Осколки Лжи

      «–Эй, вы! Упыри! – подбежал двенадцатилетний Гленн к толпе сверстников, окруживших его лучшего друга Кевина.       Их было трое. Двое были похожи по телосложению на Гленна – щуплые, худые, не сильно высокие, и один бугай. Шкаф, скала, машина, Браун, если по фамилии, да можно называть его как угодно, но был он выше любого подростка, которого можно было видеть того же возраста, а широкими плечами он мог сбивать на ходу любого прохожего и не шелохнуться. Однако даже такая махина не испугала подростка Перкеля, когда они обижали близкого ему человека.       –Чё? – всем огромным телом повернулся на голос бугай Браун, а вместе с ним обернулись и остальные двое. За ними сидел запуганный и хныкающий Кевин.       –Вам говорю, упыри! – повторил Гленн, не стесняясь выражений.       Вся троица переглянулась между собой, после чего Браун начал посмеиваться, указывая пальцем на мальца, что на них огрызнулся.       –Ты чё, серьёзно сейчас?       Гленн по началу испытал страх перед ним. Он явно понимал, что он не вывезет драку, в случае если она начнется, но он не мог пойти против принципов заступиться за лучшего друга.       Недолго мешкая, он взял себя в руки.       –Зачем пристали к нему? Что он сделал Вам?       –А тебе какое дело, Перкель? Мы просто разговариваем.       –Вали отсюда, петушок, а то отметелим, мало не покажется, – подал голос один из его «воронов».       –Я тебя не боюсь, упырь! – прикрикнул Перкель ему в ответ.       –А меня? – выступил Браун вперёд, сгустив брови. – Боишься?       Гленн на секунду отпрянул назад на один шаг. Страх есть страх, такой великан и убить может.       –Он мой друг, а вы обижаете его сейчас. Почему?       –Да кто сказал, что мы его обижаем? – усмехнулся бугай, после чего повернулся к Кевину и толкнул его в плечо. – Скажи же мы тебя не обижаем, а? – тот от толчка повалился на бок, упав в грязь.       –Не трогай его! – крикнул Перкель.       –А то что? Ударишь меня? Изобьешь меня? – он вдруг во весь голос захохотал, а его друзья это подхватили.       Гленну стало обидно от такой реакции, ведь насмешка была правдивая. Против него он ничего не сможет сделать. Даже не смотря на то, что он занимается активно спортом, готовится к исполнению своей мечты стать полицейским, этого даже в половину не хватит, чтобы одолеть такого зверя.       –Еще как изобью. Кровью кашлять будешь, – резко и смело выдал парень.       Смех троицы сразу стих. Густые брови Брауна опустились еще ниже.       –Смешной. Тебе чё, этот членосос дороже жизни что ли? Иди побегай, в машинки поиграй, а не то тебя потом всем городом искать будут.       –Кевин идет со мной.       –Слушай, урод, вали уже отсюда!       –Беги обратно мамочке под юбку, сосунок, – засмеялся второй «ворон».       В этот момент Гленн окончательно понял, что пора перестать геройствовать на словах. Это просто бесполезно.       Он стремительно подошёл к последнему, кто сказал ему про юбку, замахнулся и со всей силы ударил того по лицу кулаком, что тот отскочил и упал на землю.       –Ах ты маленький выбл… – не успел закончить тот, что упал, как ему в нос прилетела нога атакующего.       Тут Гленн почувствовал, как его схватили за плечо и потянули назад. Он успел среагировать и, сохранив равновесие, повернулся назад и с новой силой замахнулся кулаком на второго дружка. Тот успел защититься, так что весь удар приняла на себя кость руки, но Перкель не увидел летящий на него кулак и принял удар прямо по ребрам.       Стойко приняв боль, Гленн продолжил обмениваться кулаками с ним. Попав два раза по лицу и один раз в плечо, в ответ он получил удар в глаза и несколько ударов по плечам и рукам.       Внезапно соперник решил оттолкнуть от себя Гленна. Его это ввело в кратковременное заблуждение, но этого времени хватило, чтобы тот оказался прямо перед Брауном. Бугай был заранее готов с поднятой рукой. Одна секунда и мощнейший удар, сравнимый с падением на наковальню, лег полностью на все лицо Гленна, что он отлетел назад на метр, приземлившись на спину.       Он не успел встать, как тут подбежали оба его приспешники и обрушили на него град ударов ногами и руками по всему телу.       В состоянии эффекта, под воздействием адреналина, боль ощущалась не так остро, как должна, но даже так он чувствовал все удары на себе. Кости, мышцы, глаза, ноги, тело, спина, лицо, болело все и продолжало в разных участках вспыхивать с новой силой от каждого нового попадания.       Гленну ничего не оставалось сделать, как свернуться в клубок поджав под себя ноги, закрыть лицо руками и трусливо принимать всю боль, на которую он даже и не рассчитывал.       Они смеялись.       Смеялись и орали:       –Ну че, нарвался, уродец?       –Больно тебе?       –И кто здесь теперь упырь, а?       Они были словно звери. Безумные животные. Их глаза были полны жестокости и удовольствия.       –Еще не хочешь сдохнуть, членосос?       –Такой же членосос, как и Кевин!       –Да, такой же!       Это продолжалось словно вечность, но на самом деле это длилось пару минут. Адреналин уже отошел, остался лишь страх. Страх и страдания. Нескончаемые удары не давали покоя телу, а постоянные оскорбления и насмешки лишь подкашивали дух.       Через пару минут обидчики остановились.       –Валим, пока не привлекли внимание, – скомандовал Браун. – Мы ещё с вами увидимся, уроды!       С этим словами они быстрым шагом ушли в неизвестном направлении. Гленн остался лежать на земле. От ударов по животу и груди он едва мог сделать глоток воздуха, а во рту был отчетливый вкус железа. Все лицо было размазано в крови и грязи. Скрюченный от боли и шока, он не мог пошевелиться. Оставалось лежать и ждать, когда боль стихнет и вернётся способность дышать и двигаться.       Кевин встал и подбежал к нему:       –Гленн! – кричал он ему. – Гленн, ты живой? Гленн!       –В по… в поряд… ке… – потребовалось приложить колоссальных усилий, чтобы выдавить эти слова. – Ты… к.. как?       Перкель осознавал, чему стоила защита друга. Его это пускай и волновало, но в меньшей степени, нежели сам друг. Он гордился тем, что принял удар на себя. Пускай он проиграл в этой неравной битве, зато одному из них он точно сломал нос, и, самое главное, постоял за Кевина. Защитил того, кто нуждался в помощи больше, чем он сам.       Тогда он считал себя будущим героем».                     –Что же со мной стало... – произнёс я вслух, стоя на пороге бара.       «Трус! Поганый трус! – прорычал мой голос, брюзжащий душевной кислотой во все стороны».       –Боже, что же со мной стало… – вновь повторил я, глядя на чистое голубое небо.                     «–Ваш ребенок, мистер Перкель, напал на другого ребенка, избил, сломал нос… – возмущенно отчитывала старая директриса школы отца Гленна, пока тот её не перебил.       –Прошу меня извинить, мисс Хейнос, но Вы посмотрите, что они сделали с моим мальчиком. Да на нем живого места нет, вы о чем?       Гленн сидел на скамейке у входа в кабинет и слышал абсолютно весь разговор его отца с директрисой. Его лицо, покрытое синяками и пластырями, даже не могло выдавать эмоции без лишней боли. От того, что он слышал за стенкой, по щекам скатывались слезы. Теперь его семья вынуждена страдать из-за, казалось бы, правильного поступка.       –Ясно же дело, что это была защита. Ваш мальчик напал, что еще ему остается делать?       –Их было трое! А он один!       –Дрались только они вдвоем, пока остальные звали на помощь мимо проходящих. Очень жаль, что никто так и не отреагировал. Да и к тому же это уже не первый случай, когда он применяет физическую силу без причины в отношении других детей, но не суть. Факт остается фактом. Ваш ребенок опасен, мистер Перкель. Родители требуют компенсацию за физический и моральный ущерб. В противном случае Вас будет ждать повестка в суд, а такие истории нашей школе не нужны. Откажетесь от компенсации, и я буду вынуждена отчислить Вашего ребенка до того, как начнется судебный процесс, вы меня поняли?              ×××              –И чем ты только думал, когда начинал драку, а? – уже дома наедине отчитывал отец молодого Гленна.       –Как о чем, пап? Они обижали моего друга!       –И что с того? – огрызнулся тот на сына. – Возомнил себя героем? Или что?       –Пап, я не могу просто проходить мимо, когда кого-то обижают. Разве это по человечески?       –А то, что мне теперь придется вкалывать месяц без выходных, лишь бы выплатить компенсацию тому ребенку, которого ты избил, ты не думаешь? Это разве по человечески?       –Я никого не избивал, пап. Я успел нанести лишь пару ударов, а потом они меня повалили и начали бить.       –Да, я знаю. Но начал же ты. Виноват всегда тот, кто начал, а не тот, кто не прав.       –Но пап…       –Ты думаешь мне приятно сидеть и выслушивать это дерьмо от директора? Вообще не приятно, знаешь ли. Потом еще искать пути решения, договариваться с другими родителями, что бы тебя, или меня, не посадили к чертям.       –Но я…       –Вырастишь, будешь бить кого угодно, мне уже будет насрать на это. А пока ты не вырос, ты моя ответственность и я за тебя и за каждое твоё действие отвечаю своей же головой.       –Ну послушай…       –Так что в следующий раз, если захочешь построить из себя героя, думай о том, что может из этого выйти и о том, как сильно это скажется на нас с мамой. Думай в первую очередь о себе и своих близких, остальные не твоя проблема. Ясно тебе?»                     И такое было много раз. Каждый раз я наступал на одни и те же грабли. Тогда я понял, что от моих действий, которые нацелены на защиту окружающих людей от страданий, в первую очередь страдают мои родители. Благие дела, как оказалось, не для всех благие, не для каждого выгодны, не всем нравятся. Тогда как одни тебя благодарят, другие ненавидят.       