Держите свои клыки при себе

Хан Джисон был неправильным вампиром: он не носил фраков с воротником под самое горло, не выходил ночью на улицы с целью охоты, а также имел абсолютно добродушный характер. Они, точнее его новообретенная вампирская семья, жили в солнечной Италии. Не выясни они, что солнце им абсолютно безвредно в кратчайшие сроки, их жизнь выглядела бы абсолютно иначе. Первые два года Джисон ещё старался высовываться только ночью, но как только понял, что последний круглосуточный магазин в их районе закрылся, попробовал выйти днём, и — удивительно — но не рассыпался в пепел. На нем тогда, конечно, было худи, закрывающее все, кроме кончика носа, но и прожить оставшуюся вечность без носа он бы не смог чисто из эстетических убеждений. Это был бы крайне короткий день, где он бы ходил по местным рынкам, выпрашивая серебро в надежде поскорее умереть, но тогда бы он узнал, что и никакие металлы не представляли вампирам никакой опасности. Хан Джисон стал вампиром совсем недавно, и жизнь его была полна сюрпризов. Поэтому поняв, что жизнь не так опасна, как он привык думать, смотря сериалы про вампиров, он решил уйти в отрыв. У него была одежда до этого, но из-за того, что обратили его в очень позднем подростковом возрасте, а тогда он был уверен, что черный цвет — самое модное из существующих тенденций, Джисон был вынужден существовать как прилежный вампир: весь в черном. Хоть это и были худи и джинсы, со временем они надоели даже в своем большом одинаковом разнообразии. Со сменой гардероба у него поначалу возникли проблемы. Магазины одежды просто не работали по ночам! Но, как только он окончательно осознал, что теперь ему открыт весь мир, он отправился в ближайший торговый центр для полной смены гардероба. В общем-то, легче сказать, что не было куплено им в тот день. Там были и яркие футболки, и неоновые шорты, и несколько милых кардиганов, и, кажется, он случайно прихватил какое-то летнее женское платье. Теперь у него не было стиля — только гора разнообразной одежды. Спустя трое суток просмотра видео о трендах, веяниях и открытиях современной моды Джисон узнал много нового — ему не нужно было спать, и это было прекрасно. У него тогда уже был прецедент прохождения «Ведьмака» за какой-то неприлично короткий срок благодаря скорости реакции и всяким новообретенным возможностям организма, но, к сожалению, старший брат не позволил ему стать новой легендой спидранов, так как это могло сулить вампирам, что их рассекретят и сожгут на костре. Как не удивительно, этот метод умертвления одинаково хорошо работал и на живых людях, и на вампирах. Итак, Джисон примерно понял, как сочетать все то барахло, что было куплено им в импульсивном порыве, а платье он — так уж и быть — отдал страшей сестре, как и пару сережек, купленных далеко не случайно, но оказавшихся ему абсолютно бесполезными: все его проколы, сделанные в юности в крайне небезопасных и скверно оборудованных для этого местах, магическим образом заросли. Хан мысленно сделал себе заметку — надо было узнать у нуны, как она делала так, что ее проколы в ушах не зарастали при бешеном темпе вампирской регенерации. На самом деле, ему крайне повезло с семьей, хотя знал он их не слишком близко. Хан предполагал, что они не единственные вампиры в этом городе просто по тому, что их семья была немногочисленна: он, нуна, которая была холодна, хоть и добра к нему, иногда помогая с тяжестью новой жизни, а также, насколько он слышал, ходила в ночные клубы, чтобы попить молодой крови. Она родилась в рассвет декаданса, и Джисон совершенно не мог ее осуждать — сам он не понимал ничего даже в брейк-дансе. Также у него был старший брат, но Хан с трудом бы рассказал про него хоть что-то. Он частенько приносил к ним в дом бродячих котов и выхаживал их, а еще однажды — сам Джисон этого не помнил — он так приволок в этот дом его самого. Быть сбитым машиной было бы слишком бесславной судьбой для Хана, так что оказавшийся рядом Минхо, хоть и не был молодым вампиром, но почему-то застрессовал. Так у них в доме появился третий ребенок. Не то чтобы из-за этого Хану пришлось отказаться от своей родной семьи, но когда Джисон пришел домой и сказал, что теперь он вампир, его мать лишь тяжко вздохнула, решив, что он связался с плохой компанией хипстеров. В общем-то, Джисон был счастлив в обретенном спокойствии — никогда при жизни у него не было столько свободного времени, чтобы пройти все игры из своего вишлиста. А про брата, благодушно подарившему ему бессмертие, он обязательно узнает попозже: время теперь было бесконечным. Главные в их семье, хоть и Хан с трудом назвал бы эту пару своими родителями, были какими-то вампирами еще со времен шестнадцатого века, людьми холодными, но это было нормально — в Средневековье еще не изобрели центрального отопления. Джисон искренне восхищался