Где ты?

- Где ты? Данковский лежит в своей кровати, внимательно изучая переплетение трещин на потолке – единственное, на что ещё остаются силы. Раз за разом его пронизывает боль, заставляя исхудавшее, бледное, слабое тело содрогаться в чудовищной лихорадке. Даниил уже не понимает, сколько он здесь лежит, и крадётся ли по его спине промозглый сентябрьский сквозняк, или сама смерть тянет к нему костлявые лапы. Тихо, очень тихо, слишком тихо. Тишину можно почувствовать, она давит на плечи, застилает глаза, заползает в уши и мерзким осадком остаётся на языке. Кто-то сравнил Данковского с прекрасной птицей, запертой в клетке; непонятно, имелся в виду этот дом, этот проклятый город, либо само тело бакалавра, которое лишь его великой силой воли удерживает угасающую душу. Он ждёт кого-то, обязан дождаться. Он снова говорит, разрезая тишину своим голосом, точно скальпелем. - Где ты? Бураха зарезали в подворотне, привычным ударом вогнав лезвие в сердце по самую рукоять. Бросили тело на перемазанную кровью, чумой и крысьей грязью мостовую; лицом вниз, будто и не человека, даже не быка, а ставший ненужным инструмент. Обворовали. Никто не спасёт его, не перевяжет раны, не подбодрит добрым словом. Лишь патрульные потом отнесут тело Артемия к погребальным кострам. - Где ты? Его до смерти забили разъярённые мясники – грубый, озлобленный народ с тяжёлыми кулаками и крепкими ударами. Артемий не промах, но что он один мог с ними сделать? Одна ошибка, тупая боль в висках, выбитые зубы. Степь впитывает в себя кровь и смерть, насыщается ей, принимая данное тело, и соцветия твири становятся ещё загадочнее, ещё страшней. Бурах недолго будет лежать так, ведь Черви чуют запах ещё свежих тел. - Где ты? Он заблудился в бесчисленных туннелях, пронизывающих эту землю, словно капилляры. Коварные катакомбы пугают и путают, впускают фантастических, несуществующих чудовищ, закрывая все выходы. Это место не под Городом-на-Горхоне, это совершенно иной мир, но такой же опасный и жестокий, не прощающий ошибок, ненавидящий незваных гостей. Никто не услышит криков Бураха, никто даже не найдёт его тело, как и всех остальных, пропавших без вести. - Где ты? До него в конце концов добралась госпожа Песчаная Язва, как и до всех в этом городе. Они не смогли найти лекарство, не смогли вывести формулу панацеи, не смогли спастись. Артемий лежит на полу своего убежища, не в силах даже доползти до кровати. Лежит, думая ровно о том же самом – об их поражении перед этой болезнью. Ему осталось всего несколько минут, несколько мучительных минут. Данковский не в силах помочь ему, он не в состоянии даже открыть глаза, но почему-то он не может так просто сдаться. - Где ты? - Я здесь, - долгожданный голос Бураха звучит довольно, а сильные тёплые руки усаживают бакалавра на постели, - и у меня лекарство. Держись, Данковский.