Шелк и жемчуг

Нил заявился вечером в мужской клуб находясь в весьма скверном расположении духа. Начатая бутылка виски и смена обстановки должны были помочь ему обдумать сложившуюся ситуацию хладнокровно. Но пока не удавалось. Рембрандт чувствовал себя двояко. С одной стороны, он пренебрег всем вложенным в него воспитанием, обсуждая запретную тему с юной женщиной (пусть и не настолько наивной, чтоб не понимать тему обсуждения). А с другой — ему казалось, что завоевать Марину и уговорить выйти за него он может только так: дразня, интригуя и соблазняя её. Все это было проявлением абсолютной аморальности, с какой стороны не посмотри. А потому Нил был глубоко разочарован в себе. Да, он безусловно хотел добиться взаимности от Марины. Хотел сделать её своей. Но ему важно было прийти к этому честным путем. От раздумий его отвлек скрип соседнего кресла, отодвигаемого от стола. Рембрандт сфокусировал взгляд на плюхнувшемся рядом друге. — Я подозревал, что найду тебя здесь. — Судя по голосу, настроение у Лестера было великолепное. — Чем обязан твоей компании? Разве ты не должен был сопровождать виконтессу в опере сегодня? Дориан поморщился при упоминании оперы — театр не был тем времяпровождением, которое граф мог терпеть дольше одного посещения в месяц. — Леди Уорток проявила немыслимую чуткость, когда я признался, что не люблю театральные премьеры. — стоило ему заговорить об Агате, как черты лица мужчины разгладились и заметно смягчились. — Мы договорились, что я навещу её завтра утром. А этот вечер она проведет со своими подругами, в лице обоих сестер Норфолк. Упоминание этой фамилии заставило Нила тяжело вздохнуть. И это не укрылось от Лестера, судя по насмешливо-наглой ухмылке, вдруг появившейся на его лице. — Знаешь, друг, когда я советовал тебе искать знакомств среди старых дев, я не думал, что ты так буквально воспримешь мои слова. — но заметив, как ожесточился взгляд Рембрандта, граф не стал развивать шутку и уже без издевки спросил: — Она все так же непробиваема? — Да, держит оборону весьма решительно. Я даже восхищен ее упорством. — губы Нила тронула мягкая улыбка. Как бы сильно его не мучили её отказы, чувств, которые она в нем зажгла, это не приуменьшало. Разговор как-то плавно сошел на нейтральные темы и Нил был за это благодарен другу. Настроение слегка улучшилось и герцог решил, что займется самокопанием и прочими проблемами позже, позволяя себе на время расслабиться. Вот только у жизни, кажется, были иные планы. За соседним столом мужчины вели оживленную беседу, обсуждая сезон, развлечения и дебютанток. И когда в разговоре всплыла знакомая фамилия Нил частично напрягся, весь обратившись в слух. Мужчины хвалили достоинства внешности Анастасии, хоть и делали это в весьма вольной форме. Однако, за рамки дозволенного никто не выходил. Ровно до того самого момента, пока кто-то не упомянул в разговоре её сестру. Смазливый блондин, по слухам один из отверженных Мариной в прошлом ухажеров, проговорил с издевательской улыбкой на устах: — Жаль, что такая красивая внешне женщина является при этом такой мегерой. Нил до хруста сжал кулаки, делая медленный выдох. Дориан, до ушей которого тоже долетали фразы мужчин за соседним столом, напряженно замер, замечая, что друг уже начал постепенно закипать. — Я слышал слухи о том, что она ведьма. — вставил кудрявый парень, восседающий с правой стороны от блондина. — Бред. Будь она ведьмой, уже б женила на себе какого-то титулованного беднягу, а затем нашла бы способ овдоветь. — рассмеялся рыжеволосый джентльмен, по левую сторону от блондина. Лестер кинул опасливый взгляд на Нила, в зеленых глазах которого уже неотвратимо загоралась ненависть. И молился всем высшим силам, чтоб эти дураки за соседним столом заткнулись. От греха подальше. — Ведьма или нет, но я бы с ней покувыркался. Уж больно она аппетитная штучка, не смотря на… — блондин замер на полуслове, потому что пространство вдруг разрезал звон разбитого стекла, а за ним и громкий, неприятный скрип. Все присутствующие обернулись на звук, впиваясь взглядами в поднявшегося на ноги герцога Бедфорда. — Рембрандт… — поднимаясь следом за другом, предостерегающе начал Дориан. Но было уже поздно. Сильные руки буквально выволокли тело тощего блондина из кресла. Кипя от злости, Нил не успел заметить, как его кулак щедро наградил надменную физиономию нахального урода довольно ощутимым ударом, но болезненный вой, который издал этот щенок ему определенно понравился. Однако боль в руке, которой он до треска сжал бокал, порезавшись об осколки, частично его отрезвила. И он удержал себя от повторного удара. — Не смейте больше никогда даже имени её произносить. — прорычал Нил, тряхнув оппонента, как безвольную куклу. — Вы меня поняли? Блондин с диким страхом в глазах, отчаянно закивал. Герцог отпустил его и в отвращении отпрянул, словно осознал, что прикасается к чему-то мерзкому. — Кто-то еще из присутствующих хочет сказать что-то нелицеприятное о мисс Норфолк?! — громко и с вызовом во взгляде заявил Рембрандт, метая молнии в собравшихся вокруг зрителей. Толпа отрицательно закивала. — Отлично. Потому что я не потерплю к ней и ее семье неподобающего отношения. И я надеюсь, что это предельно ясно.

