Когти в обсидиановой косе

      Создав много лет назад Орден Тени, впервые взяв на себя по-настоящему руководящую должность и пропустив через себя не менее дюжины адептов, успешно прославившихся ныне мастерами своего дела, Зед научился тому, чему никогда бы не научился в Ордене Кинку, — доверять своей интуиции. Не на поле битвы, не в шумных дебатах против Братства, а в повседневной жизни. Жизни, целиком и полностью касающейся Ордена Тени, в частности адептов, учеников, которые по тем или иным причинам добровольно очернили своё имя густым кровавым следом.       В начале своего пути Зед искренне сомневался, что сможет приблизиться к статусу достойного мастера по части обучения нерадивых отпрысков. Таких, как правило, нужно с истоков приучать не только к оружию, но и к дисциплине, на пару с азами использования ложки, тарелки и кухонного ножа.       Но вот уже далеко не в первый раз он стоит с отрешённым лицом посреди просторной комнаты, сплошь заваленной бумагами; но вот уже далеко не в первый раз он перечитывает текст на пожелтевшем пергаменте, на котором криво-косо и по делу описано примерное расположение ноксианского лагеря; но вот уже далеко не в первый раз Зеда не покидает чувство, что его будущий преемник вернётся в орден по частям.       Каин, безусловно, сильный. Особенно на фоне тех немногих учеников, проживших в ордене куда дольше мальчишки-чужеземца. Но талант и сила, к сожалению, не подкидывают молодому организму лишних годов. Каину не чужда командная работа. В этом вопросе он, наоборот, только рад поднять свой авторитет, пока дело не касается личного вызова.       Утром прошлого дня Каин заявил, что давно не испытывал себя на прочность. Практически силой вытащив из Зеда подробности поступившего в орден не «заказа», а многообещающего «предупреждения» (потому что Орден Кинку никогда не заказывает чьего-то убийства. Это направление, оповещение, предупреждение, но никак не противоречащая их законам просьба избавиться от кого-то), он тем же утром умчал, взяв с собой всего две вещи: маленькую дорожную сумку и Тысячелетний клинок.       Судя по «предупреждению», в разбитом лагере не насчитать и десяти ноксианцев. Скорее всего, разведка. Ничего необычного. Ничего, что не доверить Каину сделать в одиночку.       Зед мог бы сомневаться в способностях любого ученика, но не Каина. И тем не менее, чуждое беспокойство почему-то не планирует отпускать грудную клетку. В последний раз так было в ночь перед появлением Каина на пороге ордена наперевес с Тысячелетним клинком и просьбой о смертельном поединке на губах.       Всё-то упирается в этот артефакт. В этот до боли разумный артефакт, который в случае непредвиденных обстоятельств не побоится всеми когтями вцепиться в разум нынешнего хозяина с целью заполучить контроль над его телом.       Зед за долгие годы на руководящей должности приобрёл то, что принято называть мудростью. Привычное характеру безрассудство из него не выветрилось, но часто начало меркнуть на фоне холодной рассудительности.       Он не собирается срываться и бежать к Каину на подмогу, как какой-то заботливый отец. Чтобы забить тревогу, его ученику нужно задержаться на трое суток, и то ещё не повод для обоснованного беспокойства.       Ночь за бумагами тянулась не мучительно, но медленно.       Утро встретило Зеда неожиданно ярким солнцем, без единого облака на лазурном полотне неба.       День в пылу суеты наступил незаметно, но не заметить возгласы чересчур возбуждённых адептов с тренировочной площадки оказалось невозможным.       Каин вернулся, оповестив о своём приходе всех, в том числе и, возможно, тех несчастных, вынужденных горбатиться сегодня над чанами с едой. Он явно не торопится сдавать отчёт о проделанной работе. Ничего нового. Но лучше бы наглец поторопился. Если в столь приподнятом настроении он внезапно захотел бросить Зеду очередной вызов — пусть заявляет об этом побыстрее.       После объявления Каина на пороге личных покоев Мастера Теней никакого вызова не последовало. Ученик кротко улыбнулся, держа осанку, но ни в коем случае не натягиваясь струной.       