Однако в то время я не собирался отказываться от своих принципов, приходилось стараться усидеть на двух стульях одновременно. Многие говорят, что этого сделать нельзя, но на самом деле просто никто честно не договаривает об одном «если» - ложь.       «Это не моя проблема».       Эта фраза вновь промелькнула в моей голове, пока я стоял у входа в бар «Кактус Боррачо», глядя на солнечное чистое небо.       Сколько раз ещё я услышу эту фразу у себя в голове? Когда моя душа уже успокоится? Когда я стану смелее? Честнее? Когда я уже наконец смогу стать счастливым?       Видимо счастье дается только тем простым людям, которых не преследуют вечные угрызения совести, фрагменты из прошлого и грехи. Каждый наш поступок сейчас, это повод задуматься об этом позже, но здесь есть парадокс. Тот человек, который думает и даже зацикливается о чем то из прошлого, имеет куда меньше шансов стать счастливым, нежели тот, кто не думает.       Вот Вы, те самые счастливые люди, которые не прокручивают в голове одну и ту же навязчивую мысль о случившихся событиях, почему Вы такие? Вы не размышляете о последствиях, к Вам не приходят идеи того, как можно было бы поступить, Вас не терзают сомнения. Ваша голова идет в ногу вместе с вами, не оглядываясь назад. У Вас будто вообще нет этого чувства анализа себя самого, будто Вам это и не интересно. Можно ли Вас от этого назвать глупыми? Или быть может Вы осознали тот факт, что прошлое не изменить, что сделано, то сделано, и нечего тратить силы на самокопание, ведь оно уже не имеет смысла. Можно либо вынести урок, либо нет, но никак не зарываться в одно и тоже воспоминание раз за разом, с надеждой на то, что вдруг что-то поменяется. Можно ли Вас от этого назвать умными? А какой я? Умный или глупый?       На этой ноте меня вывел из философического транса звонок на мой телефон. Я достал устройство из кармана и ответил. Это был Ник.       –Алло, ну что, как у тебя успехи, друг? – услышал я энергичный голос напарника, от которого я успел отвыкнуть за прошедший час.       –Смутно, но небольшие новости есть. А у тебя что?       –Улова нет. Охранник Джером сегодня не вышел на смену. Мишель сказала, что он якобы заболел. Его контакты у меня, так что сейчас я еду к тебе, после чего к нему домой. Ты в баре сейчас?       –Уже вышел. Тут дело не долгое. Стою у входа.       –Отлично, я уже подъезжаю.       Тут я услышал гудок автомобиля в квартале от себя. Подняв голову на звук, я увидел полицейскую машину. Я сразу понял, что это Ник, потому что этот гудок также был слышен из трубки. Я сбросил.       Как только он подъехал ко мне, я сел в машину, попутно оглядываясь на вывеску бара. Проскочила мысль о том, что это заведение, ранее для меня казавшимся единственным местом для душевного отдыха перед выходными, больше никогда таковым не будет. Теперь это гробница еще одной партии отвратительных поступков и ужасным воспоминаний.       –Расскажите мистер, – не успел я закрыть дверь, начал Ник снова изображать телеведущего. – Какого результата Вы добились за прошедшее время?       «Надо срочно что-то выдумать. Попробую сместить взгляд на него, будет фора для полета фантазий».       –Говорю же не густо, что у тебя? Ты хоть связывался с Джеромом?       –Нет еще, – на удивление быстро он вышел из своей излюбленной роли. – Может пока наберешь ему? А то я за рулем. Хоть адрес узнаем.       –То есть мне ты можешь звонить за рулём, а подозреваемым нет?       –Ну… Ты у меня в контактной книге забит, тебя набрать - два действия, а тут неизвестный номер набирать, нужно много отвлекаться чтобы не ошибиться, да еще и мы в городе.       –Сделаю вид, что ты отговорился. Давай номер.       Я достал телефон. Ник передал мне бумажку с записанным номером, я его набрал и нажал кнопку вызова.       «Чтобы мне ему сказать? – думал я, пока шли гудки. – Как мне соврать так, чтобы это не выглядело странно? Основная моя проблема, это то, что я не имею записей с камер. Что мне сказать блин?»       Тут гудки закончились и послышался голос в телефоне:       –Алло, да? – голос отдавал хрипотой. На слух можно было бы дать лет сорок.       –Доброе утро. Джером Фитзжеральд?       –Да, все верно. А кто говорит?       –Сержант Гленн Перкель, Восточный Полицейский участок города Модестин. Звоним по делу об исчезновении собаки Виталии гражданки Мишель Блудмит.       –А, да, слышал об этом, мне рассказывали. Хотите об этом поговорить, сержант?       –Именно. Сейчас мы направляемся к Вам. Назовите пожалуйста ваш адрес проживания.       –Вашингтон стрит, дом двадцать два, квартира триста девять. А зачем Вы ко мне едете?       –Нам необходимо задокументировать живой диалог с человеком, что присутствовал в ночь исчезновения собаки, для дела. Мы будем через 10 минут.       –Хорошо, но…       Я сбросил трубку до того, как он что-то сказал еще. Нет желания слушать возражения, а потом еще и на них отвечать. Я не в продажах работаю, чтобы этим заниматься. По телефону гораздо труднее общаться с людьми, как по мне.       –Вашингтон стрит, двадцать два, – повторил я адрес напарнику.       –Пф, максимум пять минут езды. Так что ты выяснил?       «Он не отстает. И послать его не получится, ведь это касается нашей общей работы. Мне нужно обыграть отсутствия записей. Нужно обыграть, но как?»       –Ау, Гленн, чего застыл? – нетерпеливо меня дернул Ник.       «Придется импровизировать».       –Произошла перепалка с бандитской группировкой внутри бара. Его вывели, избили, после чего он совершил суицид.       –Суицид?       –Да. Выстрел себе в голову. Не дожидаясь никого, совершил акт самоубийства прямо у мусорного бака.       –Ага… Выстрел в голову говоришь. Бандитская группировка, – странно повторил за мной Ник.       –Бармен рассказал, и по камерам посмотрел. Все сходится с показаниями.       –А бармен сказал тебе, кто его избивал?       –Да, назвал пару имен.       –Неон там был?       «Откуда? Неужели Неон здесь действительно столь известен, как мне и говорили? И почему я за полгода здесь ничего о нем не знал?»       –Да, а что?       –Твою мать. И на камерах был мужик с лицом в полосках неоновой краски, да?       –Ну да. Знаешь его?       –Да кто не знает? Плохо дело…       –Почему плохо? Ты о чем, Ник?       –Подонок активизировался. Ты о нем не знаешь, ведь работаешь у нас не долго. Это глава всея теневой жизни города. Говнюк тот еще. После бандитской войны он залег на дно, куда то пропал. Говорили даже, что его вообще в городе в это время не было. Мы думали, что с ним покончено. Только вот за последние две недели у нас слишком сильно выросло количество самоубийств от пистолета. Девяноста процентов случаев его рук дело. Видимо вернулся и начал подчищать должников.       –И что дальше? Что мы его, приструнить не сможем?       –Да если бы. Только вот двинемся против него, и вновь начнется заварушка, что была раньше. Снова куча смертей, жертвы, взрывы. Он крайне влиятелен, может устроить что угодно и как угодно. В любом участке его знают и дела с его участием прикрывают, не успев открыть полноценное расследование. Это дело туда же.       –Погоди, а причем тут суицид от пистолета и он?       –У него есть своя методика расправы с должниками и обидчиками. Доводить их до самоубийства. Его фишка так сказать.       –И ты думаешь Слэй закроет это дело?       –Конечно. Закрывал до этого, закроет и сейчас. Тем более сейчас.       –Не понял.       –Ну как же? Или ты не знаешь?       –Прекращай общаться загадками, надоедает уже.       –Ну он не просто так не пришёл сегодня с утра на собрание. Может даже вообще сегодня не придет на работу. У него жена больная раком, третья стадия. Он катается с ней по врачам, вместо работы. Собрание заканчивается, все спихивает на зама и едет к жене. Сегодня видимо что-то экстренное произошло, раз он даже с утра не явился.       –Что-ж… Я не знал.       После моей заключительной фразы в машине повисло неловкое молчание. Не понятно было, как продолжить разговор, что мне ему ещё ответить на столь щепетильную тему о шефе. Быть может что-нибудь сказать про наше расследование? Или расспросить его про Неона? Тут самое главное, что я, по всей видимости, смог отбить удар касательно Томаса Кларка.       «Это не моя проблема, правильно, подонок? – прозвучал хриплый голос у меня в голове».       Может действительно немного расспросить его о Неоне?       –Слушай, Ник, – начал я.       –Слушаю вниматерно и осведолбленно, друг мой, – ответил он.       Первые пару секунд я впал в ступор от такого ответа, после чего до меня дошло, что он сказал и легонько посмеялся. Только он мог выкинуть что-нибудь смешное, внезапное и не по теме. И вроде бы глупость полнейшая, но от неожиданности весьма забавно. Все в его стиле.       –Идиот… – пропустил я.       –Так о чем ты?       –Да я… Мне просто интересно. Ты вот говоришь, что Неон является некой мессией в преступном мире. И что каждое дело с его участием закрывают и убирают в архив.       –Верно. И?       –И я о чем. Раз он такой влиятельный, то получается большинство дел мы закрываем просто так? Наш труд получается бессмысленный, если за каждым вторым случаем в городе стоит он.       –Ну как тебе сказать. Да, у него просто огромная банда, я бы даже сказал синдикат, покрывающий не малую часть преступного мира в городе. Однако мы всегда опасаемся именно тех происшествий, где замечен непосредственно он. То есть если допустим в убийстве замешаны простые ублюдки, которые ходят под ним, но самого Неона на убийстве не было, мы это дело продолжаем. Если хоть где то он присутствовал лично, то всё, до скорой встречи.       –И как это понимать?       –Ну вот так вот. Он довольный гордый тип, считает себя неприкосновенной личностью. Думает, что без него вся преступная экосистема рухнет, а потому если хоть кто-то двинется против него, получит пулю в лоб. Образно говорю. Если же дело касается его подопечных, то это их косяк, раз попались, значит попались. Своих людей он держит за расходный материал. Каждого можно заменить в любой момент, но не его самого. Вот и вся логика.       –Откуда ты столько знаешь о нем? Ты меня пугаешь.       –Те, кого мы ловили, рассказывали о нем. С каждого информации по не многу, вот и сложилась общая картинка. Понимаешь?       –Уже складывается. Но вот только почему его просто не накрыть и не убить в таком случае?       –Это сделать не так то просто. У него есть свои прихвостни, своя охрана, каждый за него, будь то от верности или выгоды, будет отстреливаться. Если его накроем, то отпор будет слишком жесткий. Будут жертвы. А у копов как никак семьи, дети, историю с войной никто повторять не хочет, когда слезы родни погибших рекой текли по всему кладбищу, а денег на торжественные похороны каждого уже просто не хватало. Если же даже и убьем его, то отпора не избежать. По этой причине и было принято коллективное решение, пускай и трусливое, но зато спокойное. Это как в мировой политике. Ты президент одной страны, и тебе не нравятся действия президента другой страны, у которой есть ядерный арсенал. И ты как бы высказываешься против них, и её многие не любят, но ни дай бог пойдешь туда войной, и твою страну сотрут в ядерный порошок.       –Примерно понял. Опасный значит это тип.       –Не то слово. Мы кстати уже приехали, – заключил Ник, занимая место на парковке у старой многоэтажки.       Выйдя из машины, я окинул здание взглядом. Такие дома строили в прошлом веке ещё. Где-то пошли трещины, где то осыпалась штукатурка, в некоторых местах нарисованы неуклюжие граффити, на столбах и двери единственного подъезда развешены многочисленные объявления, мусор катается по земле от ветра, а цвет… То ли коричневый, то ли серый, понять трудно и одним словом назвать тяжело. Цвет… времени?       Я посмотрел на окружающую местность. Помимо таких же домов, расположенных по всей улице, напротив нужного нам здания был небольшой продуктовый маркет. Видимо единственный источник еды в пешей доступности на всю округу, не считая возможности доставки.       Мы молча переглянулись с Ником, после чего без замедлений зашли в здание. На двери не было домофона, замка и какой либо другой защиты. Она была открыта. Для всех. Внутри нас встретил смердящий запах сырости и табака. Дом плотно прилегает к соседним и расположен на теневой стороне, поэтому не удивительно, что здесь появился образовался такой смрад. Вот что меня удивило, так это то, как охранник такой богатой звезды, получая за свою работу наверняка не малые деньги, живет в столь дешевой квартире в не самом благополучном районе?       Мы встали на развилке. Влево и вправо уходили долгие коридоры с дверьми в квартиры с двух сторон.       –Какая квартира? – спросил меня Ник.       –Триста девять.       –Сто пять, сто шесть, сто семь… – осматривал Ник коридоры, читая номера дверей. – Ясно, здесь нумерация как в колледже. Первая цифра является этажом.       –Тогда чего ждём? Поднимаемся.       Поднявшись на нужный третий этаж, мы, определившись с направлением, повернули влево и дошли до края. Там и находилась последняя дверь в квартиру триста девять. Последняя дверь в этом доме, которая нам и нужна. Я нажал на звонок, услышал его звук по ту сторону двери, но за этим ничего больше не последовало.       –Мне кажется, или никто не торопится открывать дверь? – сказал Ник.       Я позвонил еще раз.       –Джером Фитзжеральд, откройте дверь. Полиция Модестина.       Ни звука. Разве что было слышно, как муха пыталась выбраться из коридора, постоянно ударяясь об окно, и ничего больше. Тишина была даже в какой то степени пугающая, нагнетающая и удивительная. Вокруг столько квартир, двери не самые современные, толщина стен оставляет желать лучшего, а вокруг ни одного звукового подтверждения хоть какой то бытовой деятельности. Единственное оправдание, которое можно найти этому явлению, это то, что сейчас пятница, утро, все на работе и учебе, но по идее хоть кто-то да должен же быть здесь.       Мы переглянулись с Ником. Что-то идет явно не по плану.       Я позвонил в третий раз и добавил несколько сильных ударов по двери.       –Открывайте, Джером! – повысил я тон.       И вновь молчание.       –Ну ладно, – сказал я про себя.       Я отошел на два шага. Ник, воспользовавшись пространством, что я ему освободил, начал бить дверь ногой. Трех ударов хватило для того, чтобы замок сломался и вот, квартира оказалась открытой.       –Мать твою! – резко отреагировал Ник, не успел он зайти внутрь.       Прямо напротив входа сидел на полу, облокотившись о стенку, мертвый человек. Обои вокруг него были в кровавых брызгах, царапинах и ошметках мозга. Под ним лужа крови. В одной руке пистолет, а из макушки его зияла дыра от пули. Изо рта шла широкая полоса крови, спускавшаяся по горлу к одежде. Футболка у воротника вся была пропитана кровью.       –Зашибись, – вновь отреагировал Ник, не опуская пистолет. А это точно он? Может мы квартирой ошиблись?       –Это мы сейчас выясним.       Я достал телефон и набрал его номер. В метре от трупа тут же зазвонил рингтон на лежачем смартфоне.       Напарник подошел к источнику звука и прочитал номер.       –Это твой, Гленн.       –Вот и выяснили, – сбросил я трубку.       Окружив с двух сторон труп, мы сели на корточки и стали его рассматривать.       –Бедолага, – сказал Ник.       –Уже второе тело за день. Причем смерть по одной и той же причине.       –Ага. Опять самосуд от пистолета. Будем делать ставки?       –Сомневаюсь.       –Ну-ка погоди, – обратил напарник особое внимание на лужу крови под Джеромом.       Он макнул палец прямо в кровь, после чего достал и сомкнул этот палец с другим.       –Кровь явно не очень свежая. Густая, липкая. Он здесь лежит не меньше часа.       Я никак не отреагировал на это, но Ник продолжил.       –Когда он ответил тебе на звонок?       –Минут десять назад, – ответил я.       Тут до меня то и дошло.       Мы одновременно вскочили на ноги, мгновенно вытащив пистолеты на вытянутые руки. Мы встали спина к спине, я был нацелен на комнату, напарник на кухню. По телефону мне ответил явно не Джером. Был кто-то ещё и этот «кто-то» либо все ещё здесь, либо уже сбежал отсюда за три квартала. По крайней мере ясно одно – велика вероятность, что это убийство.       Мы двинулись в разные стороны, медленно и аккуратно. Я прошел в комнату. Напротив меня стояла старая продавленная и незаправленная кровать. Слева от меня, вдоль противоположной от кровати стенки, стоял большой деревянный шкаф, что был явно старше меня, а рядом с ним тумбочка, на котором стоял небольшой плазменный монитор, играющий роль телевизора. Если «кто-то» и скрывается в комнате, то либо в шкафу, либо под кроватью.       Я направил пистолет на шкаф. Медленно оглянувшись, я увидел перед собой пару резиновых тапок. Я пнул один из них под кровать так сильно, чтобы я услышал отчетливый удар о стену. Я такой звук и услышал. Я пнул второй, но уже в другой угол. Тот же результат. Под кроватью чисто. Значит шкаф.       Я аккуратно продвинулся к нему. Дойдя до дверцы, я протянул руку и резко распахнул его, отпрыгнув назад на шаг. Внутри оказались лишь пару вешалок с висящей одеждой. Никого не было.       Я вернулся назад к трупу одновременно с Ником. Напротив меня была дверь в ванную, напротив него в туалет. Мы переглянулись, и одновременно кивнув, в одну секунду открыли двери. Никого не было.       –Чисто, – сказал Ник, выходя из туалета. – Только бутылки из под пива.       –Тоже чисто, – ответил я.       –Что-то мне уже не нравится то, во что превращается поиск какой-то собачки.       –Я такого же мнения. Тот, кто здесь был, ушел отсюда буквально перед нашим приездом. Далеко уйти не мог, только если он не на машине.       –Тогда давай искать по горячим следам.       –Верно. Позвони криминалам, пускай выезжают.       –Я тоже об этом подумал, Гленн.       –И еще Оливеру. Спроси, что там нового в их деле. Я же пока пойду поспрашиваю соседей и возможных очевидцев.       –Принял.       Сразу после нашего диалога, напарник достал телефон и начал набирать нужные номера. Его слов я уже более не слышал. Я вышел в коридор.       «Нет смысла стучаться в квартиры сейчас, – думал я про себя. – С учетом того, что это третий этаж, опрашивать придётся половину дома, и то дай бог чтобы хоть кто-то открыл. На это уйдет много времени, а преступник где то рядом».       «Что же делать?»       «Магазин!»       «Напротив дома находится магазин. Он небольшой, продавец если не новенький, то вполне вероятно, что знает всю округу. И мог обратить внимание на незнакомые лица, выходящие из дома. Туда мне и надо».       Не теряя времени, я тут же направился к лестнице, а от туда к выходу. По пути я так до сих пор не услышал ни единого признака жизни в доме. Быть может часть квартир в принципе пустует?       Я вышел на улицу и набрал полную грудь воздуха. После этого запаха сырости чистый воздух чувствуется как глоток жизни, о котором ты мечтал, словно вечность. Невероятное облегчение, а ведь я там пробыл всего лишь минут десять от силы.       Я ещё раз взглянул на магазин напротив. Старая красная выцветшая вывеска с надписью «Маркет Джона» в стиле «The Beardy» словно передавала мне привет из прошлого. На секунду я даже ощутил эту атмосферу шестидесятых. Да и пускай в то время не то, что меня, даже моего отца ещё на свет не планировали, но в детстве я почему то был одним из тех особенных детей, которые любили смотреть такое кино, как «Планета обезьян» и «Великолепная Семерка», а если я сидел за телевизором с мамой, то мне доводилось смотреть такие фильмы, как «Сладкий Ноябрь».       К сожалению, сейчас не время для ностальгии. Пришлось насильно выдернуть себя из воспоминаний и вернуться к работе. Я стремительно направился в сторону маркета.       