* * *
Защитник Земного царства и по совместительству Бог Огня — Лю Кан, не спеша поднимающий пиалу с ароматным пуэре к губам, да делая глоток чая, безмятежно сидит в храме. Сейчас он был совершенно один, никто и ничего не могло помешать его рассуждениям. Сегодня он ожидал возвращения «четверки» — Кунг Лао, Рейдена, Кенши и Джонни Кейджа. Они были посланы на ответственное задание: Найти Шан Цунга, колдуна внешнего мира, осмелившегося пойти против планов Бога этого мира, и то ли по своему хотению, то ли ощущая несправедливость в этом мире по отношению к себе, сломать его баланс. Да, судьба у него была тяжелая, но Лю Кан действовал из побуждения предотвратить его очередные бунты или их зачатки. Вернулись они не скоро, Бог Огня уже успел испить достаточно пуэре, что бы прозреть и проснуться. Отчетливо были слышны громкий топот у дверей храма и тяжелые шаркающие шаги, не принадлежащие никому из четверки защитников. Можно было с уверенностью сказать, что человек, которому принадлежали эти шаги, был обессилен. Недовольно ставя пиалу с ароматным чаем на небольшой стол в центре помещения, Бог Огня идёт к выходу, открывая массивные и большие деревянные двери, узоры на которых выгравированны подстать интерьеру храма. Он был прав насчет того, что шаги принадлежали кому-то сильно ослабленному или пострадавшему. Это был Шан Цунг, которого под руки держали Джонни и Кенши. Стоило Богу Огня показаться, как те, кто не держали пойманного колдуна, спокойно и слабо поклонились вперед, тем самым оказывая достойное приветствие и знак, мол: «Мы привели его». За молчаливым кивком Лю Кана следует короткая возня, в которой Шана передают в крепки и теплые руки Бога. Он не особо церемонясь проходит вглубь храма вновь, закрывая двери и на этот раз закрывает он их плотнее, чем ранее. Ему предстоит тяжелый разговор с Шаном, и он не хотел лишних глаз или ушей поблизости. Усаживая колдуна на полу напротив своего места, Лю Кан лишь жалкие минуты две тратит на то, чтобы взять стоящую кисэру на тумбе на подставке. Исполнена она в таких же тонах и красках как сам храм. Красные и золотые оттенки, местами встречается и зеленый, почти изумрудный цвет. Аккуратно выгравированный дракон в пасть которому Лю Кан засыпает свежий табак, и трамбуя проходит за место напротив. Байка про то, что Боги не должны поддаваться людским «утехам» верна, но специально для таких как Лю Кан был придумали ответ на все речи смертных. Он не успевает заговорить, как первым, кто разрезает тишину был Шан Цунг. Его немного язвительный и острый тон, неприятно режущий уши и пробирающий до мурашек, отрезвляет Бога Огня заставляя вспомнить, что он тут не для перекура. — Неужели ты, Лю Кан, не слышал, что Богам не свойственно поддаваться соблазнам людей и опускаться так низко? — С легкой ухмылкой Шан поднимает голову, в его глазах совсем не читается усталость или злость, с которой он был приведен к Лю. Лишь бесящее и уже надоедающее спокойное выражение лица, с нотками лисьей ухмылки в глазах, играет на его лице. — Курение было придумано Богами и передано людям, Шан Цунг. — Короткие, но вызубренные, и до тошнотворности отточенные слова в ответ, неприятно взбудораживают короткую паузу между их диалогом. М-да, не так Лю Кан хотел начать диалог, явно не с этой ноты. Он молчит некоторое время, поджигая кисэру и делая короткую затяжку едкого полу-прозрачного дыма, что заполняет бо́льшую часть ротовой полости Бога, и который, выпускает вверх тонким столбом дымка. — Знаешь, Шан Цунг, я не просто так просил привести тебя ко мне... Я узнал нечто, что