Зед позволил себе окинуть наглеца оценивающим взглядом. Обсидиановые волосы распущены, явно вымыты и чисты, если закрыть глаза на песчинки дорожной пыли; от плеч до бедра на Каине повисла накидка, возможно, приобретённая из-за желания мальчишки прогуляться холодной ночью до ордена; голый Тысячелетний клинок на лёгкую застыл в его руках, упираясь лезвием в пол.       — Шида Каин, — наиграно официально поспешил начать отчёт вошедший. — Лагерь зачищен. Живых нет. Сбежавших — тоже. Хотелось бы похвастать ценной информацией, но кроме пары сомнительных писем и карт найти ничего не удалось.       Ученик потянулся к сумке, теперь больше похожей на побитую временем тряпку, и нашарил в ней несколько конвертов.       — Письма отправить, благодаря мне, не успели, — Каин расправил смятую бумагу пальцами. — Адресованы они не в вышку и даже не сослуживцам. Полагаю, замешаны пособники, — разжевав суть, адепт выложил всё имеющееся в руках на стол перед мастером.       Зеда сейчас не особо интересуют игры в партизанов между ноксианцами, но об этом он может сказать себе — никак не Каину. Подцепив пальцами чудом не испортившуюся бумагу, он решил хотя бы первично ознакомиться с содержимым.       — Имелись трудности в ходе выполнения? — Каин редко упоминает о своих неудачах, поэтому без дополнительного рычага подробности можно никогда не узнать.       — Никаких, мастер, — ответ последовал без заминки и беглого взгляда.       Если что-то и произошло, Каин не собирается об этом рассказывать. Ничего нового. Он не хочет подвергать сомнениям свой статус наследника — Зед не хочет подвергать сомнениям веру мальчишки в слова Мастера Теней. Негласный равноценный обмен, которого они придерживаются уже на протяжении многих лет.       Нет оснований держать Каина и дальше на острие расспроса. Зед уже собирался сказать ученику тихое «свободен», но пробежавшись по содержимому писем ещё раз, обнаружил одну… несостыковку.       Несостыковку, из-за которой шепотки теней стали громче, а темнота в углах помещения — гуще.       — Как ты узнал, кому адресованы письма? — Зед не видел смысла подходить к теме осторожно. Осторожность здесь ни при чём.       В противном случае, лезвие Тысячелетнего клинка бы уже давно пропиталось кровью учеников ордена.       Или кровью главы этого самого ордена.       — Подслушал разговор двух оболтусов, — Каин позволил себе заминку, прежде чем дать ответ. — Мне просто повезло стать свидетелем разговора. Я в чём-то ошибся? — от Мастера Теней не утаился мимолётный сщуренный взгляд.       Зед вдохнул грудью побольше воздуха.       — Покажи торс, — выдох осел тяжестью на дне живота.       Прямой приказ, очевидно, поддался сомнению.       Выполнять указания Каин не спешил. Пронзая Зеда взглядом нечистого золота, он явно обдумывал, как поступить, но человек действия — он на то и человек действия. Лишние мыслительные процессы в его случае ни к чему хорошему не приведут.       — В чём мой просчёт? — наконец последовала реакция, из-за которой взгляд Мастера Теней приобрёл остроту, доводившуюся видеть лишь Шену и без одного взмаха лезвия мертвецам.       Поза Каина приняла гордые, самоуверенные очертания. Он выпятил грудь вперёд, воткнул лезвие косы в каменную поверхность пола, опёрся на древко. И без того мутный цвет незаражённого глаза напитался кровавой россыпью паразитов.       Зед не спешил прибегать к клонам, сюрикенам и выдвижным лезвиям. Не спешил, но знал, что может приблизиться вплотную к телу своего лучшего ученика за один теневой шаг.       — Каин не обделён знанием ноксианского. Он может на нём свободно говорить, но неужели ты правда полагал, что безродного мальчишку кто-то обучал азам письма и чтения? — чуть помедлив, Зед добавил обращение: «Даркин».       Упомянутый без смущения продемонстрировал клыкастую улыбку. Его раскрыли, причём явно быстрее, чем многолетнее существо планировало, но отчего-то размахивать оружием «угроза номер один для Ордена Теней» не спешила.       