда улучшилось. Он не помнил этого, но судя по всему его как-то умудрились напичкать лечебными пилюлями. В бой, конечно, было рановато, но дойти до накрытого стола сил вполне достаточно. Чинно и неторопливо, обмениваясь ничего не значащими фразами о погоде, лотосах и криках чаек над озером они вышли из комнаты, в которой расположили раненого, до террасы, с которой открывался самый лучший и такой родной вид на озеро. На Усяня нахлынули воспоминания, от которых он бегал с тех пор, как путь в Пристань Лотоса ему был закрыт, он притих. И Чэн замолчал, заметив состояние шисюна. Только легко ладонью подтолкнул в сторону стола. Усянь благодарно улыбнулся, сел и принюхался. - Серьезно? – поднял недоверчиво вопросительный взгляд на шиди, боясь открыть крышку, прячущую в миске знакомый аромат. - Что? – А тот сделал безмятежно-непонимающий вид. Подрагивающими пальцами Усянь все же снял тонкую фарфоровую крышечку и вдохнул. - Добро пожаловать домой, — тихо проговорил Чэн. Усянь давился слезами, глотая суп с такой жадностью, будто не ел с самого возвращения из небытия. - Ты хоть жуй что ли. Спокойный и, почему-то, немного виноватый голос Цзянь Чэна выдернул Усяня из топи переживаний. Он закивал, выпрямил спину и вернулся к еде, когда руки перестали дрожать. В конце концов вернувшись уже во всех смыслах Усянь все же задал вопрос, на который ранее ему не ответили. - Так как ты оказался в Гусу? - По делам клана, — скучающим тоном ответил Чэн. - Так поздно? - Засиделись с Цзэу-цзюнем. - А, — Усянь кивнул, про себя удивляясь тому, о чем можно так долго говорить с Первым Нефритом. А потом вдруг вскинулся, что-то припоминая: - Он, разве, не того? – Слизывая капли ароматного бульона с губ, поднял голову он. – Не ушел в добровольное заточение? - Уединение, — буркнул Цзянь Чэн. – Он не закрылся от мира полностью и иногда общается. - С тобой? – Удивился Усянь. - И со мной тоже, — и не давая передышки сразу кинул вопрос: - Так что ты теперь намерен делать? И недавно пришедшие проблемы вернулись всем своим грузом. Усянь поник, облокотился на столешницу, устраивая голову на кулаке. Он не знал, что делать. Снова не знал, но теперь не с безнадежным отчаянием, которое отрезало ему все нити надежды. Сейчас было по-другому. - Сначала я хотел бы выслушать его. И тут неожиданно Цзянь Чэн взвился, стукнув кулаком по столу. Ну ни дать ни взять госпожа Юй в гневе от очередной выходки Вэй Усяня. - Выслушать?! Ты еще намерен с ним разговаривать после того, как он тебя так отделал?! От неожиданности Усянь только рот открыл – в кои-то веки орали не на него. Точнее все еще на него, но обвиняли другого. - Он не отделывал, — начал Усянь. – Ребра я сам сломал. Так получилось. Но я хотел бы узнать какого Циженя он меня решил запереть. - Я тебя не понимаю, — Цзянь Чэн продолжал гневно дышать, сверкая глазами и кольцом на пальце. Собственно, Усянь давно привык к тому, что его не понимали. Именно поэтому он и хотел бы услышать ответ на вопрос от самого Лань Чжаня. Ханьгуан-цзюна. - На твоем месте я бы, — властным голосом опытного главы клана начал Цзянь Чэн, но тут его перебили. - Глава клана, пришли два господина. Просят принять. Очень. Они переглянулись, шестым чувством догадываясь о том, кто именно пришел. - Зови, — Чэн поднялся, моментально подбираясь, как перед ночной охотой.