ими: в теории, они могли очень давно положить свои накопления в банк, а потом время сделало бы свое дело и никому из них никогда не нужно было работать. Собственно, им и не нужно было это делать. Спустя пять лет игры, к большому удивлению Джисона, ему надоедают. Хан предполагал, что это может однажды произойти, но чтобы так быстро? В день, когда он откидывает джойстик, тяжело вздыхая, и выходит из комнаты, он тут же сталкивается с Минхо. На руках у него пушистый и сытый кот — один из тех, кого он выхаживал, но в итоге оставил себе. На плечах странного вида кардиган, но Джисон просто предполагает, что это винтаж. Минхо, замечая его косой взгляд, отвечает, что это антиквариат. Так завязывается их второй полноценный разговор. Джисон, конечно, предполагал, что тот, кто живет на этом свете вторую сотню лет, мог быть интересным собеседником, но чтобы настолько… Хан оказался абсолютно им очарован. В то время как один из котов, живущих в поместье, оказывается очарован самим Джисоном. Но тот списывает всё свое очарование на количество пройденных визуальных новелл — когда и как ответить он знал почти всегда. — Минхо-хен. — Когда Хан называет его по имени, тот поднимает голову, отвлекаясь от рассыпания корма по кошачьим мискам. Несколько зверьков уже собрались у него в ногах и с нетерпением ожидают ужина. Минхо смотрит исключительно на Джисона. И, возможно, на кота, который устроился у того на коленях. Запомнить все их имена определенно займет у Джисона некоторое время, — почему же мы не подружились раньше? Вот зашел бы, вытянул меня из комнаты, и как затусили бы… Ли на секунду поднимает бровь, слыша производные от и так новомодного слова. Джисон задумывается, не стоит ли в их случае выражаться как-то более старомодно и чопорно. Наверное, лет через пятьдесят он поймет, что и как устроено в этом вампирском мире. — За тусами ты можешь обратиться к нуне, — хмыкает Минхо и замирает на секунду, но потом без особых эмоций пожимает плечами. — А насчет «почему»… Не знаю, просто решили, что ты у нас такой, — он делает паузу, подбирая очевидно наименее оскорбительный синоним, — закрытый. Подождите, они решали это все вместе, пока Хан был занят спасением разнообразных мультивселенных в играх? Вместо ответа парень понимающе кивает. На самом деле, он ни черта не понимает. Не то чтобы они не были прямо-таки семьей, то есть, иногда собирались за ужином. Откуда они брали кровь, Джисон не спрашивал — его абсолютно устраивало такое положение вещей. Из-за понимания того, что он все это время был сыт и спокоен, к Хану в голову даже приходит мысль, что нуна пьет кровь несчастных, которым не посчастливилось запасть на нее, людей в качестве сомнительного развлечения. Эта мысль тут же исчезает, стоит Минхо предложить прогуляться до супермаркета — тот корм, что он насыпал, был последним. Голос у него ровный, спокойный. И в этом спокойствии есть что-то крайне манящее. Джисон, не думая ни секунды, соглашается. Потом думает. Второй раз свое согласие вслух он не озвучивает. Просто поднимается на второй этаж, хватает один из разноцветных кардиганов и бегом спускается вниз. Минхо в тот момент надевает черные лакированные туфли. Образ завершается и кричит: «посмотрите, я вампир!» Джисон поджимает губы, но ничего не говорит. У него еще будет время научить старшего основам прибрежного стиля. В магазине Минхо берет упаковки с кормом, сам Джисон — пачки чипсов. Они были неотъемлемой частью его рациона с тринадцати лет, и никакие метаморфозы этого изменить не могли. Минхо вздыхает, и они идут к кассе, где Ли просит пару гематогенок. Джисон поднимает на него удивленный взгляд, в котором Ли прочитывает что-то вроде «а чё это вообще такое?» — Это полезно, — отвечает Минхо на незаданный вопрос и протягивает одну упаковку Хану. Он необъяснимо покрывается румянцем, но берет, тут же начиная разглядывать надписи на иностранном языке, лишь бы не смотреть Минхо в глаза. Это может привести к еще неопределенным реакциям. Щеки странно печет, Джисон успел забыть это чувство — так странно — он был уверен, что вампиры на подобное не способны. Он слегка трясет головой, пока Ли убирает покупки. Когда они выходят из магазинчика, Минхо поясняет: — Это что-то вроде полезной конфеты, которая делается из крови, — как только Джисон слышит это, то на мгновение замирает, но осознав то, что ему сказал Ли, загорается восторгом. — Это что, специально для вампиров? — в его глазах чистое восхищение тем фактом, что о них заботятся даже после смерти. — Нет, этим детей кормят обычно, — отвечает Ли, но Джисон своего хорошего настроения не теряет. — Для вампирят, получается? — спрашивает он, разворачивая упаковку и откусывая кусочек батончика, с виду напоминающего шоколадный. — Можно и так сказать. Тот факт, что Джисон и сам вполне себе вампиренок, Ли не озвучивает.