Раз уж на то пошло — даркин в принципе не торопился что-либо делать.       — Разве я не нашёл оправдание? — в лёгкую поинтересовался Рааст.       С его словами не поспоришь. Звучало очень убедительно. И вполне в духе Каина.       — Нашлись другие несостыковки. Но должен признать: для воина, ничего общего не имеющего с искусством, в роль Каина ты вошёл как влитой.       Улыбка существа медленно сошла на нет. Как ранее он не скрывал клыков, так теперь не скрыл очевидного раздражения.       Зеда реакция даркина позабавила, несмотря на остроту ситуации.       — Это всё волосы, да? — медленно протянул Рааст, собирая в пятерню несколько обсидиановых прядей. — Как знал, что нужно было найти какую-нибудь девицу, чтобы она сплела это человеческое недоразумение.       «Человеческим недоразумением» простецкие косы на памяти Мастера Теней ещё никто не называл.       — По тем или иным причинам, ты помыл его волосы, — подметил Зед. — Он никогда не оставляет волосы мокрыми не в заплетённом виде, если находится далеко от ордена, — поведение Рааста не выдавало признаков враждебности, но Мастер Теней всё равно предпочёл выйти из-за стола. — Интересно. Всё-таки за годы совместной жизни невозможно полностью изучить привычки друг друга.       Первый разговор с даркином с глазу на глаз начал приобретать… странный оттенок.       — Радуйся, что за эти самые годы я не забыл, как ходить и двигать руками, — огрызнулся Рааст, покрепче обхватив рукоятку собственной темницы. — Иначе пришлось бы тебе искать нового наследничка для этой теневой дыры.       Зед бы, возможно, и радовался, не веди себя даркин так… не по-даркиновски.       Сначала Мастер Теней предположил, что многолетнее существо решило затаиться. Но для чего ему скрываться, если оно хочет, например, отомстить? Затем закономерно последовало следующее предположение: возможно, Рааст решил взять Каина, в частности его тело, в заложники. Но для чего? Игры, забавы ради? Вряд ли даркин в том положении, чтобы позволять себе тратить время на праздные беседы.       Зеду отрадно видеть лицо Каина, не до конца поражённое даркиновской отравой, но внезапное милосердие ему непонятно. На протяжении почти двух лет его ученик борется с Тысячелетним клинком за главенство и силу. Мастер Теней искренне полагал, что намерения обоих — серьёзны; что оба находятся в равных условия жертвы и охотника. Полагал, но…       Быть может…       — Что Каин тебе пообещал? — верить в искреннюю доброту даркинов — всё равно, что завалиться в Орден Кинку со слезами на глазах и причитаниями «я был не прав». Абсурдно, лицемерно, ни капли не искренно и сродни самоубийству.       Выражение лица Рааста сделалось сложным. Зед бы хотел уловить, о чём тот думает, но одно дело пытаться раскусить Каина и совсем другое — воина с неизмеримым опытом.       — За кого ты меня принимаешь? — сквозь оскал спросил Рааст. — За самоуверенного ребёнка, желающего добиться внимания всех и каждого? — он со звоном железа о камень вытащил косу из недр пола и закинул оружие себе на плечо. — Привыкай встречаться с теми, кому глубоко плевать на твою силу. И твои приказы.       Зед не ожидал услышать иного ответа. Это провокация — попытка разговорить того, кому и рассказывать нечего.       — Я принимаю тебя за истерзанного зверя, который вместо убийства возжелал послушно принести своему тирану палку и зализать его раны, — Мастер Теней скользнул взглядом по краю накидки ученика. Его взору предстала еле заметная полоска светлой кожи и… ещё что-то. Что-то тёмное. И красное.       В кроваво-золотых глазах Зед прочитал намерение вскочить вперёд и разрубить хрупкий деревянный стол пополам. Наблюдать за даркином, усиленно контролирующего желание убивать, — занятие очень опасное, но крайне… интригующее.       — Злишься, что не можешь обмануть человека, к которому Каин питает уважение? — Зеду бы сделать шаг назад, но Рааст непременно воспримет действие за трусость.       