❤️

Очередной бал, очередное изобилие роскоши и пафоса. Духота переполненного зала душила, словно отнимая дыхание. И даже музыка в идеальном исполнении живого оркестра не спасает — ей не под силу отвлечь внимание от смутных мыслей. Марина неизменно в красном платье и с неизменной нитью белого жемчуга на шее, сочетающейся с её великолепными белыми перчатками, скучающе подпирала стену, в компании старых дев или компаньонок, сопровождавших дебютанток на бал. Стреляя недовольным взглядом на кружившиеся в танце пары, среди которых была и её сестра с неким джентльменом, Норфолк неспешно протягивала лимонад из своего бокала, маленькими глотками. Мало того, что ей пришлось на предыдущих балах соглашаться танцевать с Дорианом Лестером, дабы узнать его намерения относительно Агаты, так теперь и Анастасия кажется нашла себе претендента на руку, вынуждая Марину на еще один допрос с пристрастием. Но даже не это было самым худшим. А то, что ревнивый герцог, теперь считал себя вправе тоже приглашать её на танцы. И делал это всегда ловко, практически не оставляя ей возможности отказаться. Его глаза в такие моменты неизменно смеялись едва заметной насмешкой победителя, в то время, как галантно поданная рука сжимала ее пальцы чуть крепче, чем того требовали приличия. Это бесило. Ей нравилось танцевать с ним, но она не готова была признаться в подобном даже под пытками. Однако, сегодня Рембрандт опаздывал. Бал давно начался, но герцог еще не появился на горизонте, чем вызвал беспокойство хозяина мероприятия. Марина злилась на себя за то, что подмечает его отсутствие. За то, что думает о нем. И не только сейчас, но и вообще. Не было и дня, чтоб образ герцога не мелькал в ее сознании, чтоб в ушах заезженной пластинкой не звучали его слова о том, что «герцогиня может добиться гораздо большего, чем дочь барона». Сомнения разрывали сердце девушки на куски и будь неладен этот чертов мужчина за то, что сотворил с ней подобное. Он интриговал её. Привлекал. Импонировал ей. Заинтересовывал. А еще — он безусловно был нескучным, хоть и казался ей моментами слегка занудным. Однако, достаточно ли было этого, чтобы пожертвовать своими принципами и рискнуть согласиться на его предложение? Спорный вопрос.

