Где мой дом?

      - Федь, поехали домой…       Андрей легко потряс его за рукав огромного худака. Андрей смотрел на Федю жалобно, а у него внутри все кислотой обожгло от вопроса.       А куда это – домой?       Как они оказались-то тут? Нет, не так. Как Федя здесь оказался – понятно. А откуда здесь взялся Андрей?       - Андрюх, дай напиться спокойно.       Но Андрей не отходит, напротив настойчиво тянет к выходу. Федя на это злится, скалится, чуть ли не рычит. Он сейчас пылает яростью. Он готов воспламениться от любого слова, любого действия. Сам ищет конфликт.       - Отпусти! Не пойду я, блядь!       Он хочет напиться до пляшущих зайчиков, до плывущего потолка.       Потому что мальчик Федя потерялся. Мальчик Федя не знает где его дом.       - Федь…       В Андрее напротив ни капли агрессии. У Андрея грустная, но от чего-то очень понимающая улыбка и Федин яд его словно бы не касается. Словно бы злые кинжалы слов облетают его. Андрей мигом гасит его ярость.       - Федь, поехали домой…       - А где это?       Где его дом?       Федя думает, что дома у него и не было никогда. Он везде словно бы на птичьих правах. Он словно бы и свой и при этом везде чужой. У него всегда есть место – и не одно – куда можно приткнуться, переночевать, перетерпеть.       Но ведь не это дом.       Дом – это место куда хочется возвращаться. Куда возвращаться необходимо. Такое место должно быть одно.       Феде пять, и он ждет выходные, потому что тогда можно убежать к бабушке. У бабушки всегда пахнет пирожками, а еще нет вечно ругающихся родителей.       Феде двенадцать, и он до самой ночи гуляет с парнями из своего двора. Ему плевать на холод, даже ужинать не хочется. Друзья сменяют друг друга, кто переодеваться, кто есть, кто делать домашку. Один Федя часами напролет пинает мяч в покосившиеся ворота.       Феде шестнадцать, и он как можно дольше остается в школе, оговариваясь подготовкой к экзаменам.       Феде девятнадцать, и он готов спать в библиотеке вуза, только вот она закрывается в девять. А еще он – наверное единственный – радуется, что универ далеко от дома. Потому что из-за этого приезжает только переночевать.       Феде двадцать два, и он переезжает в промозглый неприветливый Питер. Он не отвечает на мамино «зачем», на папино «куда». Он не отвечает на собственные вопросы. Он старается не думать, что снова от кого-то бежит.       Феде двадцать шесть, он сидит в зассаном баре и думает, что до сих пор не знает где его дом.       Ему не хочется в пустую однушку. Она так и не обросла уютом. Почему? Ведь он так старался…       - Андрей? Где мой дом?       Андрей хмыкает. Не отвечает, но хватает его вещи, оплачивает его счет. Андрей помогает надеть куртку, прижимает его к себе. Андрей теплый. Андрей очень теплый.       Федор думает, что в этих действиях столько заботы, сколько он не чувствовал ни от кого.       Небо черное.       - Не видно ни одной звезды.       Почему-то от этого тоскливо.       - Слишком много искусственного света.       Андрей тихо рассказывает, почему в больших городах не видно звезд, а еще про то, как он в детстве ездил с родителями за город. Что они спали в палатках и какая яркая была луна.       - Где же луна?       Андрей тоже запрокидывает голову, смотрит пристально. Словно видит в небе тоже, что и Федор. Словно тоже ищет в небе ответы.       - Ее затянуло облаками.       Федя расстроенно ведет плечом и прижимается к Андрею. Почему-то совсем все равно кто и что о них подумает.       - Как же я найду дорогу домой?       - Неужели дом – это место?       Федор замирает. Замирает, а потом отстраняется. Андрей все так же смотрит наверх, а Федор смотрит на Андрея.       - А что же это?       Федя с детства выучил, что дом – место в которое хочется возвращаться вечером. И днем. И ночью. Всегда.       Где же твой дом, Федь?       - Мне кажется дом – это люди. Не важно где ты. Важно с кем.       В пьяном мозгу все плывет, но Федор слышит знакомый голос. Слышит, но не понимает, о чем Андрей говорит. Или понимает. Но… Не верит.       - А у тебя есть дом?       Андрей тихо смеется, в отсветах неоновых вывесок Федя видит его улыбку. А еще злится на тучи, что затянули луну. Хочется, чтобы лицо Андрея было освещено лучше. Ну пожалуйста…       - У меня есть человек.       Федя с болью жмурится.       - Федь?       Андрей опаляет горячим дыханием щеку. Федя забывает, как дышать.       - Федь…       Прижимается лбом ко лбу и все это так правильно. Так же правильно, как объятия минутами ранее.       - Где твой дом, Андрей?       Открыть глаза все еще страшно. Пальцы колет. Федя надеется, что завтра проснется и вспомнит все, о чем они говорили здесь, потому что, если не вспомнит – лучше сломать себе шею.       - Мой дом с тобой. Бам…       Сердце, стучавшее до этого где-то в горле, упало и разлетелось на миллионы осколков. Холодные пальцы вцепились в Андрея с силой, чтобы уверится – он живой. Он настоящий, теплый, стоит близко-близко.       Стоит и не исчезает.       Федя распахивает веки и внимательно смотрит в голубые омуты.       - Мой человек-дом…       Шепот в самые губы. Целует смазано. И нет в этом никакой пошлости.       Федя смотрит Андрею в глаза. Видит огромное море. Это море должно было его потопить, захлестнуть своими гигантскими волнами. Но у Андрея в его море полный штиль. У Андрея море спокойное. Такое же теплое, как и его улыбка.       А еще в темных зрачках Федя видит россыпь звезд. Нет там никакой бездны – Андрей все это выдумал – там звезды, что освещают Феде путь.       - Как же долго я шел к тебе. Как долго я тебя искал…       Он никак не мог найти себе место. Свой дом. Как же так вышло, что стены этого самого дома только что рухнули?       Зачем нужны клетки, если домом может быть целый мир?