Болят ли твои рёбра?

Чудный вечер, тёмное и пустое небо. Ни единого облачка, чудесная погода для прогулки своих отвыкших от спокойной ходьбы ног и опустошения разума от грешных мыслей! Хотя постойте… Прозрачные капли начали падать на холодный асфальт одна за другой. «Боже, боже, только не дождь…» — пронеслось тревожной мыслью в голове у Райкера. Зонта с собой явно не было, ведь до этого казалось, что вечерняя прогулка не понесёт за собой никаких проблем в виде плохой погоды. И в правду, на небе не было ни единого намёка на дождь, но им стоило впервые за длительное время выйти на улицу без особой на то причины, как непогода настигает сию же секунду. Но, смирившись с ситуацией, они просто продолжили идти. Да и делать было нечего, не возвращаться же домой почти сразу же после выхода. Замыленному и сонному взгляду удаётся разглядеть в тёмной картине вечерней улицы знакомые очертания. Да и тяжело было не заметить фиолетовую макушку что выделялась из толпы, а когда толпы вовсе нет и есть возможность разглядывать чарующий профиль сколько душе угодно, разум начинает тонуть в лёгких мыслях, а тело становится будто ватным. Райкер с самого начала были уверены в том, что не ошиблись и это точно был он — Аккарди, но делать поспешных действий они всё же не стали, а на самом деле очень хотелось. В отличии от некоторых, Аккарди умел брать с собой зонт, и, как минимум, смотреть прогноз погоды по телевизору. Может быть, у кого-то просто не хватает времени на просмотр подобных программ, или они не считают это нужным. Как минимум, сейчас не об этом. Подойдя поближе и убедившись в подлинности своих мыслей, Райкер окликнули своего друга. — “Аккарди, привет… Не ожидали увидеть тебя здесь.” — С тёплой улыбкой произносят они, пряча слегка дрожащие от холода руки за спину. Хоть Дублин и понимали, что наверняка выглядели нелепо под дождём и без зонта, но были уверены в том, что Аккарди в любом случае сможет войти в положение и понять их ситуацию. Флорентино, повернувшись в сторону голоса, замечает, что священник стояли неподалёку от него. — “Райкер! Почему ты без зонта?” — Фотограф делает два широких шага вперёд навстречу Райкеру. — “Ну и ну… Ты ведь промокнешь!” — Мужчина встаёт рядом со священником, тем самым закрыв его от дождя зонтом. — “Куда ты в такую погоду собрались-то, если не секрет?” — Интересуется Аккарди, поворачивая голову в сторону… промокшего берета. Райкер были слегка смущены резким сокращением расстояния между ними и Аккарди, поэтому рефлекторно сделали небольшой шаг назад, но, снова почувствовав холодные капли дождя на своей спине, они подходят ближе, но стараются сохранять дистанцию между собой и фотографом. —“Просто вышли прогуляться. Не думали, что попаду под дождь… Спасибо что выручил.” — Райкер на секунду поднимает голову вверх дабы взглянуть на лицо собеседника, но тут же отворачивается, стесняясь собственного вида. Флорентино, замечая то насколько сильно промокли Дублин, решает проявить инициативу со своей стороны. — “Давай подвезу тебя до своего дома? Не думаю, что в своём номере ты сможешь так быстро согреться. У меня машина недалеко, да и я к тому же трезв.” — Он кидает звонкий смешок, будто бы забыв про инцидент между этими двумя. Услышав на первый взгляд заманчивое предложение от своего друга, Райкер уже готовы были вымолвить кроткое и резкое «да», но всё же задумались на несколько секунд. Дома у Аккарди они бывали совсем редко, да и разве нормально садить полностью промокшего человека к себе в машину? Но всё же, Райкер прекрасно осознавали, что Аккарди — хороший человек, и вероятнее всего предлагает помощь лишь с благими намерениями, поэтому в конце концов соглашаются. — Да, если тебе не сложно, то было бы неплохо. — Священник кивает в такт своим словам, стараясь рефлекторно не поворачивать голову на фотографа. Они были смущены таким внезапным приглашением и добротой с его стороны, но всё же дрожащие тело и голос выдавали физическое чувство дискомфорта и холода. К тому же священник думали, что было бы очень славно посетить дом Аккарди вновь. — “Да ладно, не стесняйся. Пойдём, до машины тебя доведу.” — Хихикает мужчина, по всей видимости, направляясь