Выходной

—Здравствуйте. — Он по привычке кивнул ассистентке на ресепшоне, заваривающей себе чай, забрал ключи. И, стягивая с себя шарф, широкой походкой помчался по левому коридору, к своему излюбленному кабинету в самом мрачном углу больницы. Дверь открылась, на него сразу же повеяло прохладой и запахом формалина. Плафоны зажглись по одному, мигая и жужжа. Пальто, мокрое от снега, шлепнулось о спинку стула. Стах упер руки в бока и огляделся по сторонам. И...что делать? Работы то нет. Взял рабочий телефон, позвонил на ресепшен. —Ольга, у нас всех терапевтов сегодня в достатке? —Да, вышли с больничного даже самые ленивые. Ну здорово. Что тогда делать? Бумаги заполнить? —А вообще, кого нет? —Все на месте. —Ладно. — Он вздохнул. — А...Бурах? Бурах где? —Еще не пришел. А вы...вы хотите чай? Стах на секунду залип, высматривая в окне кружащие липкие снежинки. Еще темно, город пока не проснулся, но уже потихоньку выползал из уютной постели. Постель... Эхх, постель, вот бы в ней сейчас оказаться. —Чай? —Какая-то неведомая сила заставила предложить. —Ну, раз даже сила... Воспользовавшись моментом, он засунул руку в ящик стола, достал оттуда записную книжку и стал лениво рыться в ней. Вспоминать этапы недописанной формулы настоев, которые учил его варить Исидор. Жаль, что он умер...Помог бы. Хоть ради приличия. Ольга распахнула дверь и хлопнула ему кружку на стол, где недавно еще лежал труп. Он смерил ее усталым взглядом, на что дама только пожала плечами и улыбнулась, растянув в широкой улыбке накрашенные блестящей помадой губы. Эта барышня вообще мало чего стеснялась. Приходила рано, уходила поздно и не считала лишним упрекнуть всех и каждого в своей переработке. Артем не отвечал, работы мало. Рубин погрузился в свои личные записи, стал думать, мудрить... Начал беситься, что тугая голова ничего не соображает с утра, даже чай не помог. Ну как так? Неужели никто вообще не умер? —Ты че так рано? — Сонный голос Грифа из телефона. —Твоих не пыряли недавно? —Нет! Дай поспать, долбанулся? Время семь утра. Сбросил. И...что делать? Снова начал читать свои почеркушки, про линии, про твирь, про всю эту ерунду, которой они занимались с Исидором и в чем так преуспел Бурах. Вот козел. Талантливый ведь. Шли минуты. Полчаса. Час. Штиль. От начальства ни слуху ни духу, впервые такое, что работы нет. В больнице вечером было куда приятнее, чем утром. Утром, сидя за столом, тебе приходится сталкиваться с фактом, что на работе придется просидеть еще часов десять, со всеми внезапными поручениями. А вечером ажиотаж. Когда темно, персонал уже расслаблен, людей не так много. Идет уборка кабинетов, закрывается столовая. Можно халтурить. Стах выглянул за дверь, чтобы прогуляться до курилки и увидел полную больницу народу. Как обычно, бабки уселись в очереди к стоматологу, неврологу, терапевту...Вот сами подумали бы, что сделает стоматолог тут, в Горхонске? Только угробит зубы и все. —О, Станислав! — Его хлопнули по спине. — У меня, в кои то веки, дела, даже на перекур некогда! А, травматолог. Знакомый Васильев со смешными черными усами, подвернутыми кверху. —Доброе утро. —Вы курить? Не спешите туда! —И почему же. —Там все перегородили, устроили ремонт, туда теперь ходить нельзя. Стах раздраженно цокнул языком и разосадованно выдохнул. Коллега сочувствующе похлопал его по плечу. —Шли бы вы домой, Рубин. — В полголоса сказал он. — Если мертвых нет...