***

На полпути домой Хан замечает приветливую забегаловку, оформленную в ярких цветах. — Хен, давай зайдем! Минхо лишь с улыбкой кивает. Так уж вышло, что Джисон не предполагал до того, как сам не стал вампиром, что они едят и обычную человеческую еду. Ну, может, прожарку у мяса предпочитают более отсутствующую, но в общем никаких сильных различий. Ещё бы вместо молочного коктейля — стакан крови и всё, этот ужин был бы абсолютно прекрасен. Но люди не поймут, да и некрасиво как-то — их же кровь. Находясь дома, Джисон может позволить себе больше, хотя чаще всего просто перекусывает конфетами и чипсами. Став вампиром, Хан провел собственное исследование и не ел около месяца. Только пил кровь, ну, когда родители давали. Ничего плохого с ним не случилось, и он осознал, что теперь может и вовсе не есть человеческую еду. Но все вокруг, из нелюдей, которых знал Джисон, продолжали исправно завтракать, обедать или ужинать. Видимо, они делали это, чтобы не забыть вкус человеческой еды и окончательно не озвереть. Навряд ли кому-то могла нравиться паста так сильно, чтобы продолжать есть ее и после смерти. Во всяком случае, для Джисона это было приятным бонусом — ему не пришлось отказываться от любимых чипсов. Новинка! Теперь со вкусом крови.

***

Вечером того же дня Джисон задумывается, что, должно быть, Минхо так немногословен, потому что ему мешают клыки. Но ведь и у него самого, Хана, был абсолютно тот же набор зубов. Правда, говорил он в последнее время слишком много, так что Минхо, который чаще всего становился его слушателем, наверняка уставал. Но при этом складывалось впечатление, что парень, если кто-то, кому больше сотни лет, может зваться парнем, понимал его и совершенно без слов. Джисон в такие моменты может лишь восхищаться жизненным опытом и кругозором Минхо. Так хорошо знать людей: ну надо же ведь! Он честно хотел бы узнать о Ли больше: как он стал вампиром, много ли ему лет, почему семья выбрала именно Италию для того, чтобы провести там вечность, какая Минхо больше всего нравится группа крови, есть ли у него какая-то одежда помимо черной. Если нет, то Джисон ведь не жадный — поделится. На самом деле, он не спрашивает Минхо о возрасте, потому что это как-то невежливо, хоть он и не дама. Да и для не-дамы он очень красив, а если с внешним видом у него все в порядке, то какая разница, как давно его земля носит, не так ли? Джисон успокаивает себя этой мыслью, но спустя два часа все-таки стучится к Минхо в дверь, переминаясь с ноги на ногу. Когда дверь приоткрывается, сначала в коридоре показывается кошачья голова Дори и только потом высовывается сам Минхо. — Что-то случилось? — спрашивает он, вопросительно поднимая одну бровь. — Да я так, — Хан резко теряет умение говорить и списывает все на то, что глаза напротив очень внимательно смотрят на него, буквально приколачивая к полу. — Я спросить хотел… Сколько тебе лет? — когда Джисон говорит это, дышать будто бы становится легче, но тут же в голову приходят другие мысли: какой же он грубиян! Беспокоит честного вампира посреди ночи ради этого, — если не хочешь — не отвечай, — поспешно добавляет Хан. Минхо, наблюдая за ним, фыркает. — Чуть больше трехсот, — отвечает он со слабой улыбкой, — это все, что ты хотел узнать? Пока Ли смотрит на Джисона, его глаза улыбаются. Он открывает дверь шире, приваливаясь предплечьем к деревянному косяку. Эта абсолютная расслабленность призывает Хана быть чуть смелее, чем он может себе позволить. — Да, спокойной ночи, хен, — Джисон неловко кивает и чмокает его куда-то в щеку, тут же разворачиваясь на пятках. Минхо-хен очень красив для не-дамы.