Даркин шумно выдохнул носом. Шуриманскому монстру, очевидно, тяжело даётся контроль над собственным гневом, но он всё равно умудряется держать все убийственные намерения в узде. Зед бы сказал, что воздух между ними даже не накалился, пусть по взаимной игре в гляделки так и не скажешь.       Рааст сделал глубокий вдох и неожиданно задрал накидку, обнажая торс. Красный проблеск, за который ранее зацепился Мастер Теней, оказался не кровью. Не кровью, но не менее пугающей альтернативой в лице даркиновских отростков, с каждым новым восходом луны медленно распространяющихся по телу Каина всё дальше и дальше. Сейчас инородная кожа, начиная от левого плеча, обвила собой идентичную сторону груди, частично задевая рельеф пресса и живота. Зед уверен: на спине она тоже успела прорасти.       Предположение о «заложнике» вновь возымело актуальность. К нему же прибавилась возможность внезапного превосходства Рааста в их с Каином личном сражении. Вот только даркин не пестрил самодовольством и взгляд его стал не менее напряжённым, чем у Зеда.       — Информация на твоём жалком листике оказалась отвратительно неточной, — начал Рааст, не опуская накидку, словно желая, чтобы Мастер Теней вдоволь насмотрелся на тело своего ученика. — Мальчишке рассекли грудь. Хоть носи колодки, хоть нет — Брайер остаётся непредсказуемой психопаткой. Идиотам, называющих Каина безумцем, стоит хоть разочек с ней повидаться, — даркин поправил косу на плече и всё-таки прикрыл торс. — Я вмешался. Не дал мальчишке истечь кровью, пока он валялся на смертном одре. И вот стою здесь, исчерпывая свой лимит желания общаться со слабаком, вроде тебя.       Зед не удивлён, что Раасту по большей степени плевать на уровень осведомлённости его собеседника в том или ином вопросе, но… Брайер? Помощь на смертном одре? Если Мастер Теней, в его понимании, слабак — кто тогда нет? Вопросов предостаточно, а вот шансов, что даркин ответит хоть на один из них — ничтожно мало.       Рааст, точно читая его мысли, вальяжно развернулся в сторону выхода. Ни тебе «отчёт окончен», ни «позвольте откланяться».       Больше никаких игр в «ученика».       — Раз он почти погиб, — Зеда нисколько не смутило, что собеседник повернулся к нему спиной. — Почему не захватил его разум? — даркин остановился. — Почему только тело?       Вопрос, ответ на который, судя по всему, Рааст не знал, как донести или, что хуже, — не уверен, какую часть правды обнажить. Заминка стала тому подтверждением.       — Думаешь, я бы упустил возможность сожрать его? — вместо ответа начал рассуждать даркин. — Разум Каина силён. Находясь одной ногой в могиле, мальчишка продолжал контролировать себя и держать стену между нами. Если бы я позволил ему умереть — лишился бы сосуда, способного выдерживать меня.       Рааст замолчал. Зед не намеревался торопить поток мыслей многолетнего существа, но когда тишина затянулась, его попытку заговорить грубо оборвали.       — Что бы ты выбрал, Мастер Теней, — кровавый взгляд упёрся в Зеда через плечо. — Оказаться в тюрьме, в тесной клетке, обездвиженным и в полном одиночестве на тысячелетия или делить одно тело со своим «заклятым врагом»?       Образ нынешнего Ока Сумерек предстал перед глазами, хотел того Зед или нет. Не лучший момент, чтобы вспоминать о Шене, но даркин не простой адепт, не ведомый воин и ни капли не идиот. Он прекрасно знал, как вывернуть предложение так, чтобы добиться желаемого результата.       Результата, при котором в мозг Зеда болезненно въестся мысль, что заклятые враги — это всегда палка о двух концах. С одной стороны — ядовитое желание убить; с другой — привязанность, невыразимая никакими словами.       — Большего тебе знать не обязательно, — с презрением кинул Рааст, прежде чем переступить порог личных покоев Мастера Теней. — Надеюсь, при следующей нашей встрече в живых останется только один.       Даркин исчез из поля зрения. Здравый смысл вопил не упускать монстра из виду, но интуиция настояла оставить всё как есть.       Словно Рааст, зайдя так далеко в оказании «вмешательства», внезапно захочет несколькими режущими ударами с корнем разрушить место, которое Каин исключительно мысленно называет «домом».