С чем я вас лично поздравляю! Ладно, мне еще складскому детенышу швы накладывать. И проскользнул дальше по коридору. Стах остался на месте, развернулся на полпути и пошел обратно в сторону своего кабинета. В заднем кармане штанов завибрировал телефон и только кафель на стенах видел то, с каким свирепством патанатом выхватил его и ответил на звонок. —Стасян, звонил? —Звонил, — Пробасил он в трубку. — У меня работы нет. —Ну так иди домой. Тишина. —Что значит "иди домой"? —Ну, дело ты закончил, так иди отоспись, я отмажу если что. Хотя ты и так заменял меня раза четыре. Все же живы. —Ну хоть бы кто умер. —Стах! —Ладно. Подумаю. Идея прийти домой и отоспаться звучала...заманчиво. За окном все еще ненавязчивый липучий снегопад. Рубин вздохнул прошмыгнул в свой все такой же пустой одинокий кабинет. Он глянул на записи. Потом на документацию. Потом на пальто. Вредный голос такого же характера уговаривал схватить пальто, укутаться в него и выскочить из стен этой кафельной тюрьмы в объятия теплого одеяла под лоном родной квартиры в Жильниках. Характер же велел найти себе занятие. Последний, под гнетом усталости и явной недоплаты со стороны начальства, оказался слабей. На улице едва рассвело. Снег лип к ботинкам и хрустел под подошвой, а пустые улицы с покосившимися фонарями, сонно впускали родного Стаха в свои лабиринты знакомых с детства тропинок. Автобус опоздал. Пошел пешком. Пока шел вспомнил почему не надел перчатки. Оставил на батарее. Вроде даже не допил свой кофе и не сходил в душ. Нос замерз, брови сами собой хмурились, он уже пожалел, что вышел из больницы. Глаза слезились от ветра. Ну вот, уже и крышу дома видно. Никто из прохожих ему не кивнул, ветер утихал, ноги не замерзли только благодаря шерстяным носкам. Толстые и темно-зеленые, подарок Артема. Дверь в подъезд по-родному скрипнула, он отряхнул ноги о порог и поднялся к себе. Пошерудил ключами, толкнул дверь, приподнимая ее и повернул ключ. Дом, милый дом! Пальто упало на вешалку. Обувь отставлена к батарее. Он включил обогреватель, поставил чайник на плиту. Газ трещал, пока он не поднес спичку и конфорка не загорелась. Он задул спичку, чтобы та не обожгла задубевшие негнущиеся пальцы. Вот, казалось бы, ничего не сделал, а так устал. Он поплелся в спальню, стаскивая с себя по пути штаны, путаясь немного в ремне. Потом, со спущенными джинсами уселся или, скорее, рухнул на кровать. Она скрипнула. Выдохнул и лениво стащил с ног одежду. Стах упал головой на подушку, чувствуя, как приятно горит лицо и руки, только что с мороза в тепле. Кровать...любимая его кровать, как он мечтал о ней с самого утра. Из постельной неги все же следовало выбраться, что удалось не с первого раза. Помыть руки, например. Проснуться помог свистящий чайник. Уже в домашнем, одну руку сунув в карман домашних треников, Стах стоял у окна и пил чай, перебирая возможные варианты, чем занять себя. Есть ли дома какая то работа, можно ли продолжить исследовательскую? Про него никто не вспомнил. Так странно. Даже Гриф сегодня занят, а он еще тот бездельник, ему же лишь бы зад правильно просидеть на складах. И Бурах молчит. Все молчат. Всем есть что делать. Одному Рубину нечего впервые за столько времени. Он даже улыбнулся, не веря происходящему. Слабенько, одними уголками губ, перед тем как отпить из кружки и поставить ее на подоконник. Запрыгнул в постель, взял телефон. Проверил еще раз, нет, все точно молчат. А погода совсем испоганилась, выло только так. Печаль от безделия уже надоела. Он отогрелся, хотелось есть, но готовить ни сил, ни времени, ни...еды толком. Ладно. Свое Стах отработал, остальное за Бурахом, пусть хоть чем-то этот увалень займется. Может, дома надо было сделать уборку... Хороший день, в Горхонске все были пусть и не очень здоровы, но еще как живы. Поэтому Станислав мог спать спокойно. В теплых вещах и под одеялом с пятнышком от кофе. С дыркой на пятке на шерстяном носке. Дома, один, подальше от работы, трупов и больницы.