***

С каждым днём Джисону абсолютно необъяснимо становится все тяжелее находиться рядом с этой красотой: от нее захватывает дыхание — а ведь ему даже не нужно дышать — его мысли путаются, а руки подрагивают. Он влюблялся при жизни, но так себя он при этом не вел. Только став бессмертным существом, он влюбляется как мальчишка. Во время совместных обедов и ужинов он долго-долго смотрит на Минхо, но когда тот поднимает на него взгляд — Хан тут же отводит свой собственный. Джисон начинает заходить к нему время от времени, чтобы спросить о чем-то, интересующем его из сферы вампирской жизни. Минхо, как прекрасный и отзывчивый хен, помогает ему со всем разобраться. Вот только посиделки с ним для Хана проходят все тяжелее и тяжелее. «Тут точно замешана темная вампирская магия» — думает он, спускаясь в частную библиотеку, которая располагается в северной части их виллы. В библиотеке, конечно же, он обнаруживает Минхо. Тот читает какую-то ветхую полуразвалившуюся книгу. Она, по-видимому, написана на мертвом языке, потому что Минхо тихо читает ее вслух, но Джисон не понимает ни слова. «Ну вот, он узнаёт свои колдовские штуки» — думает Джисон. И в этот же момент Минхо поднимает на него взгляд. — Добрый день, — говорит он, Джисон кивает, и тот возвращается к чтению. Походив меж рядов древних и не очень книг, даже взяв и пролистав парочку из них, Джисон сделал круг по библиотеке. Он возвращается и подсаживается за стол к Минхо. Тот неспешно откладывает книгу и поворачивается к Хану. — Можешь рассказать, как у вас тут все устроено? В тот день они впервые целуются.

***

Это становится новой нормой жизни — целоваться с Минхо, пока никто не видит. Целовать Минхо на ночь, а потом, когда они сталкиваются утром, — целовать снова. Целовать его в библиотеке или в прилегающем к вилле саду. Они почти не целуются на людях, но милая старушка, с которой Джисон болтал время от времени, все равно замечает, что у Хана «появился друг». На самом деле, ему нравится дружить с местными старушками: они добрые, забавные и все ещё старше него, несмотря на все перемены в его жизни. А ещё, хоть Хан пока что и не раскрывал никому из них свой секрет, в теории могли бы унести его в могилу. Они рассказывали ему истории из жизни, когда его ещё совсем-совсем не существовало, и дарили тот странный гематоген, просто потому что «что-то он стал совсем щупленьким». Бытие мертвым абсолютно не помогало ему набирать мышечную массу, но, как они выяснили опытным путем, кровь у него все же могла идти. Минхо пару раз напарывался клыками на его губы, но Джисон абсолютно не оставался в обиде, так как Ли единолично слизывал всю кровь. Признаться, образ этого действия преследовал его ещё несколько недель кряду. Джисон проводит ночи у себя в комнате больше по привычке, чем по необходимости — спать ему все равно не надо. Но около семи часов без Минхо каждую ночь — для него тяжёлое испытание. Остаться у него в комнате на ночь — или на утро, на самом деле, нет определенного времени, когда вампир должен отдыхать. Просто из уважения к прошлой жизни именно ночь остаётся временем, когда каждый из них может быть предоставлен сам себе. Итак, остаться у него на ночь — звучит слишком фамильярно и пошло, даже учитывая, что это соседняя комната. Джисон может заходить туда, чтобы проведать котов, чтобы взять какую-то интересующую его книгу, но он ни в коем случае не заходит к самому Минхо — он же тогда перестает быть первой невестой на деревне! На самом деле, это звучит слишком неловко: вторгаться в личное пространство Ли, во время, когда тот, возможно, хочет побыть наедине с собой. И десятком кошек, куда уж без них. Вторгаться в его рот устраивало бы Джисона гораздо больше. Он крутится на кровати, сжимая подушку в руках и отворачиваясь к стене. Вопрос, зачем им вообще тут кровати, если спать нет никакой необходимости, остаётся открытым.

