Огонь в тумане

«Я... Умру?» эта мысль, казалось, должна была быть последней у столпа, когда он почувствовал, что его конечности сжали чуть сильнее с помощью нитей, а глаза начали очень медленно закрываться, пока веки полностью не закрылись. Они казались насколько тяжелыми, что, Муичиро мог поклясться, были весом с тонну. Само тело не отличалось от век, и если последние были всего однотонные, то тело было минимум в сто раз больше и было такое чувство, что оно налилось свинцом и не хотело двигаться вовсе. Словно оно всю жизнь никогда не двигалось. Такие речи можно было говорить про характер столпа – оно не сдвинулось с места и иногда Токито не мог нормально выразить свои чувства, рассказать о своих ранах, о том, как они болят и очень много других примеров, где сильный столп по характеру был даже меньше ребенка. Но если так подумать, он и так ребенок, в этом году исполняется всего двенадцать лет, довольно мало для истребителя и довольно много для того, что бы называть того ребенком, ведь до пубертата осталось всего ничего. Хотя не ему судить, ведь мысли об этом сразу же улетучивались, как появлялись в его малолетней голове. Но почему сейчас, когда он на грани смерти, столп вспоминает это? Предсмертные воспоминания? Значит он и вправду умрёт? Именно об этом думать не хотелось, но жгучая и острая боль буквально нитями обволакивала его ноги и руки, а капельки крови, что иногда падали и на его одежду, придавали атмосферы перед смертью. Что будет с его "учеником"? Токито сразу же оссекся. Почему он думает об этом паршивце, что занимает его драгоценное время, которое он мог посвятить убийством демонов? Ответа не было, но вопрос слишком яро летал в голове, из-за чего она невольно начала болеть. Он так и умрет? Не зная ответа на тот вопрос? Хотя... В голове всю его подсознательную жизнь крутились лишь вопросы. Почему именно он? Почему он не может вспомнить ничего про свою прошлую жизнь? Почему он ничего не помнит? Было ли у него хоть одна вещь, что была для него дорога́? Был ли у него брат? Была ли у него сестра? Были ли у него родители? А друзья? Знакомые с соседнего магазина? Чем занималась его предположительная семья до того, как он забыл ее? Была ли она вообще жива? Конечно в его голове было намного больше вопросов, но это было связано именно с семьей. Возможно, у него было ещё множество вопросов про семью исключительно, но их он не помнил, к сожалению. Когда демон, казалось, хотел ответить на свой же вопрос, его перебил очень уж знакомый голос коллеги. –Дыхание любви, первая ката:Дрожь первой любви! – прокричала столп любви, а Токито, что висел на тонких, но очень крепких нитях, которые даже его 36 килограммов держит, упал на слегка сырую землю. Парень внутренне задался вопросом, почему его... Ну, подруга?... Не воспользовалась второй катой, ведь могла разрубить все нити, что держали его, всего одним взмахом клинка, но потом спросил самого себя, каким гребанным способом вспомнил это. Из своих мыслей его вывела сама же виновница раздумий, и лишь ее на видит мягкие и крепкие, голые ноги были заметны парню. –Токито, ты в порядке? – спросила она, стоя спиной к нему и защищая от демона, что смотрел на них слишком уж пустым взглядом, словно их здесь и вовсе не было. На этот вопрос девушке не ответили, к сожалению, но она и не расстроилась, ведь знала про молчаливость своего знакомого. Вместо того, что бы пытаться выдавить хоть одно единственное слово из глотки Муичиро, она пошла в атаку на демона, прошептав себе под нос: –Дыхание любви, третья ката: град милых котиков, – та, явно не думая о своей короткой юбочке, подлетела вверх с разбега и начала как бы... Разрезать воздух своей удивительной катаной? Демон лишь странно на нее посмотрел, пытаясь понять, что у той за странный меч и открытая одежда, как его белоснежное кимоно пролилось кровью. Его кровью. Он удивленно вздрогнул, посмотрев вниз, где собственно и располагалась рана, и невольно задрожал. Рана была глубокая, он знал, что это лишь царапина для демона, но в мыслях проскочило что-то вроде: «Никто еще не ранил меня настолько сильно.» Пронеслось в его голове, пока он приложил чуть потную от волнения руку на до сих