***

      Излишняя свобода начала душить. В стенах косы такого ощущения никогда не возникало, а вот в недрах чужого тела — это удушье в своём самом прямом значении.       Инстинкт, далёкий и почти чужеродный, нисколько не человеческий, вопил заглотить разум Каина целиком. Раасту захотелось сравнить себя с котом, которому птица ударила в голову поиграть с клубком ниток. В мальчишку хочется вцепиться сильно, ещё сильнее, десятью когтями, и ни в коем случае не отпускать. Но Рааст уже размотал достаточно. Если продолжит катать клубок туда-сюда — от игрушки останутся лишь нитки. Слабые, хлипкие нитки, которые больше никогда не соберутся в один мощный моток.       Закрыв за собой дверь в комнату Каина, Рааст позволил себе упасть. Упасть, а после доползти до кровати, чтобы разместить тело полумёртвого хозяина на чём-то мягком. Управлять тушей, которую даже толком не чувствуешь, оказалось сложнее, чем даркин предполагал. Как будто дёргаешь марионетку за ниточки, при этом находясь внутри этой самой марионетки.       Добраться до ордена — дело одной ночи, а вот притворяться гиперактивным Каином, после сквозь зубы терпя его заносчивого мастера — вот это действительно выматывающий опыт. Впервые за несколько тысяч лет Рааст физически почувствовал то, о чём Каин периодически сетует после миссий — усталость. Самую настоящую усталость.       — Каин? — вслух позвал даркин, прекрасно зная, что тот не ответит.       Рааст уже давно, задолго до прихода в орден, прекратил подавлять сознание мальчишки, но тот не просыпается. Спит настолько тихим и мёртвым сном, что даркин начинает думать, что случайным образом поддерживает жизнь в теле чересчур борзого и чистенького мертвяка.       Эта мысль болезненно осела где-то на краю сознания.       — Ты мне теперь не просто косу должен, — зачем-то пожаловался вслух Рааст. — Личный гребень, как тебе такое? Стальной, чтобы сломался хотя бы раза с третьего. Или мои когти тебе нравятся больше?       Разговаривать с самим собой, впервые желая получить ответ, — странно. И неприятно.       Даже не пригрозить расправой.       Можно только ждать.       Ну хорошо. Ждать Рааст умеет отменно.       Но на десятки лет Каину лучше не задерживаться.

***

      Почувствовав свет, проникающий сквозь сжатые веки, Каин искренне подумал, что светлое ионийское солнце ему только привиделось. Но после короткой аналитики и осознания, что думать после случившегося на задании он не должен ни искренне, ни грустно, ни радостно, он распахнул глаза, машинально чуть не подскакивая с кровати.       Обрывки воспоминаний свалились на голову хуже взлохмаченных волос. Каин прижал руку к груди в поисках следов перевязки или чего хуже, но нащупал только собственную кожу. От раны, практически лишившей его жизни, не осталось и следа. Даже безобидной полоски шрама.       Взгляд чистого золота поспешил найти Тысячелетний клинок. Оружие оказалось там же, где и всегда: недалеко от кровати, чуть ли не под ней, на каменном полу.       — То есть ты, всё это время умея такое, — ассасин указал пальцем на свою грудь. — Эгоистично позволял мне ходить на перевязку к орденовским лекарям?       Глаз косы открылся. Каин свесил голову с кровати.       — Надо было наслаждаться тишиной, пока была возможность, — явно самому себе сказал Рааст, без капли тактичности избегая ответа на вопрос.       — Я думал, это мои слова, — «пострадавший» окончательно слез с кровати, упираясь спиной в деревянную подставку. — А ещё я думал, что целиком заимствую твои способности.       Глаз сощурился. Каин бы подумал, что даркин внезапно пожалел, что спас своего хозяина, но прекрасно знает, что это не так. Даже если Рааст попытается убедить его в обратном — это обернётся жалкой попыткой самообмана, с которой можно только посмеяться.       — Регенерация — не то, чем можно пользоваться каждый день, — с усталостью в голосе протянул Рааст. — Если думаешь, что я потрачу силы на твои жалкие раны в следующий раз, советую отдать меня кому-то другому, — даркин в раздумьях замолчал. — Мастеру Теней, например.       