***

— А почему ты вообще меня обратил? Была ночь. Они валялись на пледе, который Джисон предусмотрительно вынес в сад, прилегающий к вилле. А ещё было красиво. Ночь была почти безоблачная: звёзды как на ладони. Хан с интересом разглядывал их, время от времени перекидываясь парой фраз с самым красивым парнем, что он видел после своей жизни. И на самом деле, все правда было чудесно, но в какой-то момент Джисон откидывается на спину, подкладывает руки под голову и спрашивает то, что его по-настоящему волнует. Первое время Минхо молчит, и Хан даже задумывается — не заснул ли он, но и сам знает, что нет. Он как-то пытался уснуть, но выходило ворочаться в кровати на протяжении пятнадцати часов. — Ох, Джисон-а, — Минхо невесело выдыхает, — когда я увидел тебя там всего в крови… — Что, испытал жажду? — Хан переворачивается, подкладывая руку под подбородок и с интересом заглядывая в чужие глаза. — Нет, жалость. Джисон, признаться, в ступоре. «Он серьёзно обратил меня в вампира из жалости?» — мысли подобного толка застилают сознание, а романтика вечера оказывается полностью утрачена, но Минхо, кажется, понимает, что сказал что-то не то, и начинает оправдываться: — Точнее, понимаешь, я смотрел на тебя, такого молодого, красивого и мертвого и не мог… Это было импульсивное решение, но я ни о чем не жалею. Джисон закусывает губу, слушая это. — Ага. Иногда импульсивные решения самые лучшие.

***

Такой желанной изначально смены гардероба Минхо не случается, но Джисон не то чтобы слишком расстроен этим. Изначально эта идея казалась хорошей, даже несколько важной, но чем больше времени он проводил с Минхо, тем чаще вцеплялся в лацканы его плаща, тем больше наблюдал за Минхо в строгих брюках и водолазке… Хан примирился с идеей того, что это выглядело стильно. Возможно, даже более стильно, чем то, что носил он сам, но тогда ведь с ним перестанут дружить все бабушки! Хану и так пришлось объяснять им, что Минхо совсем не бандит. Ну да, людей убивал, бывало… Но ведь это же было давно и неправда? Хан просто склоняется к идее того, что Минхо воспитан на совсем другом образе вампира: драматичном, роковом и абсолютно эстетически убийственном. Джисон не готов признать этого вслух, но Минхо в черном выглядит крайне горячо.

***

Однажды речь заходит о кино, посвящённом вампирам. — Это бред! В «Сумерках» больше правды, чем в этом фильме! — возмущается Минхо. — Но ты же не блестишь на солнце! — Зато у меня семь высших образований. В голове у Хана проносится задиристое «а мысли ты читаешь?», которое он не озвучивает вслух. Ну бред же полный. — Ну да, читаю, — невозмутимо отвечает Минхо, а Джисон чувствует, как от этого заявления его бросает то в жар, то в холод, а лицо и шея, кажется, покрываются красными пятнами от смущения. Чего он ещё мог услышать в его голове? Место же совсем не безопасное! — Ой, да не волнуйся ты так, — Минхо ладонью поглаживает его по плечу, — я стараюсь этого не делать обычно, сам понимаешь, нарушение приватности выходит, просто ты иногда громко думаешь. Тем вечером Джисону многое нужно обдумать в своей жизни. А Минхо, как бы он ни хотел этого, многое услышать. Отношения, что у них выстроились до этого, в тот вечер, кажется, дали трещину.