пор кровоточащую рану. Но столп, как предположил демон, не дала ему время на отдых. –Дыхание любви, вторая ката:мучительная любовь, – пронеслось слишком близко к его уху, а слова зазвенели в голове, смешиваясь с болью. Ракурс по какой-то неизвестной ему причине изменился, и он какое-то время пытался понять, что же с ним такое, как почувствовал, как его голова смотрела на свое тела, что было без головы, еле ощутимый пульс забился сильнее. «Я проиграл? Нет! Такого просто быть не может...! Нет-нет-нет-нет-нет! Я не могу проиграть женщине! Нет! Почему она такая....» Взгляд невольно устремился не девушку, что каким-то странным образом сложила свой длинный меч в ножны, даже не смотря на демона. «Почему она такая удивительная?» Но после того, как катана была на месте, та, еле-еле пуская слезы, подбежала к Токито, что до сих пор валялся на сырой земле и, кажется упал в обморок. Столп положила половину тела друга к себе на колени, приобняв за плечи и начиная рыдать, выкрикивая: –Э-э-э-э-а-а-а-а! – всхлипнула та, продолжив своим дрожащим голосом, даже не пытаясь скрыть это. – Извини! Прости! Я так поздно пришла к тебе на помо-о-о-о-ощь! Н-но....! Это не я нашла тебя-я-я-я! – разрыдалась столп с новой силой, прижав тело друга ближе к себе, а оно в ответ слышало бешеное сердцебиение девушки. Тот не подавал признаков жизни, но благо чуть не ровное дыхание, вздымающиеся грудная клетка и подрагивающие ресницы в такт вдохам и выдохам, что невольно порадовало девушку, показывали, что тот до сих пор жив. Тем временем Руи, пятая нисшая луна, пытался понять, по какой причине проиграл женщине, что даже на столпа вообще не сильно похожа. Он был настолько слабым? Но ведь он с такой легкостью победил того малявку! Кстати да, что про того малявку...? Он сначала так хотел убить его, но потом ему стало весело, ведь тот довольно силён, раз разрубает и отклоняется от его паутин, что решил поиграться с ним, пока тот не умрет. Но что привело к его ребячеству? Правильно, он сейчас рассыпается в пепел, а рядом с ним ревёт охотница. И довольно сильная. Но даже если смириться с тем, что та сильна как бык, смириться с тем, что проиграл, не удавалось. Почему? По какой дурацкой причине он проиграл так позорно? А как же его... Мама с папой? Мальчик с темными волосами странной формы смотрел на падающий с неба снег, а некоторые даже попадали в его приоткрытый рот. Да, ему было довольно холодно, он согласился бы без промедлений, но внутри него всё ликовало. Он. Смог. Выбраться. На. Улицу. Такое случается почти-что никогда, да и только на очень сильно важные праздники, ведь здоровье никак не позволяло ему нормально ходить, не то, что бегать. Проще говоря, у бывшей пятой нисшей луны было очень плохое состояние здоровье. Его ноги внезапно подкосились, когда он сделал один шаг вперёд, уткнувшись лицом в мягкий и такой холодный снег. Какое-то время он лежал так, наверное сил попросту встать не было, но вместо этого он лишь перевернулся сначала на бок, вздыхая такой морозный и свежий воздух, а после полноценно лег на спину, смотря на чуть пасмурное небо. На душе было спокойно, он просто валялся в снегу, последний охлаждал его разгоряченное тело, что нагрелось из-за множество движений для тела мальчика, а некоторые снежинки падали на его лицо. Он не помнил, когда в последний раз выбирался на улицу, не считая этот краткий, но сильно приятный, миг, но было хорошо. Отдаленно он слышит свое имя, словно его зовут, но силы хватило лишь на то, что бы легонько сощуриться. Внезапно его некий отдых от жизни прерывает девушка с короткими волосами темного цвета, как и у него, хмуря брови и сжимая зубы. Так вот кто звал его таким нежным и ласкающим слух голосом. Его мама. Он мысленно подвесил себе пощечину. Не узнать такой приятный и спокойный, чуть подрагивающий, голос матери? Если это так, то он полнейший дурак, которого на свете не сыскать. –Руи! Я же говорила не выходить на улицу! – он бы сказал, насколько ему все-равно, что мог бы легко простудиться, но говорить такое дорогой матушке довольно жестоко. Она же беспокоилась. –Извини, мама... – прошептал тот не очень слышимым голосом, но он знал, что женщина услышала его.

