Ответа никто не услышит.
Сильный и резкий удар пришелся ровно по макушке, лишь слегка касаясь виска Бога Огня. Удар, конечно, не навредил бы ему также, как смертному, однако, он оказал определённое влияние. Совершая шаркающий широкий шаг, Бог Огня падает на кафельный пол, но его успевают подхватить за обе руки. Некто начинает волочить его из зала. Встреча была организованна для того, что бы оставить Земное Царство без его главного защитника и ослабить, для увеличения шансов на успешный захват. Армия Внешнего Мира не сравнилась бы с Земным Царством. Острая боль резко пронзает всё тело Лю Кана. Он неспеша открывает серые (карие, просто серые были показаны когда Куан Чи фаталити проводил + они ему больше идут, чем карие) глаза, окинув взглядом место, где он оказался: Небольшая камера, сырая, темная и прохладная. Местами на стене свисает плесень, в углу, например, неубранная паутина бог знает сколько там провисевшая. Движения сковывают тяжелые прочные кандалы на руках, плотно прилегающие и обжигающие холодом кожу, заставляя покрыться мурашками даже Бога Огня. Совсем рядом, напротив решетки, стоит знакомый силуэт колдуна, будто он появился из неоткуда в один миг. Напрягающая тишина прерывается скрежетом, парой искр, и только после резким светом режущим глаза Лю Кану. Он короткое время щурится издавая тихое шипение и только потом поддается неаккуратному толчку. Шан, ухватив цепи и намотав их на кисть руки, с особой силой впечатал Бога Огня лицом в решетку. Теперь металл обжигает холодом и лицо. Всё это происходит в полной тишине и лишь недовольные вздохи и рваные выдохи, в ответ на любое из действий Шана, могут подсказать реакцию Лю Кана. — Колдун, какого дьявола ты сейчас творишь? Ты и Синдел.. Понимаете ли вы оба, что с вами будет после подобного?! — уже повышая тон спрашивает лю Кан, получая в ответ лишь усмешку и неприятное ощущение на лице: его сильнее прижали к решетке, оставляя красные следы от холодного металла на горячей коже. Ответа он также не слышит, практически сразу, как только он покрывает открытые руки пламенем или старается вспыхнуть сам, как спичка, его тело пронзает еще большая боль. Голова так и не прошла, а тело ломит и крутит, как после долгой пробежки или хорошего занятия в спортивном зале. Дальнейшие действия произошли как в тумане, Шан отпустил его, позволяя отстраниться от решетки, прикасаясь щекой к оголенному предплечью, согревая кожу. Куда он подевался? Решил просто оставить Лю Кана думать об этой ситуации?Мысли прервались лязганьем металла, а после уже и злобным, звериным рыком.
Прежде чем разум вернется к Богу огня, он успевает ощутить на своих руках грубые, сильные пальцы, сжимающие кожу докрасна и уже после впиваясь в плоть. Подступающая кровь медленно стекала по пальцам мутантов выведенных колдуном, и каплями падала на пол, в такт шаркающим шагам, оставляя пятна на земле. Провели его до койки, стоящей в центре помещения, там же уложив и разведя руки по разные стороны от него и фиксируя их ремнями. Все стихло, а перед глазами задребезжал яркий свет, который Шан убирает ловким и аккуратным движением руки от лица Лю Кана, проводя ногтями от кадыка до груди, неприятно царапая и оставляя следы. — Знаешь, мне всегда было интересно, как выглядит Бог изнутри? Ты мне вполне поможешь узнать это. — Короткая фраза врезается в ещё не понимающее сознание. За словами следует рывок кистью руки, пронзающая насквозь боль и режущие движение от солнечного сплетения вплоть до низа живота. Сопровождается это все неприятным, громким хрустом и ужасным булькающим от подступающей крови криком. Сердце забилось чаще, лёгкие нервно глотают воздух, но продолжают функционировать. Пройдясь стальными иглами, Шан удовлетворенно делает грациозное движение рукой, убирая иглы в исходное положение обратно к его запястью. Слушать крики Шан не желал, по этому, беря первое что попадает ему под руку, а именно, что-то похожее на старую ткань или испачканный пергамент, внезапно засовывает это "нечто" в рот Бога Огня, проталкивая пальцами к гландам. Далее колдун вставляет меж верхним и нижнем рядом зубов крепкую металлическую пластину, не позволяя своей жертве сомкнуть челюсти. Руки колдуна-зельевара скользят от торчащего ряда рёбер, изломанных донельзя им же, вниз, к горячим органам того. Кончики пальцев проходятся по внутренней части грудины, по межреберным мышцам, и уже после по самим легким, на которые колдун ритмично нажимает, слушая череду вздохов и выдохов от Бога Огня. Это была чуть ли не целая симфония для его ушей. Казалось, судьба такого как Лю, и правда зависит лишь от решений злодея. Эта