***

— И что ты знаешь? — Хан сидит прямо, сложив руки перед собой на столе, и весь его вид излучает холод. — Да по мелочи, так… Минхо такой классный, Минхо то, Минхо сё… — Ли понимает, что он и правда виноват перед Джисоном. — Ой, интересно, а если проткнуть меня осиновым колом я умру? — цитирует мужчина один из недавних незаданных вопросов Джисона. — Если тебе интересен ответ: то да, кто угодно умрет. И вампир, и оборотень, и человек. Последняя фраза заставляет Джисона забыть о том, что, вообще-то, он зол или как минимум обижен. — А оборотни существуют? — Хан наклоняется над столом, спрашивая это полушепотом. Минхо озадаченно замирает, наблюдая за резкой сменой настроения парня. Сейчас он выглядит восхищенно-заинтересованным, в то время как в начале их серьезного разговора он напоминал скорее напушившегося обиженного голубя. — Вообще… Да. Я даже могу тебя познакомить с парой своих знакомых, если они никуда не уехали. — А они воняют? — Джисон! Если не мыться, кто угодно пахнуть будет, — Минхо скрещивает руки на груди, откидываясь на стуле. — А так… Ну, собачий запах присутствует, да. — Не, тогда можешь не знакомить, — Джисон выглядит расслабленно и весело, а в голове его как будто бы и нет ни единой мысли. Он забавно вертит головой, продолжая, — предпочитаю кошек. Минхо фыркает и через секунду упирается ладонями в край стола, перегибаясь через него, и Джисон наклоняется ближе, наблюдая за ним. Ли со скромной улыбкой смазано целует его куда-то в скулу, после чего Хан берет его лицо в свои ладони, направляя. Их губы встречаются, и все это выглядит абсолютно невинно вплоть до момента, пока Джисон не прикусывает нижнюю губу парня так, что на ней тут же проступают капельки крови. Минхо рвано выдыхает, отстраняясь, и замечает, что улыбка Хана напоминает хищный оскал. — Хан Джисон! — шипит он. — Тебя дома не кормят? Джисон лишь фыркает. — Рядом с тобой я голоден всегда, — томно отвечает он, а в глазах мелькают искорки веселья. — Какой же ты пропащий романтик, — успевает сказать Минхо перед тем, как Хан проводит языком по его нижней губе. Пролитой крови получается совсем немного, но ее достаточно, чтобы все их разногласия были урегулированы.