к машине. Звук дождя создавал спокойную атмосферу, а воздух был сырым, прекрасно. Прогулка заняла лишь пару минут, и вот перед ними стоит уже знакомый автомобиль. Фотограф открывает дверь перед священником, дожидаясь пока они сядут за переднее сидение. Зайдя в салон машины под несильный, но уверенный звук захлопывающейся двери, Дублин мысленно хвалили Аккарди за такую заботу с его стороны. Вслух они, конечно, смогли бы такое сказать, вот только сейчас это было совсем не к месту, а к тому же, ситуация и так была слегка неловкой для Райкера. Захлопнув дверь, Аккарди обходит машину и садится за водительское место, предварительно положив зонт где-то сзади, дабы он не мешался. Они поднимают голову и бегло оглядывают салон на вид приличной машины, при этом перебирая пальцами что были скрещены между собой у них на коленях, это помогало прийти в себя и немного согреться. Райкер поворачивает голову на Флорентино почти сразу же как он устраивается на соседнем сидении, ведь теперь, по их мнению, это было более уместно, да и сердце больше не стучит так сильно. Дублин наверняка помнит этот автомобиль, ведь это чуть ли не первое что приходит на ум, когда смотришь на все увечья на их теле. — “Кстати говоря, Райкер… Как твоё самочувствие?” — Флорентино шумно сглатывает, прежде чем продолжить говорить. — “Твои… Рёбра, они до сих пор болят?” — Мужчина звучал и выглядел так, словно растерян. Хотя, оно так и есть, ситуация была неловкой. Даже просто если задуматься, что в тот вечер он был пьян. Пока Аккарди ждал ответ, он стал заводить машину, дабы погреть её салон, да и в общем успешно доехать. Внимательно выслушав его вопросы и вновь подметив внимательность фотографа у себя в голове, Дублин отвечает без долгих раздумий. — “Да, для того чтобы ровно дышать нужно приложить немало усилий, так это ещё и сопровождается болью в груди…” — отвечают они с тихим смешком в конце фразы. Райкер хоть и понимали, что оправдывать Аккарди нет смысла, он виноват и он осознаёт это, но прививать бедняге дополнительное чувство вины совсем не хотелось, да и смысла в этом совсем не было. Он же их друг, как никак. Аккарди поворачивает голову в сторону Райкера, заметив, будто они нервничают. — “А давай я осмотрю твою грудную клетку, м?” — Надеясь, что Дублин не начнут нервничать ещё сильнее и отказываться, говорит он. Всё же, при их «второй» встрече, у Флорентино удалось лишь провести небольшую операцию, зашив раны во рту, тем самым предотвратив возможную инфекцию. — “Или ты застесняешься, как это было в тот раз?” — Смеётся он, пытаясь поднять настроение и священнику. Конечно, вряд ли у него это выйдет, они были и так подавлены из-за ситуации с Леоном, но попытаться стоит. — “Не волнуйся, я увлекался медициной, я знаю как минимум её основы.” — пытаясь успокоить Райкера, продолжает фотограф. Священник, честно говоря, очень засмущались от подобного рода предложений, к тому же Аккарди очень кстати упомянул их первую встречу, что придало ситуации небольшой ностальгический отблеск, хоть это и было относительно недавно. В любом случае, их персона быстро обдумывает всё в голове и отвечает положительно. — “Думаю, я не против. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, раз ты «увлекался медициной».” — Произносят они. С одной стороны, будет до мурашек неловко оголять свой торс перед другим мужчиной, а с другой… Райкер и Аккарди не шибко много знакомы, но на духовном уровне они сблизились довольно близко. «Le coup de foudre» ¹, как никак… Оставшаяся поездка до дома Флорентино прошла абсолютно беззвучно. Ни музыки из радио, ни словечка со стороны двух присутствующих. Но на удивление это была довольно комфортная и ни разу не неловкая тишина. Будто так и нужно было, будто так сам бог велел. Наконец, доехав до точки назначения, Райкер прислоняются влажными пальцами к стеклу окна, рассматривая дом своего друга. — “Красивый у тебя всё-таки дом… я даже немного завидую, знаешь ли.” — Произносит Дублин с лёгкой улыбкой на лице, нарушая висящую в воздухе тишину. Они переводят взгляд на фотографа, и их улыбка вдруг неосознанно становится шире, но быстро возвращается в исходное положение, когда