мысль придает Цунгу сил и энергии, руками он хватает объект пыток по обе стороны открытых ребер, совершая резкие рваные движения раскрывая грудину на подобии «кровавого орла». Отличие было в том, что данная пытка проводится не на груди, а не спине, из-за того самого солнечного сплетения, которое довольно трудно разломать. Раздаётся глухой сдавленный крик, приглушённый бумагой, которая постепенно пропитывается кровью, и отдаёт неприятным металлическим привкусом. Боль была невыносима, тело не слушается, пальцы непроизвольно бьются о метал кандалов, а сами оковы тарабанят в беспорядочном ритме о койку, издавая неприятный, мешающий звон. Шану это вовсе не нравится. Он молчаливым жестом указывает одному из мутантов-таркатанцев на крюки и на грудь Лю Кана. Мутант действует быстро, пронзая плоть и мышцы крюком, перекидывая цепи так, чтобы создать нечто по типу рычага и раскрыть торс сильнее, фиксируя на одном месте сразу со всех сторон. То же самое он проделал и с остальными крюками. Сейчас бедный Лю Кан напоминает лягушку для проведения практики или изучения анатомии земноводных, что лежит под скальпелем неопытного студента медика. На этом опыты не окончатся. Шану было мало подобного. Прознав, что Лю Кан представляет опасность для его планов, тем, что узнал о его непокорности судьбе, да попытке что-то изменить, Цунг отступать не собирался. Рука скользит от торчащих ребр к желудку, своей кривизной напоминающей полумесяц, до печени, сжимая её сильными пальцами, заставляя тело, что сейчас было полностью под его контролем, забиться в конвульсии, то дело рвя собственную плоть крюками. Эта картина лишь подбадривает Цунга, он отпускает орган чуть ли не сразу, второй рукой поддевая его пальцами. Вынув орган, колдун кладёт его на поднос, который послушно держит мутант. Мужчина продолжает своё изучение строения Бога. Ничем оно не отличается от обычного человека, это быстро наскучивает колдуну. Что же еще может посетить его мысли? Он когда-то слышал, что «боги» обладают регенерацией сравнимой с ящерицами, аксолотлями или, например, затерианцами. Решая проверить данный миф, он переместился испачканными в крови руками от вспоротого брюха вверх, по шее, сжимая её, и не позволяя сделать и вдоха. Шан Цунг вытаскивает пропитанную кровью ткань из горла, и уже после, с особой лисьей усмешкой поднимает голову Лю Кана за щеки, сжимая их, заставляя не смотря на боль сомкнуть челюсти, впивая металлические иглы в дёсна. — Знаешь, Лю Кан.. — делая короткую паузу, своим лисьим тоном, Шан наклоняется ниже, и уже чуть ли не шепча продолжает: — .. Я слышал, что такие как ты, «боги», имеют.. особую регенерацию. Если это так, ты будешь ценным не только для Земного Царства, но и для нового варианта зелья..— Размышляя вслух, Шан поднимается вверх, отпуская его щеки и позволяя Лю Кану выплюнуть иглы и сгустки крови с горла. Он старался делать глубокие вдохи, не в силах избавиться от прошлого, сам себя убивая. Шану хоть было и плевать, но он не стал допускать того, чтобы Лю Кан мог потерять сознание. Приказывая мутанту ритмично давить на легкие, Шан продолжает, беря скальпель. Сначала он делает легкий надрез на шее, лишь царапая кожу, а уже после вонзаясь лезвием в плоть. Ловко проскользнув мимо подъязычной мышцы, колдун неаккуратными движениями вырезал кусочек плоти с шеи жертвы. Следом была ключица, плечо, кисть, и самое его любимое — резкий рывок, режущий вены, окутывающий руку волной щиплющей боли и уже после онемением от места пореза до плеча. Шан берёт пару мелких игл, нагревая их чуть ли не до красна, и тут же погружая их в каждую из ран помимо порезанной вены. Щёки Лю Кана были сжаты, позволяя ему лишь иногда издавать глузие звуки, то и дело дразнящие Шана на большее действие. Раны стянулись, а те иглы, что были внутри ран покинули плоть. Это было видно когда металлические части игл вне раны отпали, и с особым звоном ударились о пол. Ранение на вене так же заживает, но гораздо медленнее, было заметно как на бледноватой коже синий сосуд возвращается туда, где ему и место, заживая и позволяя Лю Кану вновь двигать пальцами. Жертва стучит кончиками пальцев по металлу изнутри, будто стараясь привлечь внимание «насильника», взвывая от неприятного ощущения, когда руку наполняют покалывающие ощущения, появившееся с приливом крови. — Что случилось, Лю Кан? Неужели ты готов молить меня о том, что бы я стал мягче? Молить так, словно последний день живешь? — колдун-зельевар хватает Лю Кана за щеки, поднимая голову вверх, заставляя смотреть в немного безумные карие глаза, а поднос с печенью мутант уносит прочь, в помещение рядом.