***

— Знаешь, я бы так хотел переспать с тобой сейчас, — больше выстанывает Джисон в чужую шею, чем выдыхает. До того, как сказать это, он был занят тем, что увлеченно кусал шею Минхо — ну вот, стоило однажды надеть кофту без горла — но с укусами настоящего вампира это имело мало общего и куда больше напоминало дурачащегося щенка. А вот желания Хана… Минхо знает это, он замечал то, как Джисон льнет к нему в последнее время. Снять Хана с себя превращается во все более трудное задание, и совсем скоро над ним рискует появиться звездочка. Но Минхо читает это не только по невербальным знакам, что ему подает Джисон, — он буквально слышал грязные мысли некоторое время назад в чужой голове. Это было незапланированно, и потому Ли не подал виду, но забыть такое — преступление против собственного эго. Поэтому Минхо предпочитает такое запоминать. — Ну а что мешает? — спрашивает он своим мертвенно спокойным тоном, и это выводит Джисона из душевного равновесия. Он невесело смеется. — Я буквально мертв, — отвечает он, смотря Ли в глаза. — И?.. — Мертвые сексом не занимаются. Минхо, до этого момента сохранявший спокойное выражение лица, фыркает и заливисто смеется. Джисон смотрит на него совершенно непонимающим взглядом. — Из-за того, что ты не знаешь способностей собственного тела, совсем не значит, что их не знаю я. Или кто-либо другой, — Хан все это время сидит на бедрах Минхо, лицом к лицу, и расфокусированным взглядом следит за ним, дуя губы. «Вместо того, чтобы вести такие разочаровывающие беседы, можно было бы и заняться чем-то куда более приятным, например, поцеловать меня». Минхо, краем сознания замечая эту тираду, продолжает, — посмотри на себя, — Джисон замирает, — весь раскраснелся. — Минхо ладонью ведет по его скуле, и Хан кожей ощущает, насколько же холодной кажется чужая рука по сравнению с его собственным лицом. — Как думаешь, Джисон-а, — Ли может наблюдать за тем, как, стоит ему назвать имя парня, зрачок Хана тут же сужается, фокусируясь на его лице, — если кровь способна приливать к твоим щекам, а стоит задеть твои губы — и из них идет кровь… — Он проводит большим пальцем по нижней губе, и Джисон тут же ловит его палец сначала губами, а потом и зубами, надавливая клыком на подушечку. — Возможно, кровь способна приливать не только к твоему лицу? Джисон буквально чувствует, как его щеки становятся еще более алыми, чем были до этого. — Ты хочешь сказать?.. — Хан смотрит на него совершенно пораженно, но Ли в ответ лишь кивает. — Да и к тому же, ты не задумывался, к чему нам кровати? — На лице Минхо появляется улыбка, и улыбка эта не предвещает ничего хорошего. Шестерёнки в голове Джисона срабатывают так быстро, как только умеют. — В смысле вампиры могут заниматься сексом? Я чувствую, что прожил последние десять лет впустую! Его бурная реакция заставляет Минхо засмеяться ему в шею. — То есть за все это время сам ты не пытался?.. — Конечно я пытался, — Джисон насупленно складывает руки на груди, — у тебя никогда не было такого, что ты долго пытаешься сам сделать что-то, в какой-то момент отчаиваешься, спрашиваешь помощи у мамы, и она делает это с первого раза? Она так постоянно находила мои вещи. — Моя мама умерла от чумы. — Ой. — Не волнуйся, это было давно и уже неправда. — Правда это, я же слышу. Вот ты сказал это — и у меня упало всё, что только могло. А я планировал требовать компенсацию! — О, я еще могу все исправить, — смеется Минхо, поддерживая Хана за подбородок и вновь вовлекая его в поцелуй. Как только Джисон выясняет, что ему, оказывается, все можно, футболка Минхо тут же оказывается снята с него и выброшена в неизвестном направлении. Ли стягивает с него лонгслив и роняет Джисона на кровать так, что тот оказывается прижатым к постели. Его грудь высоко вздымается, а румянцем покрываются даже шея и плечи. Управлять своим телом оказывается не так тяжело, как Хан мог бы подумать: Минхо объясняет ему, как контролировать и перенаправлять кровь в собственном теле, хоть и в крайне сомнительной для наставника манере, потому что, по мнению Хана, отвлекаться на то, чтобы укусить его шею, плечо или ключицу, довольно непедагогично, но он, так уж и быть, не собирается жаловаться. Всё это, оказывается, очень приятно. И он стонет, выгибается в спине, прижимая Ли ближе к себе. Глаза Джисона полуприкрыты, а ладони так и остаются где-то на уровне чужих крепких предплечий. Стоит Минхо напрячь руки чуть сильнее, и все реакции Хана, состоящие из его резких выдохов и стонов, становятся в несколько раз ярче. Потом губы, зубы и пальцы оказываются на его груди. Минхо прикусывает соски, крутит их между пальцев, и в какой-то момент это подводит их к тому, что Джисон начинает откровенно скулить. Поэтому Ли продолжает, постепенно покрывая слабыми