Райкер замечают это. Аккарди еле слышно усмехается, заглушив машину. – “Если хочешь, можешь остаться тут хоть навсегда, я буду только рад, Райкер.” — имя их персоны, словно было специально выделено интонацией, будто бы не скрывая все те чувства, которые чувствует сам мужчина. Мельком посмотрев в сторону Дублин, фотограф заметил их реакцию, поэтому и его уголки губ мягко приподнялись. Опешившие глаза Райкера на несколько секунд уставились на Аккарди в недоумении и лёгком смущении от сказанных им слов. До затуманенного разума не сразу дошла мысль о том, что это была лишь очередная шутка, ведь окончание фразы фотографа звучало на удивление серьёзно. Даже если это была бы не шутка, Райкеру казалась эта идея далёкой от реальности и легкомысленной, собственно, поэтому они и не думали воспринимать её всерьёз. Флорентино наматывает на палец прядь своих волос, а потом вздыхает, нарушая вновь образовавшуюся тишину. – “Что-ж, пойдём? Не будем ведь мы так и сидеть в машине.” — Священника возвращает в реальность следующая фраза фотографа и звук открывающейся двери. С улицы доносятся громкие звуки дождя и в салоне машины резко становится прохладнее. Долго задерживаться внутри и вправду не стоило, ибо хотелось поскорее вновь увидеть дом своего друга изнутри и попасть в более уютное помещение. Бегло схватив зонтик с заднего сидения, Дублин открывает дверь машины и выходит наружу, а Аккарди же забавляет то, как Райкер поспешили, выходя из транспорта. Вспомнив пару слов на французском, Флорентино захотелось немного пофлиртовать, ну, или попросту засмущать священника. Мужчина чуть наклоняется к Дублин, дабы шум дождя не перебивал его мысли. – “Tu avais l'air si mignon...” ²— Резкий, но в то же время до мурашек приятный шёпот мигом прерывает весь нескончаемый поток мыслей Райкера и заставляет вздрогнуть от неожиданности. Чужой комплимент был головокружительно неожидан, и после нескольких секунд ступора в голове вновь появилось куча мыслей, но уже с намного большей интенсивностью чем ранее. Чувства в голове были спутаны, но Аккарди ощущал всеми своими внутренностями, телом и сердцем, насколько он любит их. Эти черты лица, голос, раны на лице... К счастью или сожалению, они выглядели ко всему этому ещё и аппетитно. Всё же, Ему действительно было интересно, каковы увечья на чужой груди, и насколько всё плохо... Хотя, если просто прикинуть то, что им тяжело дышать, всё должно сойтись воедино. Аккарди хочет помочь с проблемой, хотя бы подарить любовь, или оказать немного медицинской помощи. Райкер прикрывают слегка дрожащей рукой рот, дабы не подавать виду того, что они смущаются. Ещё раз посмотрев на реакцию священника, мужчина выдыхает, оставаясь с теплом на душе от одного только взгляда в их глаза. Он подходит к парадной двери и, наконец, открывает её, пропуская их персону вперёд. Открытая дверь кажется спасением для них, ведь зайдя в дом сменить тему и избавиться от неловкости было бы проще простого. Хотя никто не знает о чём думает Аккарди и что именно он подразумевал под «осмотром и медицинской помощью». Дублин неспеша проходит внутрь и дожидается пока Флорентино зайдёт за ними и закроет входную дверь. Верхней одежды на них не было, но был чужой зонтик в руках, который Райкер оставляют на вешалке гостиной. Всё необходимое лежало на своих местах, так что они просто ждали просьб и «указаний» со стороны своего друга. — “Спасибо ещё раз что предложил помощь…” — немного заикаясь говорят они. От Холода это было или от смущения только богу известно, коим Аккарди к превеликому сожалению не являлся. Флорентино мягко смеётся, наблюдая за тем, как Райкер заикались. — “Да ладно тебе, я должен был это сделать, просто ты мне недостаточно доверяли.” — Он снимает обувь с себя, и сразу сворачивает направо, в гостиную, надеясь, что Дублин до сих пор помнят, как ориентироваться у него дома. Дождавшись, когда они снимут свою обувь и догонят его, мужчина осматривает священника с ног до головы и начинает говорить. — “М-да... Тебе бы стоило снять одежду полностью... В смысле, ты полностью намокли!” — Понимая, какой бред он только что сморозил, Флорентино прекрывает своё лицо