сильно меня беспокоит, Шан. До меня дошли слухи, что ты затеваешь неладное не только против Синдел и внешнего мира, но и земного царства. Как ты понимаешь, меня лично это беспокоит. Что ты можешь сказать в свою защиту? Может хоть какое-то оправдание? — Лю Кан терпеливо сложил руки на своей груди, и смотря в глаза Цунга, слушает его долгий, явно изнуряющий монолог, но не смеет его прерывать, или дать повод подумать, что он его «не слушает». — Я совершенно не понимаю о чем ты, Лю Кан. Знаешь, не смотря на то, что большая часть моей жизни была не сахар, я не стал бы так делать... Или... Если говорить прямо и открыто, могу сказать тебе лишь одно: Я ничего подобного даже не слышал. Поймал ты не того, и тот, кто мог донести тебе информацию, вероятно, ошибся. Знаешь же, что я обычный внешнемирец. Не более и не менее... торгую зельями и живу каждый день как последний.. — Он прерывается, видя, как к нему тянут кисэру приглашая сделать затяжку крепкого и дорогого табака. Он не отказывается, а лишь молча подтягивается вперед, примкнув губами к трубке, да делая короткий вдох, позволяя дыму заполнить его горло и неприятно обжигать его стенки до ощутимой боли. Выдохнул он его немного вперед, обжигая глаза Бога Огня, заставляя его отмахиваясь от дыма и быстро отстраниться, вытирая слезящиеся глаза. Он не то, что злился, скорее смотрел на того с упреком. Далее диалог взял в свои руки сам Лю Кан. — Шан, я знаю, что говорю. Это все и правда трудно, но помимо пустой речи от этого человека я лично замечал за приближенными к тебе людьми странности. Тебе нет смысла скрывать от меня что либо, я могу лично узнать, если ты мне лжёшь и все это может вскрыться завтра, послезавтра... — Речи с примерами постепенно утихли, мужчина встал в тупик, и решил более не говорить об этом, снова делая короткую затяжку с кисэру. — Ты слеп, Лю Кан, если бы ты видел и мог увидеть, ты бы давно уже что-то сделал.. Моя судьба яркий пример твоей безалаберности. Ты не вмешался в мою жизнь, не попытался помочь или изменить её, сделать что-то, чтобы этот диалог никогда не состоялся. Твои глупые и неоправданные упрёки и наглая ложь о том, чего я не делал... Ты и правда думаешь, что я, колдун и зельевар из внешнего мира, способен подумать о таком? — Шан не фанат активно жестикулировать, он лишь немного приподнимает брови вверх и тут же хмурит, заканчивая свой монолог. Конечно, это могло длиться вечно, но терпение Лю Канга не было бесконечным.* * *
Неприятный долгий диалог закончился тем, что Шан Цунга вернули во внешний мир, аккуратно проведя его до портала. Не учли лишь одного: Стоило им отпустить колдуна, как он, проходя через границу портала, наносит себе увечья огнем и магией. Зачем? Подошедшая стража становится жертвой манипуляций колдуна, говоря, что его смели выкрасть и пытать. Шан требует встречи с Синдел, и его чуть ли не сразу отводят в тронный зал, где восседала императрица. Короткая речь колдуна, тронувшая Синдел до мозга костей. Речи Цунга о том, что защитник земного царства выкрал и пытал его в целях разузнать о дальнейших действиях внешнего мира по отношению к земному царству, явно в агрессивной форме. Помимо этого, недавние слова Куан Чи, предупреждающие о том, что Лю Кан совсем не тот человек, за которого себя выдаёт, лишь подкрепляли убежденность Синдел в правоте Шан Цунга. Слова Куана никогда не подвергались сомнениям, каждые его речи сбывались с невероятной точностью, и каждый раз женщина боялась новых предсказаний некроманта. Следующая встреча Лю Кана и императрицы явно будет не самой приятной.