укусами всю грудь. Он не собирается съедать Хана заживо — он все ещё слишком дорог ему как спутник бессмертной жизни, но заставить его извиваться — о да, это то, что он вполне может сделать. Пару минут назад он сравнивал укусы Джисона с тем, как кусаются игривые щенки, а сейчас, по большей части, действует также. — Минхо-хен, — Джисон буквально отрывает его от собственной груди и делает паузу, чтобы отдышаться, после чего спрашивает, — а с клыками удобно сосать? Только в этот момент Ли замечает, что всё это время что-то упиралось ему в низ живота. Он накрывает ладонью бугор и чуть сжимает, отчего Джисон тут же запрокидывает голову, его взгляд устремляется в потолок с лепниной, а глаза распахиваются. — Тебе провести мастер-класс? — Да, было бы очень кстати, — отвечает Джисон, притягивая Минхо ещё ближе к себе, чтобы поцеловать. Грудь саднит, а соски, встречаясь с чужой грудью, только сильнее раздражаются. Когда Минхо начинает расстёгивать его джинсы, Джисон чувствует, как земля уходит из-под ног. А ведь он уже лежал! Минхо спускается ниже, расстегивает молнию и обнаруживает отсутствие нижнего белья. Если до этого момента его взгляд был устремлён меж ног парня, то теперь Ли с улыбкой поднимает глаза на Джисона. — Ты полон сюрпризов. — Вообще, это было довольно больно, — посмеивается Джисон несколько мгновений, пока Минхо не проводит несколько раз ладонью по члену, вынуждая его вновь застонать. — Да? Почему же? — этот вопрос звучит так лукаво, что Хан сначала и не думает отвечать. Если Ли так хочется дразниться — он не будет мешать. — Ох, — Джисон толкается в кулак и тут же рвано стонет, утыкаясь в чужую шею. — Ну знаешь, — он снова выдыхает, собираясь с мыслями, но это не помогает, пока все мысли сосредоточены в нижней части его тела. Минхо обводит большим пальцем головку, распределяя предэякулят, и Хан продолжает, — ткань джинсов довольно грубая. — О, теперь ты, должно быть, понимаешь, зачем люди носят нижнее бельё? — и Минхо снова смотрит на него с улыбкой, всем своим видом выражающей «Хан Джисон, ты идиот. Но ты мне нравишься, поэтому ты мой идиот». — По-моему, кто-то хотел показать мастер-класс по теме, — отвечает Джисон, и рука на его члене сначала замирает, а потом и вовсе исчезает. Холодный воздух на головке ощущается неправильно и резко, но Минхо очень благородно спустя пару секунд заменяет кулак своими губами. Джисон, кажется, в этот момент готов отправиться к праотцам. Ли мягко и нежно обводит головку, проходясь по ней языком, заводит член за щеку и повторяет это движение вновь, возвращаясь к самой чувствительной части органа. — Джисон-а, посмотри на меня, — Минхо говорит, и голос его в этот момент сквозит какой-то небывалой нежностью, — главное ведь что? Не напороться членом на клыки, — говорит он и тут же проходится языком по всей длине. — Звучит страшно, — выдыхает Джисон, когда Ли вновь берет в рот. Хан буквально может чувствовать своим членом, как тот улыбается. Минхо берет глубже и держит зубы при себе, за что Джисон ему бесконечно благодарен, несомненно в перерывах между тем как сдавленно стонать, зажимая себе рот рукой, толкаться в тесный рот своего парня и… О господи. В какой-то момент он все-таки чувствует зубы. По всему его телу проходится дрожь, и Хан замирает, чувствуя, как эти самые зубы давят на нежную кожу, но мгновение спустя Минхо их убирает. Правда, всплеска адреналина Джисону хватит на ближайшие несколько лет. Рукой он зарывается в волосы Ли, и это дает иллюзию того, будто он контролирует ситуацию, хотя все, находящиеся в этой комнате, понимают, что руководит тут всем Минхо. В этот момент Джисон бесконечно рад, что выгнал всех кошек из комнаты до того, как все это началось. Такого опыта он бы не пережил. — Я… — Джисон высоко скулит на одной ноте, и, хоть он не продолжает предложение, Минхо его понимает, тут же отстраняясь и доводя его рукой. У Хана перед глазами взрывается сверхновая, это какой-то совершенно иной опыт понимания человеческой природы. Ему кажется, что он оглох и ослеп одновременно, но потом он слышит запах Михно рядом, то, как Ли шепчет ему что-то нежное прямо в ухо, покрывая лицо поцелуями, и это заставляет его хотеть жить. Желательно, целую вечность. Сперма выплескивается в кулак, попадая также на живот и так и не снятые до конца джинсы. Хан чертыхается, но решает, что разберётся с этим позже, откидываясь на кровати. Сперма начинает подсыхать на животе, а он смотрит в потолок, разглядывая лепнину, ровесником которой мог бы быть Минхо. — Получается, я и детей могу иметь? — А ты хочешь? — Минхо поворачивается к нему, озадаченно приподнимая одну бровь. — Нет, но это было в «Сумерках». Минхо снова очаровательно фыркает. Хан Джисон был совсем молодым вампиром. Ему предстояло много открытий.