Ученик этого самого мастера не сдержал тихого смешка.       — Он-то может и окажется достойным, но пользоваться тобой точно не станет, — рассудил Каин. — Или за одну ночь без меня ты переосмыслил своё отношение к Мастеру Зеду?       — Две ночи, — поправил Рааст. — О да, моё отношение к нему определённо изменилось. Теперь я хочу убить его ещё сильнее.       — Твои ответы иногда такие предсказуемые, — ассасин закатил глаза. Хотелось и вовсе их закрыть, поддаться расслабляющим лучам утреннего солнца, но случайный взгляд на зеркало заставил его в удивлении изогнуть брови.       Россыпь обсидиановых волос, очень лохматых волос, оказалась заплетена.       Даже те косы, сделанные Каином набегу, выглядят лучше этого недоразумения. Как будто волосы просто разделили несколькими проборами, а после переплели между собой хаотичным образом.       Взяв косу в руки, чтобы рассмотреть этот ужас не только сквозь зеркало, Каин поймал себя на мысли, что его волосы, несмотря на очевидную ухоженность, отдалённо напоминают верёвку. Трос, если быть точнее.       В голове возникло воспоминание разговора с торговцем, который когда-то давно с пеной у рта рассказывал, какой в Шуриме красивый порт.       Каин бы мог спрятать улыбку, но под лучами солнца держать лицо совсем не хотелось. Хотелось много чего другого.       — Пытался привязать меня к кровати?       — Очень смешно Каин.       — Ты хотя бы разок попробовал слепить что-то «похожее» или изначально начал экспериментировать? — ассасин выпустил нечто-похожее-на-косу из рук. В голове возникла мысль привести волосяное гнездо в человеческий порядок, но она быстро померкла на фоне мечущегося взгляда Рааста.       Нет, «мечущимся» его не назвать. Даркин просто слишком активно пытался скрыть свой интерес, что у него впервые получалось хуже попыток Мастера Теней ограничить связи с Орденом Кинку.       — Я сделал то, что мои руки умеют делать лучше всего, — это что, звучит как… оправдание? — Начни я «лепить что-то похожее» — ты бы остался без волос.       — Я согласен проверить «то», что там твои руки умеют «делать» лучше всего, — Каин в липовой обиде поджал губы. — Но давай в эти полномочия не будут входить мои волосы. Ещё пара таких попыток — и они точно начнут сыпаться.       — Однажды ты доиграешься, мальчишка.       К какой части разговора относится эта фраза Каин решил не уточнять, хотя соблазн таковой имелся.       Снаружи, судя по звукам, медленно начал подниматься бытовой балаган. В ордене наступило утро. Пока Каин тут ведёт милые беседы с шуриманским монстром, способного в одиночку пойти войной на всю Ионию, адепты приступили к тренировкам.       Каину бы тоже размять мышцы, но не каждый день его с головой застилает желание бездельно полежать. Возможно, это последствия нездоровой регенерации, предназначенной не для человеческого тела.       Или… ещё по ряду каких-то причин, которые озвучивать не хочется. Не тогда, когда Каин находится в уязвимой близости с даркином.       — Эй, Рааст, — позвал ассасин, разрывая зрительный контакт с косой. Прежде чем собеседник успел возмутиться, он продолжил: «Доброе утро».       Рааст уставился «во все глаза» на мальчишку, насколько позволили возможности Тысячелетнего клинка. Скажи Каин подобное пару дней назад, даркин бы решил, что тот язвит и шутит. Но мягкость тона намекнула на обратное.       «Доброе утро» не прозвучало как «доброе утро».       Тогда как что? «Я вернулся»? Нет, Каин самоуверенный, но не настолько. «Спасибо»? Похоже на правду, но их дуэт не пользуется словами благодарности с самой первой встречи.       «Со мной всё в порядке». Предположение надуманное и смазливое, но Рааст невольно слишком сильно зациклил своё внимание на нём. Настолько сильно, что Каин, падающий в объятия дрёмы, всё услышал сквозь уже давным-давно дырявую границу меж их сознаниями.