Пустяк

Люблю чувствовать грунт под ногами Ненавижу вокзалы, всегда страх не вернуться Жду то Солнце, то воду с неба Я давно не был пьяным, так чтоб падал и падал Все это странно, но правда, как и любой… Крики, крики, крики. Дима пытается абстрагироваться от них. Вроде получается.. Жесткая пощечина прилетает неожиданно. Завтра будет фингал, чернокнижник отрешенно трогает скулу, легкое жжение подтверждает догадку. Всёнормальновсёнормально, обида подступает к горлу, хочется немного любви, хочется так, как было всего пару месяцев назад. И Дима искренне верит, что завтра так и будет. Он каждый день верит, что завтра скоро наступит, но этого не происходит уже долго. Просто, просто нужно потерпеть. Удар головой об стену. Он сам виноват. Точно, сам глупо поступил, Костя прав. Это все заслужено, вроде. Удар в живот, завтра надо будет съездить в травму. Костя, кажется, кричит: "Снял уже штаны перед Шепсом? Тварь ты продажная, он тебя приголубил и все, уже Костя тебе не нужен?! Я тебя убью, ублюдок. Смотреть даже больше на него не смей." Глаза аланского провидца заволочены пеленой отвратительно-ужасающей ярости. Каждое мгновение, проведенное наедине с Костей, превращается в пламеносные агонии любви, дарующие леденящий ужас и мягкую нежную обиду. Костя грубо хватает младшего за руку, завтра точно будет синяк, разворачивает. Одежда рвется на Димином теле, и с ужасом в глазах он понимает, что ему некуда деться, и парень принимает всю ситуацию. Грубые толчки, отдающиеся саднящей болью в теле, грубый Костя. Кажется, что Гецати все устраивает в таких отношениях, так какой же он настоящий? Такой, каким был раньше, или такой, какой сейчас? Но Дима уже не помнит, как было раньше. Грозное рычание режет ушные перепонки: "Ещё раз ты подойдёшь к своему Шепсу, и это покажется тебе детскими играми, ты меня услышал?!" Не до конца насладившись Диминым бессилием, Костя берет в руки кухонный нож, наверное, именно в этот момент Дима ощущает страх, сердце начинает биться быстрее, а кровь в венах стынет. Чернокнижник, кажется, пытается сбежать. Но это бесполезно, хрупкий от природы и слабый из-за недоеданий и недосыпов парень не может противостоять огромному мускулистому Косте. Когда, как оказалось, раскаленный до предела нож пронзил левое плечо, что-то в Диме сгорало. И это что-то выжигало всё на своем пути. Сгорела сначала вера, вера в Костину любовь, потом сгорела надежда, надежда на чью-то помощь и спасение, а потом сгорела любовь. Любовь, если вам интересно, горит дольше и больнее всего. А вместе с любовью сгорают и все краски мира. Все начинает казаться чернильно-черным. Блядски-чернильно-черные слезы стекают по щекам чернокнижника. Он, конечно, не видит, но знает, уверен. Отвратительно-чернильно-черная кровь вытекает из необычного узора на плече. Дима чувствует тяжесть в груди. И это, наверное, сгоревшие ожидания. Целая куча пепла. Косте, как никогда всегда, поебать на слезы своего парня. Ярко-алая кровь сгустками стекает по плечу, неописуемая боль проноситься по Диминому телу новой волной, кажется, сейчас еще больнее, чем пару мгновений назад. Нервы накалены до предела. Отвратительно-выклейменный ожог, который уже, вроде родной, с которым, вроде уже нужно смириться, который останется то ли выжженным, то ли вырезанным на плече на-все-гда... Навсегда. Кажется, Костя уходит, да, точно уходит. Хлопает дверь. Но Диме уже как то пофиг. Парень нервно смотрит на левое плечо и видит клеймо Леди Винтер, безобразная, мерзкая, скотская лилия. Но Дима смеется, эта уродливая лилия, так иронично перекрывает паутинку черных слов на латинском Homines non odi, sed ejus vitia. Заслужил ли Дима такое клеймо позора? Теперь чернокнижник уже не может точно ответить на свой вопрос. Наверное заслужил. Он виноват. Но мозг уже не слушает сердце и хочется просто сдохнуть. Матвеев выбегает из квартиры, наспех одевшись, и как ополоумевший бросается под проезжающую мимо машину. Скрип тормозов, автомобилист вовремя успевает остановиться. И чернокнижник, отшатнувшись от проезжей части, идет куда-то в глубь парка. Толчок в спину. А может, и не было никакого толчка. Но, тем не менее, Дима уже лежит на асфальте, а проходящая мимо девушка вскрикивает и бросается к нему. Дима думает. Нет, Дима уже не думает. Диме уже ничего не поможет. Звуками сирены проложена ему дорога в ад.