рукой, тихо хихикнув над своими же словами, отведя взгляд, Райкер сделали то же самое. —“В общем, я не вижу смысла ждать чего-то, просто ложись на диван, как тебе будет удобнее, да и снимай свой... верх.” — Продолжая глупо звучать, Аккарди жестикулировал руками, как бы направляя их к тому самому дивану, на котором они дремали при первом посещении этого дома. Выслушав все его просьбы, священник кивает несколько раз, после чего старается отвечать максимально спокойно и не показывать свои эмоции так ярко. — “Хорошо, конечно…” — Кратко отвечают они. Хоть Дублин до сих пор безумно смущала мысль о том, что Аккарди вот так просто увидит их без верхней одежды, всё же не каждому достаются такие привилегии. Фотограф, дабы не смущать Райкера, вышел из гостиной, которая, по сути, являлась продолжением коридора. В момент, когда Флорентино пропал из их поля зрения, Райкер начинают стягивать с себя верх, предварительно сняв берет и положив его на диван поблизости. Одежда за всё это время уже успела немного высохнуть, поэтому и снять её не составило особого труда. Они осторожно складывают вещи и кладут их на край дивана рядом с беретом, после чего ложатся на него и складывают руки у себя на животе. Даже когда их друга не было рядом, было до мурашек неловко лежать вот так, оголяя свой худощавый и совершенно ничем не прикрытый торс. Сколько они ждали Аккарди — неясно, но в конце концов он вернулся. Еле слышный смешок был издан со стороны Флорентино, вероятно, это было из-за того, как они забавно выглядели на этом диване. Хотя в это же время, Райкер готовы были провалиться сквозь землю от неловкости, уже подумав, что зря они на это согласились... Фотограф подходит ближе, присаживаясь рядом. Он пришёл с бинтами, если ран нет, ничего, кроме этого, не помогло бы. Точнее, из того арсенала, что был у Флорентино. — “Что-ж... Я могу тебя потрогать, верно?” — Мужчина шумно сглатывает, слабо касаясь чужого бока, слегка надавливая. Райкер, дабы не добивать себя до конца, отводят взгляд в сторону, пытаясь не раскраснеться и не выставлять свои неуправляемые эмоции на показ. С одной стороны, священнику всегда казалось, что они в силах скрывать неуместные и по их мнению ненужные эмоции, но по каким-то причинам именно в этот момент они совсем не могли совладать со своими же мыслями и действиями. Аккарди же начинал свой «осмотр» поднимаясь рукой выше, так же нажимая в различных местах, дабы понять, где им больнее всего. — “Говори, где будет больно.” — Его лицо выглядело расслабленным, но даже в таком случае был заметен небольшой румянец. При первых же прикосновениях со стороны их друга ощущения были соразмерны несколькими неслабыми ударами в грудь. Они тихо шипят сквозь зубы, вздрагивая руками. — “…Здесь немного больно.” — Они старались говорить как можно спокойнее, скрывая слегка дрожащий голос. Всё-таки, хоть он и не в первый раз трогает чужой торс, но сейчас это ощущалось по-особенному. Фотограф пододвигается ближе, остановившись рукой на двух первых по счёту рёбрах. Он ждёт мнения священника, больно ли им. — “Ты в порядке?” — Флорентино смотрит на свою руку, а после, переводит взгляд на их лицо. Дублин не такой человек, но странное чувство в душе не давало покоя. Почему обычный осмотр от него ощущается по-другому? Быть может… peut-être que je suis amoureux? ³ Аккарди краснеет чуть заметнее, а лицо становится напряжённее, когда ему пришлось сместить руку выше и ближе к грудной клетке. Он надавливает большим пальцем, внимательно следя за Райкером в это же время. Их тело казалось таким хрупким, что было весьма очевидно. — “На деле, я бы отправил тебя ко врачу, но раз у тебя нет медицинской карточки, это провернуть не получится.” — С этими словами, он дотрагивается оставшейся рукой до остальной половины рёбер. — “Мне просто нужно знать, не сильно ли я давлю... Райкер, все хорошо? “— Он мягко проводит пальцем вдоль одной из половин грудной клетки. Но потом возвращается, дабы узнать, где проблемное место. Иногда бывает до смерти сложно сдерживать свои эмоции, особенно когда прямо над тобой нависает дорогой тебе человек. Любимый человек. Любимый тобой человек. Любое его слово доводило