❤️

Когда Анастасия вдруг резко пропала с её поля зрения, огонек беспокойства загорелся в груди Марины настойчивым, неутомимым пламенем. А когда серые глаза не нашли в поле зрения и того джентльмена, с которым танцевала её сестра, старшую Норфолк и вовсе сковал страх. Интуиция подсказывала, что ничего хорошего это не сулит. Обойдя несколько близлежащих к танцевальному залу кабинетов и дамскую комнату, девушка лихорадочно направилась к выходу на террасу. От матери она когда-то наслушалась множества историй о том, почему не стоит соглашаться на прогулки в саду с мужчинами тет-а-тет. Тревога кипятила кровь, подгоняя девушку – заставляя игнорировать недовольные возгласы тех, чье личное пространство она нагло нарушила, пока пересекала зал. Прохлада вечернего воздуха не принесла облегчения. Марине казалось, что её сердце бьется настолько бешено и громко, что его можно услышать на многие метры вперед. Однако оно едва не замерло, стоило услышать где-то неподалеку испуганный голос сестры. — Прекратите, прошу вас, это не уместно… Когда Норфолк завернула за угол, её глазам предстала картина, вынуждающая все её естество вспыхнуть праведным гневом. Мужчина сжимал руку Анастасии, пытаясь придвинуть её вплотную к себе. Девушка упиралась, однако все равно была к нему непозволительно близко. Заметь их кто-то другой – скандала было бы не избежать. От одной мысли об этом все внутри Марины похолодело. — Отойдите от нее. Сейчас же. — голос её был тверже стали. — Марина… — Анастасия выдохнула с облегчением, когда поняла, что больше не одна. На лице мужчины же распылилась сальная, ехидная улыбка, от которой по телу обоих сестер прошла дрожь. — А вот и первый свидетель вашего бесчестия, моя дорогая. — нагло заговорил мужчина, обращаясь к Анастасии и продолжая сжимать её руку. Марина была уверена – на бледной коже останутся синяки. — Не было никакого бесчестия. Отпустите её, вы что глухой? — припечатала Норфолк, не скрывая ярости в голосе. — Я то отпущу. — в глазах незнакомца мелькали нотки безумия. — Но боюсь ей не отвертеться. Она должна будет выйти за меня. Иначе все узнают о том, что её репутация более не является кристально чистой. Марина едва не задохнулась от возмущения. Да как смеет этот неотесанный кусок дерьма обвинять её сестру в чем-то подобном? — Вы подставили меня! Ничего ведь не было! — в глазах Аны заблестели слезы, когда она осознала, чем обернулось её беспечное согласие выйти в сад, дабы подышать воздухом. — Но кому поверит общество? Мне или вам? Анастасия была готова расплакаться от несправедливости и бессилия. Но Марина среагировала молниеносно. Она не думая ни секунды, вдруг сняла с себя белую изысканную перчатку и резко замахнувшись, кинула её в самоуверенное лицо джентльмена (которого едва ли можно было так назвать). — Вы не женитесь на ней. Не раньше, чем поборетесь со мной за свою честь. Завтра на рассвете. Мужчина вначале опешил, а затем рассмеялся неприятным, злым смехом. — Вы вызываете меня на дуэль? Это же смешно. Вы не можете. Вы не мужчина. Норфолк сжала кулаки от бессильной, жгучей, ослепительной ярости, что разгоралась в душе словно необузданное пламя, все сильнее и сильнее. Мысль о том, что он не воспринимает её угрозу всерьез заставляла скрипеть зубами от досады. Очередное доказательство тому, что этот мир тонул в абсурдных правилась патриархата… Хотелось прямо сейчас вмазать чем-то тяжелым по этому надменному лицу не лучшего представителя противоположного пола. Все тело девушки буквально трясло от эмоций – давно она не испытывала такой огромный спектр негатива. Однако прежде, чем она успела произнести еще хоть слово или предпринять попытку ударить обидчика сестры, в их разговор вмешались. — Зато я мужчина. И я брошу вам вызов не менее решительно, чем мисс Норфолк. — раздался в саду властный голос, от которого по коже Марины побежали мурашки. Это был Нил. Самодовольная улыбка вмиг сползла с лица надменного урода, стоило ему лицезреть перед собой герцога Бедфорда собственной персоной. Мерзавец, кажется, даже заметно побледнел. — Ваша светлость, я… мы… — В оправданиях нет нужды. — прервал его Рембрандт. Его стальной тембр пулей разрезал пространство. — Я все видел и слышал. И у вас только два варианта, Мортимер: либо мы с вами завтра стреляемся на рассвете, либо вы сейчас же приносите извинения двум этим леди и покидаете страну.