Когти в обсидиановой косе

      Сколько бы лет Рааст ни прожил, человеческая самоуверенность всегда поражала, поражает и будет поражать его своими безграничными возможностями. Во времена, когда тело Рааста имело физическую оболочку и не было никем заточено, Каина бы прозвали героем. Всех, кто имел достаточно наглости противостоять гнусной воли Богов, называли героями. Этим «героям» верили, в них видели идеал, вокруг них выстраивались столицы и новые цивилизации.       В нынешнее же время этот человек — простой сумасшедший. Каин слишком самоуверенный, чтобы называть себя «слабее Бога», но достаточно умён, чтобы не возникать перед вышестоящими в ордене и «знать своё место». Моменты, когда Каин позволяет себе пресмыкаться перед кем-то, можно считать золотыми, но абсолютно отвратительными. Видя этого человека каждый день, каждую секунду своей заточённой жизни, зная его мысли и мотивы, Рааст хочет рассмеяться в лицо всем тем несчастным, которые наивно думают, что Каина возможно «подчинить». Подчинить можно Варуса, подчинить можно Атрокса, Рааста можно подчинить, но Каина? Нет.       Самовлюбленный, самоуверенный, жаждущий силы эгоцентричный человек. Даже сейчас, посреди леса, непонятно на чьей территории, Каин позволил себе самозабвенно провалиться в сон. Он прижался спиной к коре дерева, руки спрятал в одежде, поближе к голому горячему телу, и расположил косу, великого даркина, заключённого в этой косе… у своих ног. Вернее, под ногами: Каин согнул колени и прижал одну из стоп к рукоятке оружия, готовясь в любую секунду пнуть «великого даркина», чтобы тот быстро оказался в его руках, в полной боевой готовности.       В такие моменты Раасту смерть как хочется придушить своего «достойного хозяина». Сначала пройтись острыми когтями по его смазливому лицу, разорвать губу, выколоть глаза и только после сжать тонкую шею в обрамлении сильных мышц. Перед этим не забыть оторвать длинные волосы вместе с кожей головы и оставить пару волосинок себе на память в качестве трофея.       Никакого почтения. Никакого уважения. Эта человеческая дрянь считает, что стоит над запечатанными даркинами в пищевой цепочке. Будь у Рааста собственное тело, он бы окунул наглого мальчишку с головой в реальность. Он бы растоптал его, унизил и долго-долго убивал, по чайной ложке в день приближая Каина к единственному благословению — смерти.       Но пока Рааст об этом может только мечтать, слушать ровное дыхание ассасина и наблюдать, как ветер играет с выбившимися из косы прядками его волос. Отобрать у Каина оружие, переодеть во что-то более приличное — и он сразу перестаёт выглядеть как член какого-то там Ордена Тени. Каин молод, подтянут, вышел лицом — просто идеальный парень из мечт типичной ветреной девушки ионийской деревни.       Рааст бы плюнул, да было бы чем. В его понимании сильный — это кто-то огромный, облачённый в доспехи или любую другую броню; кто-то страшный, настолько, что на него невозможно смотреть без трепета. Каин же выглядит как волк в овечьей шкуре: броню не носит и никогда носить не будет, а лицо… даже кровавые отростки даркина не шибко улучшают ситуацию.       В этом есть своё веселье. В жизни Рааста мало радостей, поэтому наблюдение за самоуверенными идиотами, которые считают, что могут противостоять Каину по причине «безмозглый красавчик с большой железкой», стало практически хобби. Приятно смотреть, как самодовольные рожи искажаются в гримасе страха, когда до слабаков доходит, что этот «безмозглый красавчик» может проходить не только сквозь стены и ближайшие камни.       Раасту не хочется признавать, но Каин — сильный. Невероятно сильный для человека, которого от простых смертных отличают только татуировки Ордена Тени. До встречи с Тысячелетним клинком мальчишке было сложно найти достойного противника, а что же теперь? Рааст голодает. Рааст голодает по чувству превосходства над противником, с которым вы долгие месяцы пытаетесь разорвать друг другу глотки. Резня, мягкие органы на кончиках пальцев, испуганные глаза — Каин готов в полной мере вкусить гротескные лакомства, но что толку давить муравьёв под ногами? Оказавшись в руках Каина впервые, Рааст увидел перед собой воина, беспощадного убийцу, который при порабощении станет великолепным сосудом для пребывающего в тысячелетней спячке даркина.       А потом разглядел цепного пса с манией величия.       