Перейдя дорогу, я не задумываясь открыл дверь и переступил порог. Зазвенел колокольчик на входе, но никто не подал признаков жизни.       Внутри магазин оказался не большой, всего три длинных стеллажа, с двух сторон заполненные различными продуктами и ничего больше. Холодное голубоватое освещение от люминесцентных ламп придавало месту недоверчивую атмосферу, словно за каждым углом ты можешь ожидать кого и что угодно, но на удивление никого не было.       –Добрый день? – спросил я, надеясь услышать ответ.       –Ещё пока утро, но доброе, – услышал я со стороны кассы низкий хриплый голос.       Я подошёл к источнику звука и увидел полного темнокожего мужчину возраста, на вид, лет пятидесяти, с короткими седыми волосами. Я его сперва не увидел не только потому что он сидел и читал журнал, но и потому, что его закрывал небольшой стеллаж для жевательной резинки.       Почувствовав мое присутствие, он оторвался от журнала, после чего взволновано вскочил с места.       –Ох, бог мой, офицер! – он явно не ожидал увидеть в своем магазине копа. – Доброе утро!       –Ещё раз доброе. Сержант Гленн Перкель, Восточный полицейский участок города Модестин. – представился я, показывая удостоверение. – Вы, как я понимаю, являетесь сотрудником этого магазина?       –А… Да, конечно! Я единственный здесь сотрудник, я же и руководитель. Джон Роудс.       –Очень приятно.       –Что-то стряслось, офицер? Я что-то нарушил? – проговорил он.       –Пока что нет. Вопрос такой: вы здесь в округе много кого знаете?       –Я? Да я здесь знаю каждого с нашего района. Мой магазин стоит здесь уже лет двадцать. А что такое?       –Джером Фитзжеральд. Вам знакомо это имя?       –Спрашиваете. Он мой сосед сверху. Триста девятая квартира из дома напротив. А я в двести девятой.       –Очень жаль, но он был найден пять минут назад мёртвым в своей квартире.       –Боже упаси… – мужчина закрыл рот ладонью от шокирующей для него новости.       –Пока что все указывает на добровольный уход из жизни, но есть подозрения на убийство.       –Какого… – продолжил удивляться Джон, но я его сразу же перебил.       –Скажите пожалуйста, раз вы утверждаете, что знаете всех в этом районе, то не наблюдали ли вы неизвестных Вам лиц около дома за последние пятнадцать минут?       –Мать вашу! Да я же… Я это… Да как их там… – от шока мужчина потихоньку терял дар речи, но по всей видимости не только из-за смерти друга. – Я их это… Видел двоих типов, буквально минут десять назад выходили из дома…       –Поспокойнее, мистер Роудс, и поподробнее.       Я достал блокнот с ручкой и стал записывать подробности.       –Короче два каких то мужика, прям недавно выскочили из дома, сели в машину и уехали от сюда в сторону южного района.       –Десять минут назад говорите?       –Да-да-да, я ещё не понял, что за хрень такая, что это за упыри?! Подозрительно выглядели.       –Расскажите об их внешности подробнее, одежда, может отличительные черты.       –Ну один парень черный, как я, лысый, большой такой, не прям шкаф, но с весьма хорошим телом. Я хрен знает, какого там, белого или молочного цвета, но короче светлая футболка и черная кожаная куртка, серые джинсы, обувь не смотрел. Второй был уже белым, в черной рубашке и черных брюках, и рожа у него странная какая то…       –А что не так с лицом?       –Да хрен поймешь его. В какой то белой краске вся рожа. Причем не вся, а чисто полосками накидали ему. Как будто папуас какой то. На вид ему лет сорок я бы дал, не меньше.       –Белые полоски краски на лице? – я уже подозревал о ком он. Если краска неоновая, то она проявляет свое свечение только в темных местах, а на свету это просто белизна.       –Ну да, но она словно такой голубоватый оттенок имела.       «Значит Неон. Какого хрена он и тут, и там? И причем тут Джером? Он словно преследует нас».       «Хотя с другой стороны… Следы, ведущие только в одну сторону в лесу, у дома Мишель. Я до этого лишь немного подозревал, что он причастен к пропаже собаки, но сейчас вероятность этого стала только больше, раз он имеет с ним связь. Вот только зачем Неону убивать его?»       –Вы говорите, они уехали на машине.       –Да-да, джип такой, мощный, большой, черный, на Чероки похож. Видно любители старомодных моделей. Умчали быстро, я даже понять не успел.       –Номер Вы не запомнили?       –Да вы что? Какой номер? Будем честными, делать мне нечего, как номера неизвестных машин запоминать?! Я же не знал, что эти уроды что-то могли натворить. Боже правый, Джером… – вновь на секунду он подумал о своем соседе.       –Хорошо… Где у Вас стоят камеры видеонаблюдения?       –Только внутри магазина, – указал он на камеру, висящую прямо над входом.       –То есть снаружи у Вас камеры не стоят?       –Честно, не было надобности, не хотел тратить лишние бабки на это.       –Да? Печально…       Я решил выйти на улицу и посмотреть, не врет ли мне Джон, но как только я повернулся, окаменел от неожиданности, что меня там ждала.       