***

–Руи! Ты не мог убить кого-то! – недавно превратившийся демон лишь стеклянно посмотрел на своих родителей, а рот слегка приоткрыл, словно сил не было просто закрыть его. Хотя силы у него появились. Да и такие, что даже человека убьют. Он понимал, что сам разрушил свое счастье, свою идиллию, что заключалась в том, что его папа доставал его из снега, когда тот убегал прогуляться, своими же руками, когда убил родителей. Но понял он это лишь тогда, когда его мама потратила все силы лишь на то, что бы произнести свои последние слова. Последние, в своей жизни: –П... Прос.... Прости.... Я не с... Могла.... Роди.... Ть тебя здоро.... Вым.... Прости... Меня.... Руи, – голос был настолько тихий, что если бы демон не прислушивался к тишине, ни за что бы не услышал эти слова. Глаза сначала смотрели добродушно, а потом когда он осознал смысл этих слов, стекляшки невольно увеличились, а на ресницах блеснули слезы. Он понял. Он осознал. Свое счастье он разрушил своими же руками. Значит... Теперь ему гнить одному в аду? Он знал, что уже проиграл, видел, что его тело рассыпалось, а от головы остался один лишь глаз, что уже в скором времени растворился в пепле. Последнее, что он видел, так это женщина-истребитель, что повернулась к нему спиной и сгорбилась над чьим-то телом. Оно было живое, в отличие от его. На глазах навернулись слёзы. Свое счастье он разрушил своими собственными руками и теперь в аду он будет один. Один в пустой комнате ждать, пока его не выпустят, что бы снова переродиться. –Нет, ты не будешь один, – на его напряженные плечи легло четыре руки. Он вздрогнул. Они были очень теплыми. Бывший демон обернулся назад. Глаза со стекляшек превратились в озеро слёз. –Мама! Папа! – обнял тот их со всей силы, прижимая к своему телу, что по какой-то причине до сих пор не остыло. –Если ты и будешь в аду, то только с нами! Мы никогда не оставим тебя, Руи! – прокричала его мама. Да, он разрушил свое счастье, но его родители собрали его, по маленьким кусочкам, очень медленно, но собрали. Теперь он должен быть счастливым, не так ли? –Ка... Канрод... Джи... – тихо позвал девушку столп тумана, пытаясь чуть привстать с колен той, но она лишь сильнее сжала его плечи, что сильно затекли от одной позы. – Мне больно.... Та сразу же перестала плакать, помогла встать своему товарищу, убирая слезинки на кончиках глаз. –И-извини... Расплакалась тут, – сказала та, после чего села спиной к Муичиро, одну ногу подогнула под себя, а колено другой положила на мягкую траву. – садись... Я.... Доведу тебя.... До поместья бабочки? –Нет, дом глицинии ближе, – сказал он, садясь на спину девушки и спрашивая самого себя, почему вообще помнит что-то такое. –Токито, ты помнишь, где находится дом глицинии и поместье бабочки? – удивилась та, на что получила лишь кивок. – Это прогресс, ты что-то вспоминаешь! Уже на это заявление парень промолчал. Он почему-то помнил, как вспомнил про задание, но остальные моменты Токито уже не знал. Словно туман пробрался в его черепную коробочку, заменяя собой почти все воспоминания. Интересно, вспомнит ли тот что-то до того, как умрет? Он не знал, ведь вопрос сразу же вылетел из головы. Когда столпы добрались до дома глицинии, что и вправду встретился им чуть ли не сразу, солнце выглядывало за горизонт, словно спрашивая, можно ли осветить землю теплыми лучами света. Похоже, солнцу дали утвердительный ответ, потому, что спины столпов нагрелись, а дыхание чуть участилось из-за жары. –Сильно раны болят? – спросила Канроджи, когда они постучались в длинную дверь и к ним подошла низенькая бабушка с очень пышной прической. –Мне все-равно, – ответил Токито, попросив слезть со спины столпа, на что получил неуверенный взгляд, но выполнение просьбы. Он еле видно кивнул и усомнился в том, увидела ли Мицури его кивок, но увидев последнее действие от девушки все сомнения ушли прочь, словно млекопитающие убегает от дикого зверя. –Увидимся, Токито! – прокричала столп любви напоследок, невесомо обняв своего компаньона и убегая в неизвестное место. Муичиро, собственно, было не очень это и важно. –Ваша одежда готова, – сказала та самая безымяная старушка, поклонившись и указав на одиночный комплект одежды, когда Токито открыл первую попавшуюся дверь. Тот лишь кивнул, раздумывая о