до мурашек и не давало здраво мыслить. Покрасневшее лицо предательски выдавало себя, но внешней отличительной чертой был не только румянец на щеках, вовсе нет. Руки слегка подрагивали, да и Аккарди точно чувствовал быстрое сердцебиение священника во время того, как прикасался к их груди. Райкер прикладывают ладонь ко рту, дабы не сильно привлекать внимание к покрасневшему личику. Конечно, местами было больно во время осмотра Флорентино, но странное чувство в животе перебивало все остальные. "Papillons dans le ventre"⁴, проще говоря. — “Да, всё хорошо.” — Протараторили Дублин, отводя взгляд далеко в сторону. Они совсем сойдут с ума если встретятся взглядами с Аккарди, а такой исход событий был явно не самым лучшим для них. — “Извини, а не могли бы ты указать, где тебе больнее всего при дыхании, или в покое?” — Руки фотографа останавливаются, но с тела священника он пока что убирать их не собирался... Перед ответом на следующий вопрос фотографа, Райкер делают глубокий вдох, но тут же откашливаются и отдёргивают руку от лица. Дополнительный воздух должен был успокоить их, а не доставлять мучительную боль в груди. — “Ну, как видишь... Кгх... Дышать выходит сложновато. Самая острая боль ощущается где-то... Здесь.” — Говорят они, рисуя небольшой, но вытянутый, горизонтальный овал над областью чуть ниже груди. Голос их был слегка хриплым, но намного более разборчивым чем раньше. Стоит начать привыкать к компании этого мужчины, кто знает сколько времени им придётся провести вместе... Аккарди мягко смещает руки ниже, слабо надавливая на то место, на которое указали Райкер. — “Да, я понял тебя.” — Он наконец отстраняется, и тянется за бинтом. — “Я ничем не могу помочь, кроме как сказать, что тебе стоит отказаться от бега и следить за дорогой... Не хотел бы я, чтоб тебе окончательно сломали все рёбра. Да, если бинты будут недостаточно сильно связаны, можешь обращаться ко мне, если не сможешь сами перевязать.” —Закончив мысль, он приподнимает их, ставя в такое положение, чтоб было удобно перевязывать их тело. Сам по себе бинт был широким и плотным, поэтому отлично обхватывал проблемное место. Сделав пару оборотов вокруг их тела, Он стал затягивать весьма узко, но не настолько, чтоб доставить дискомфорт. — “Оно не поможет полностью избавиться от боли, но... Как я себе это представляю, тебе будет не так тяжело дышать. Можешь, кстати, обезболивающее принимать, если боль будет невыносимой.” — Он смотрит на сделанную собой работу, надеясь, что это поможет. Райкер внимательно слушали советы Аккарди и слегка кивали в ответ на его слова. Немного неожиданно было ощутить чужие руки в областях тела помимо груди, но Дублин подумали, что "врач на вечер" лучше знает, что делает. За то время пока Флорентино перематывал бинтами их грудную клетку, они успели окончательно успокоиться и опустошить разум от неуместных мыслей, но кто же знал, что такое блаженство спокойствия на душе и ровного сердцебиения достанется им совсем ненадолго... Отводя взгляд, Флорентино замечает тот самый подарок, апельсин. На него с головой нахлынули приятные воспоминания и тот их разговор по душам. — “Кстати, Райкер. Тот апельсин... Он ведь что-то значил, верно?” — С надеждой в медовых глазах прозвучала эта фраза, и фотограф развернулся вновь в сторону Дублин. Вспоминая французский, Аккарди говорит то, на что он всегда надеялся, когда смотрел в прекрасные глаза их персоны. — “Tu m'aimes vraiment?” ⁵— Он не знал французский идеально, но пара фраз всё же давалась ему на отлично. Аккарди смотрит на чужое лицо, смотря на их искреннюю реакцию. Как минимум, сейчас они один на один, стесняться некого. Крайний вопрос слишком резко ударяет в голову, будто выстрел прямо в лоб. Кажется, что Райкер могли ожидать абсолютно любого вопроса на абсолютно любую тему, даже максимально отвлечённую, но явно не об этом. Мысли снова путаются в длинном клубке, слова не обдуманны, действовать просто нечем. Но вот уже хотели они возразить на счёт этого, сказав, что это был просто подарок без каких-либо скрытых смыслов и недосказанных слов, но тут же его перебивает фраза на французском. В сердце выстрелили дважды. Подобного