Они могли бы отправиться в любой уголок Рунтерры, победить на своём пути всех достойных и недостойных, но вместо этого гниют в Ионии, в Ордене Тени, без возможности бросить вызов по-настоящему сильным противникам. Раасту не нужен сон, но он и без забвения ежедневно видит перед глазами распластанное на полу тело Мастера Теней. Хотелось верить, что после смерти «хозяина», Каин наконец-то даст себе волю, но мальчишка планами даркина никогда не интересовался. А вот даркин планами мальчишки — очень даже.       Поработить Рааста, сразить Зеда в честном поединке, стать новым Мастером Теней и возглавить орден. Цели Каина можно пересчитать по пальцам одной руки, но их исполнение может занять десятки лет. Каина, удивительно, перспектива ожидания нисколько не пугает. Похвальная целеустремлённость, но Рааст не намерен ближайшие десятилетия служить косой для вырубки ноксианцев и прочей грязи.       На вопрос «Почему бы просто не убить Зеда сейчас?» Каин каждый раз смеётся, громко, задорно, даже не злобно.       — Я убью его только тогда, когда стану достойным.       — Вот такого ты обо мне мнения? Я не крыса, чтобы исподтишка вершить расправу над человеком, подарившего мне возможность держать тебя в руках.       — Думай, что хочешь, но я предан ему, Рааст.       Предан.       Для Рааста преданность в последний раз имела значение тысячи лет назад, в Шуриме, на поле боя, в пылу войны. Будучи запечатанным, Рааст больше не видел в «преданности» никакого смысла. Его цель — найти сосуд, способный выдержать мощь тела даркина. Добрый хозяин, злой хозяин — не имеет значения. Рааст бесчисленное количество раз втирался «достойным» в доверие, чтобы в самый неподходящий момент завладеть желанным телом. На день. Один день — это максимум, который ему удавалось достичь за столетия заточения.       Большинство коснувшихся косы умирают моментально. Некоторым удаётся объявить Тысячелетний клинок своим трофеем, прежде чем умереть в агонии к концу дня. Особенно сильные находят в себе волю сопротивляться несколько восходящих лун, но Рааст знает — рано или поздно «хозяин» уступит. Есть ли в преданности смысл? Сотрудничество, дружба — на это попросту нет времени. Сначала Рааст пытался, но что толку хищнику дружить с зайцем, которого он планирует съесть с заходом солнца?       Каин не должен был стать исключением из правил. Рааст говорил себе так на восходе первой луны. Второй. Третьей, четвёртой, пятой — год пролетел быстро, а половина следующего — ещё быстрее. Каин не давал слабины, всегда держал голову холодной, даже в разгар кровавой бани. Рааст бы очень хотел сказать, что мальчишка не какой-то там особенный, но выходит наоборот. Никто не противостоял даркину так долго. Никто не заставлял Рааста нервничать и сомневаться в победе.       По всей логике вещей, Каин должен смущаться и испытывать дискомфорт из-за второй сущности в тесном теле, но мальчишка разве что пускал шутки про отсутствие личного пространства, самозабвенно погружаясь в десятый круг медитации. Всё дошло до той степени абсурда, что уже Раасту неловко постоянно находиться с Каином в одном теле.       Почему из всевозможных вариантов достойным должен был оказаться именно юный воин, у которого рот затыкается только в присутствии Зеда?       С недавних пор Рааст хочет не только свернуть Каину шею, выдрать ему волосы и далее по списку. Помимо жажды крови появилось что-то ещё. Что-то невыразимое словами и действиями. Хотя нужно признать — будь у Рааста возможность ненадолго позаимствовать тело не-Каина хотя бы на пару песочных песчинок, он…       — Что бы ты сделал? — хриплый голос ассасина топором разрубил прелесть ночной тишины. Ореховый глаз, отливающий золотом, задумчиво посмотрел на косу. Рааст ответил не сразу, спеша вернуть полный контроль над собственным сознанием.       Каин усмехнулся, надавил ступнёй на рукоятку оружия, расправил мышцы и потянулся.       — Как давно ты не спишь? — прокряхтел Рааст сквозь раздражение где-то в метафорическом горле.       — Ты слишком громко думаешь, чтобы спать с тобой без предварительной медитации, — ассасин зевнул и покрутил мышцами плеч. Взглянув на тучное небо, он недовольно цокнул.       — Сейчас чуть больше половины ночи, — подсказал даркин.       — Я прекрасно осведомлён о твоей наблюдательности, но это не ответ на мой вопрос, — язва, самоуверенность и полное осознание, что Рааст по какой-то причине не хочет давать ответ.       Нужно признать — Каин подловил его. Как Рааст когда-то играл на эмоциях мальчишки, открывая старые раны болезненными воспоминаниями, так и Каин, подражая даркину, научился слушать, чтобы в самый неподходящий момент наносить удар ниже пояса. Ниже глаза. В глаз… какая всё-таки у Рааста сложная анатомия внутри косы, если начать думать о ней всерьёз.       — Я бы сразился с тобой, — не совсем ложь, не совсем правда. Если не углубляться, именно так можно описать большую половину их разговоров. — Проверил бы собственными руками, насколько ты на самом деле «непобедим».       — Сразился бы, но не убил? — Каин подпёр щёку человеческой ладонью.       Рааст замолчал. За последние полгода ассасин слишком хорошо научился разбираться в выборе слов. Раздражающий фактор, вынуждающий Рааста ощущать некую уязвленность и стыд. Он, многолетнее существо, проигрывает в словесной перепалке с каким-то восемнадцатилетним мальчишкой? Рааст начал терять хватку. Слишком много идиотов держало его в руках за последние сто лет.       — А ты бы хотел, чтобы я разорвал тебя на куски?       — Я бы хотел услышать продолжение твоих изначальных мыслей, а не этот поверхностный лепет, — в возражении Каина послышалась детская обида. Явно наигранная, но всё же обида, которая поставила Рааста в молчаливый ступор.       — Мог продолжать притворяться спящим и не встревать, раз так хотел услышать «правду», — выплюнул даркин, отвлекаясь на очень интересно качающуюся ветку дерева.       — Если бы мог услышать, не стал бы прерывать, — откровенно заявил Каин, поворачивая оружие к себе. — Хотел бы я похвастать, что легко могу проникнуть к тебе в голову, но нет. У тебя столько хаотичных мыслей, что меня иногда тошнит.       Рааст бы позлорадствовал, но сам факт, что Каин может вторгнуться в его сознание, похож на несмешную шутку. Мальчишка делает так не в первый раз, но Рааст до сих пор не может привыкнуть.       — Что произошло в Шуриме? — не может привыкнуть, что Каин с искренним интересом готов слушать его военные рассказы, без капли отвращения.       — У тебя есть братья? И сестра? Небось, такие же неудачники, как ты? — не может привыкнуть, что Каин знает о его прошлом гораздо больше нынешнего императора «песочных замков».       — Значит, ты не всегда был даркином? Как ты выглядел? — не может привыкнуть, что кто-то может заставить его окунуться в воспоминания тех далёких времён, когда вместо когтей у него были человеческие пальцы.       Молчание затянулось. Рааст мог бы ответить, но тогда Каин задаст ещё больше вопросов, которые в определённой мере странно обсуждать даркину и совсем молодому мальчишке. Рааст закрыл глаз, давая понять, что на этом их разговор окончен. Но Каин не стал бы личной головной болью для материального предмета, если бы отступал так просто.       Рааст не видел, но Каин точно достал что-то из поясной сумки. Он на корточках подполз к кострищу, в охапку собрал сухие ветки и разжёг огонь. Сначала маленький, совсем слабый, но звук палёных веток не заставил себя долго ждать. Костёр готов.       — Любитель обнажённых торсов решил погреться холодной ночью? — не сдержал смешка Рааст, рассматривая спину мальчишки.       — А я ведь сегодня даже в накидке, — убедившись, что огонь не собирается потухнуть от лёгкого дуновения ветра, Каин взял косу за рукоятку.       И бросил «великого даркина» прямо в кострище. Полностью оружие в силу огромных размеров не поместилось, но Каин убедился, чтобы глаз даркина точно опалило огнём. Рааст не почувствовал ни боли, ни приятного тепла. Если бы его слабостью являлись языки пламени, он бы не получил звание Тысячелетнего клинка.       — Не думаешь, что так обращаться со своим оружием — грубо? — Рааст посмотрел на Каина, рассевшегося на траве. По его скучающему лицу можно понять, что ожидал мальчишка немного другой реакции. Хоть немного «бурной», что ли.       — Не люблю, когда меня игнорируют, — легко пояснил Каин, пожимая плечами. — Я не могу тебя ударить, но ты не в состоянии сопротивляться другим видам издёвок.       — Не жалуйся потом на жжение в руках.       — Советуешь сбросить тебя на дно ледяного озера? — как будто Раасту стоило ожидать другого ответа.       Мальчишку ведь можно и дальше игнорировать. Каин не станет бросать его в озеро — разве что утопит в ближайшем ручье. Возможно, ассасин попытается ножом выцарапать на корпусе косы какие-то непристойности или просто «подпортить» внешний вид оружия. Ничего серьёзного — детские шалости, да и только. Но упрямство мальчишки натолкнуло Рааста на закономерный вопрос.       Как он отреагирует?       — Тебе принципиально важно, чтобы я ответил? — усталый вздох не заставил себя долго ждать.       — Ага, — Каин заметно оживился. — Рад, что ты за столько времени научился меня понимать. Так в чём же заключается злобный план даркина на случай получения не-моего тела?       Будь возможность, Рааст бы свернул ассасину челюсть, лишь бы тот прекратил через каждое слово пестрить ядом сарказма.       — Я бы заплёл тебе волосы, — даркин ответил так, словно изъявил желание что-нибудь сломать любопытному мальчишке, а не сказал фразу, подходящую милой деревенской девушке.       Есть свои плюсы в том, что Каин ещё юнец — эмоции на его лице не скрыты масками. Рааст смог во всех красках наблюдать, как в скучающих глазах расцвёл интерес, а за ним — чистое удивление.       — Заплёл бы мне… волосы? — переспросил Каин, боясь не так понять намерения многолетнего существа. Может, в понимании даркина, это какой-то ритуал для жертвоприношений?       — Заплёл бы косу, — видя недоумение на лице ассасина, Рааст прибегнул к уточнениям. — То, что ты делаешь со своими волосами каждый день. Лучше?       — А тебе будет удобно? — Каин полностью проигнорировал последний вопрос. — У тебя же когти, — он глянул на поражённую отростками даркина руку.       — У меня не было возможности проверить, удобно или нет.       Каин прыснул со смеху. Не в той манере, в какой обычно издевается над загнанными в угол жертвами. Рааст не знает, как описать этот смех — он просто уверен, что ассасин не горит желанием поругаться с ним «по-настоящему».       — Надо же. Оказывается даркины могут думать не только о жестокой расправе над своим хозяином. Я запомню, — на губах Каина осталась улыбка. Дерзкая, самоуверенная. Всё как обычно, просто обычно они не обсуждают нехарактерные потуги Рааста заплести косу в чужих волосах.       — Больше ничего не спросишь? — даркин закрыл глаз, отказываясь смотреть на мальчишку сквозь искажённые языки пламени. — Если нет, тогда достань меня, наконец.       Каин снова рассмеялся, но без лишних слов вытащил косу из кострища, обхватив рукоятку оружия какой-то старой тряпкой из сумки. Рааст не почувствовал никаких изменений при перемещении, но хотя бы гордость больше не ныла.       — Я бы спросил, — продолжил Каин, закидывая костёр землёй. — Но вряд ли ты сам знаешь ответ на вопрос. Точно так же как и я не знаю, зачем продолжаю разговаривать с существом, которое по своей природе должно либо убить меня, либо умереть от моей руки.       Рааст замолчал. Вряд ли Каин ожидал ответной реакции. Слова мальчишки, нужно признать, несли в себе только правду. Над их головами висит безоговорочное клеймо «заклятые враги». Но чем больше они проводят времени в компании друг друга, с каждой восходящей луной, которые Рааст не перестаёт считать, тем дальше и дальше их отношения уходят от понятия «враги».       Рааст начал привязываться. Он очень хочет смотреть на Каина, как на расходный материал, но не выходит. Рааст всё чаще начал помогать ассасину в пылу сражений, слишком часто интересоваться его планами и слишком долго рассматривать в профиль. Слишком — так Рааст может охарактеризовать своё отношение к Каину.       Услышь сейчас его мысли любимая семья, на одного даркина в этой «семье» стало бы меньше.       — Рааст? — неожиданно позвал Каин, закончив с костром. — Рааст, — ассасин потуже затянул поясную сумку и обхватил косу заражённой рукой. Материал оружия оставался горячим, но терпимым. — Рааст.       — Ты знаешь, что я тебя слышу. К чему ребячество? — хмыкнул даркин, заглядывая мальчишке в золотой глаз. — Что ты хотел?       — Если появится возможность, я отдам тебе свои волосы на растерзание, — самоуверенно произнёс Каин. — Но если ты своими когтями отрежешь мне хоть одну волосинку, будешь должен мне битву.       Внезапное заявление вызвало у Рааста грудной смех.       — Битву со смертельным исходом? — уточнил даркин.       — Из-за волосинки — вряд ли, — Каин замычал. — Вот если вырвешь мне прядь, тогда, возможно, придётся пролить твою кровь. Или что там у даркинов по венам бежит.       «Возможно». Почему-то от этого слова по груди Рааста разлилось воображаемое тепло, которое не могут подарить никакие языки пламени.       — Ты готов убить меня из-за волос, — зачем-то произнёс вслух даркин.       — А ты хочешь эти самые волосы облапать. Мы стоим друг друга, не думаешь? — Каин посмотрел в глаз Рааста с озорной улыбкой. — Может, именно поэтому я единственный, кто тебя достоин.       Рааст вынужден согласиться. Не вслух. Слишком много чести за сегодня для одного восемнадцатилетнего мальчишки. Слишком много чувств для одного многолетнего существа, не имеющего для них ни головы, ни груди.