своем, например пытаясь вспомнить удивительную форму камня, которую увидел однажды на собрании. Она напоминала что-то вроде острого ножа, но когда он дотронулся до него, он был таким на удивление... Теплым? То ощущение он, к большому сожалению, забыл, но ему понравился камень, да так сильно, что он сначала хотел забрать его к себе в комнату, но подумал, что это неуважение к Оякате-саме. Но все же почти всегда после собрания подходил к этому самом камушку и грел свои холодные руки с помощью него. Однажды после собрания он так же хотел сделать так со своим "камне-ножом" но не обнаружил его на месте, где он обычно лежит. Тогда он действительно забеспокоился, но камня так и не нашел, постепенно забывая о своей привычке подходить к камню. Хотя, если так подумать, камень о руки он горел всего 2-3 раза, когда просто так заходил на задний дворник и на собрании. Вспоминал он этот камень долго, ведь когда он очнулся от мыслей про него, то заметил себя в в белом хаори, чуть приоткрывающим его грудь и завязанный пояс чуть выше своей талии. Волосы как всегда было распущены и столп задался вопросом, когда в последний раз расчесывал их, но вопрос вылетел из головы так же, как и прилетел. Когда он зашел в следующую комнату, та бабушка уже приготовила столик с едой, а сзади столика была подушка, словно для того, что бы сесть на нее. –Ваш ужин готов, – поклонилась та с улыбкой на лице, что была на ней все это время. Токито кивнул, сев за столик, невидимым взглядом смотря за тем, как бабушка встает и уходит куда-то. Возможно, приготовить постель ему на ночь, но увы он не знал, да и эта мысль сразу же покинула голову, словно призрак прошёл сквозь человека, а тот почувствовал лишь холод. Когда он еле-еле поел, то встал с удобной подушки и вышел из комнаты. Следом столп открыл следующую дверь и заметил, что даже кровать была приготовлена в считанные мгновения. Может эта бабушка настолько привыкла к этой рутине, что всего за минуту может творить такие чудеса? В мыслях невольно проскочили мысли о том, что эта бабушка Екай. Правда эти мысли испарились сразу, как и появились, поэтому Токито забил на это и лишь лег на кровать, устало вздыхая. Один из плюсов быть именно здесь заключался в том, что сюда Столп мог ходить бесплатно, ведь однажды это место, что предназначено для лечения и отдыха, спасли истребители демонов, из-за чего их и принимали, не говоря дать даже один Йен. И можно было не идти на тренировки. Мысли улетучились куда-то вдаль, из-за чего думать было не о чем. Может ему попробовать уснуть? Нет, скоро должен прийти врач и осмотреть его, и если Муичиро поднимется после боя, то сразу же пойдет на последнее. Он вздохнул. Придется подождать, пока его лечащий врач подойдёт и осмотрит его тело на уровень серьезности ран, назначит лечение и т.п. Его мысли, казалось, прочитали, потому, что спустя мгновение в его комнату зашел врач. У того были темного цвета волосы с коричневым отливом, а глаза были красными. Хотя возможно они были коричневым, а свет просто падал так. Над этим Муичиро задумываться не стал, дальше рассматривая врача. На его губах играло беспокойство и лёгкая усталость, но Токито было как-то наплевать на это. –Ты ведь Столп? И с кем сражался, если весь в царапинах... – усталым тоном спросил, возможно самого себя, врач. Муичиро, кажется, подумав так же, не ответил на вопрос, да и если бы его задавали исключительно ему, он бы все-равно не ответил бы, ведь такой у него характер. – покажи свои раны. Муичиро послушался, ведь знал пользу врачей. Последний сказал первому, что его раны средней серьезности и угрозы для жизни вовсе нет. Врач, Кадзуно Кури, как тот представился, перемотал очень глубокие раны, на какие-то просто приклеил пластырь, а что-то оставил открытым. «И без этого заживёт» ответил он на вопросительный взгляд столпа. Последнего чуть подбешивала компания этого странного врача, но терпел и не показывал свое недовольство, что, честно признаться, было очень трудно! –Готово, завтра тоже приду, – сказал тот, выходя из чуть душно комнаты. Почему было душно? Никто не знал, но Муичиро просто открыл окно, когда врач ушел, а холодный, зимний ветер дунул в лицо. Разгоряченному лицу стало приятно, и он расслабилось под воздействием сырого, но такого холодного, ветра.