рода вопросы не то, чтобы застают врасплох, они заставляют хотеть провалиться под землю и думать лучше над своими действиями в следующий раз. — “Я... Эм... Не думаю, что тебе стоило придавать такое значение к этому подарку.” — Священник скрещивает руки на груди и отводит взгляд в сторону, совсем не желая показывать мужчине напротив своё покрасневшее лицо. — “Я тогда просто... Были немного не в здравом рассудке, вот и...” — Райкер легко махает рукой у головы, будто разгоняя лишние мысли. — В общем просто забудь. — Говорят они, в конце концов переводя взгляд на медовые глаза своего... Объекта обожания. Аккарди бросает смешок, наблюдая за совсем не подозрительной реакцией Райкера. — “Да что ты, но ты ведь выспались тогда...” — Он игриво выводит их на разговор. Его рука касается чужой щеки, большим пальцем поглаживая их чудесное личико. — “Но я знаю, что нравлюсь тебе-е...~” — Тянет он, продолжая смотреть в чужие лавандовые глаза. — “Qu'est-ce que tu penses si je t'embrassais?” ⁶ — Уже знакомая фраза звучит вновь, все в точности как в том баре, воспоминания после которого оставались мутными, фрагментами давая вспоминать об их разговоре. Но, на этот раз они вдвоём не под влиянием алкоголя и прекрасно осознают, что происходит. — “Райкер, я люблю тебя.” — Флорентино тянется к Дублин ещё ближе, что только не делает с людьми это чувство. Аккарди не собирается отводить взгляд от своей любимой персоны. — “Райкер, мне кажется, это любовь с первого взгляда. Посуди сами, наша встреча явно была не случайной.” — Сладкая речь так и лилась из уст мужчины без остановки, он просто поддался своим чувствам, словно озабоченный романтик. — “Так позволь спросить... Ты сделаешь первый шаг, или мне самому? Может, ты слишком смущены для поцелуя?” — Фотограф тянется ещё ближе, повернув их голову в свою сторону. Он близок настолько, что их лица находились в достаточном расстоянии для того, чтоб чувствовать дыхание друг-друга. — “Прошу, не подавляй свои чувства. Я отлично вижу по твоей реакции, что ты чувствуешь...” — Нежно шепчет он, чуть прикрыв глаза. Райкер, кажется, совсем скоро сойдёт с ума от сладких и до боли смущающих речей Аккарди. Загнанные в тупик, они пытались придумать себе абсолютно любое оправдание, но все попытки были безрезультатны. С другой стороны... Зачем было врать дорогому им человеку? Тем более если их чувства... Взаимны. Под пеленой сильного смущения и запутанного клубка мыслей, они совсем не уловили прямое признание в любви от Флорентино. Взаимность их чувств безусловно радовала и сносила крышу ещё больше, но вопрос до сих пор оставался открытым: "как стоит отреагировать?". Всё решится чуть позже, почему бы не пустить ситуацию на самотёк? Райкер старались наклонять свой торс всё дальше и дальше, до тех пор, пока их вовсе не прижали вплотную к спинке дивана. Деваться было совсем некуда, они в ловушке. — “Я... Тоже...” — Попытки выразить взаимность словами были тщетны, стоило перейти к действиям. Каждое новое слово фотографа о поцелуе всё сильнее подталкивало Дублина к этому. В конце концов терпеть это внутреннее напряжение, которое усугубляет нависающий над тобой мужчина, было невозможно и издевательски по отношению к себе, именно поэтому... Одна рука, вторая, и вот они уже свисают с сильных плеч Аккарди. Вдох, Выдох, закрытые глаза... Наконец, момент X настал. Израненные губы священника накрывают чужие, но... Практически сразу же отстраняясь. "Может не стоило? Может ему вовсе неприятно? Может это была просто шутка?". А в прочем... Кого это, чёрт возьми, волнует? Это будет ему уроком как следить за своим языком. Пальцы начинают медленно тонуть в кудрявых волосах. Божечки, как же они были приятны на ощупь... Словно шерсть пушистого котёнка. Позвоночник слегка выгибается вместе с грудной клеткой, но боли это не приносит. Или приносит, но она совсем не чувствуется под покровом всевозможных чувств, что так резко нахлынули на беднягу Райкера. Дрожащие от нетерпения и счастья губы вновь накрывают чужие, сливаясь в сладком поцелуе... Дыхание сбилось окончательно, что уж там говорить о мыслях. Все они были забиты... Им. Им, Аккарди Флорентино. Им и только Им.