По улице к дому прогулочным шагом шла никто иная, как Лина.       «Что? Это Лина?»       Я сначала не мог поверить своим глазам, но когда пригляделся, то увидел то самое знакомое лицо, окруженное рыжими пышными волосами, одетая в простое голубое платье, на плече висела маленькая сумочка, а в руках держала непонятный пакет с чем-то тяжелым.       «Что она здесь делает? Не просто так... А вдруг она идет к Джерому? Надо её срочно остановить!»       Я в ту же секунду выскочил на улицу. Владелец магазина что-то попытался мне сказать, но я его уже не слышал и не слушал.       Я сейчас совершенно не думал о том, что я сделал в прошлом, не думал о своей стеснительности и неловкости, не думал о поступках и о её памяти. Я обязан её предупредить.       –Мисс Лина! – окрикнул я её, на что она тут же отреагировала.       Она остановилась и стала смотреть в мою сторону удивлённым взглядом, а я тем временем перешел на быстрый шаг и даже не заметил, как стал бежать к ней.       –Гленн? – спросила она, словно мы старые друзья, которые не виделись много лет и она меня не узнала.       –Доброе утро, мисс Лина, – подбежал я к ней окончательно, оказавшись перед ней на расстоянии метра.       –Говорила же, что можно просто Лина.       –Д-да… Простите, мисс, то есть… Просто Лина, – мой словесный адреналин быстро закончился и уступил место застенчивости.       –Что вы тут делаете, Гленн? За Джеромом пришли?       –Да, а… А Вы?       –Я пришла навестить Джерома. Он сказал, что заболел, вот решила его посетить на минут десять, фруктов решила ему купить. Вы не против перейти на ты? Я думаю так будет комфортнее нам обоим.       –Да, давайте… Давай, да, я не против, – у неё всегда дружелюбность совмещалась со смелостью. Перед ней стоит коп, и она сразу же начинает фривольничать.       –Вы уже у него были? Или только подошли?       –Д-да… Я уже побывал у него. Вот машина как раз стоит моя… Наша.       –А что же вы тогда на улице делаете?       «Как же мне ей сказать теперь, что он мертв? Что его мозги разлетелись по стенке? Что мне делать сейчас?»       «Видимо это один из тех самых моментов, когда нужно быть честным».       –К сожалению Джером… Ну как Вам… Точнее тебе, сказать?       –Гленн, не пугай меня пожалуйста. Что стряслось? Он что, умер?       Она всегда была догадливой и прямолинейной в своей догадливости.       –Да, – коротко ответил я. – Вам… Да блин, тебе, лучше не заходить внутрь.       –Божечки, как так? – её глаза опустились.       Она медленно положила пакет с фруктами на землю, также медленно подошла к лестнице, ведущей в подъезд, и ухватилась за перила, подав свое тело вперед.       –Он просто умер? От болезни?       «Не буду таить, информацию о нем она в любом случае узнает из новостей».       –Куда хуже. Он застрелился.       Она тяжело вздохнула. Голос её слегка задрожал, чувствовалось, что она старается не заплакать, пытается сдержаться и быть сильной.       –Как так? Он же буквально несколько часов назад звонил, все было хорошо. Позавчера он был на посту, общался с нами, смеялся, сегодня утром разговаривал с нами по телефону, а сейчас его раз, и нет. Как так вышло?       Я подошел к ней ближе, но решил промолчать. Не знаю просто, что ей говорить сейчас. Успокоить её? Я даже не знаю, кем был для неё этот человек.       –Вы с ним были близки? – решил спросить я.       «Звучит так, словно кто-то ревнует, не правда ли? – захрипел мой внутренний токсичный голос».       «Тебя волнует сейчас ревность? Какой же ты жалкий…»       –Ну как? Не сказать, что близки. Нет. Скорее знакомый. Просто он был хорошим и добрым человеком. Старался всегда помочь, если это требовалось, но не навязывался. Приятный был в общении. Мало рассказывал о своей семье, если она у него вообще конечно была, но любил травить байки о своем военном прошлом. Единственное что конечно уж больно любил выпить, но я его никогда пьяным не видела в своей жизни, потому что к работе относился ответственно. Может алкоголь его и сломал?       –Этого я не знаю, Лина.       Моя застенчивость куда то резко пропала. Словно мне стало… комфортно? У человека сейчас погиб знакомый, трагедия, ей плохо, а мне комфортно? Быть может именно в такие моменты, когда нужна поддержка или, наоборот, тишина, уровень доверия мгновенно повышается. Когда застаешь человека в такой ситуации и ты оказался единственным, кто попался под руку, именно в такой момент люди сближаются. Когда помимо улыбки и флирта видна боль и глубина.       «Тебе было комфортно, когда она страдала из-за тебя?»       «А когда ты от неё ушел?»       «Или когда она плакала весь вечер от твоих слов?»       «Или когда она истекала кровью?»       «МРАЗЬ!!!»       –Удивительно, – промолвила Лина.       Я отвлекся и перевел на неё непонимающий взгляд.       –Бар, Виталия, и теперь Джером. Это лишь за два дня. Что пошло не так? Почему столько бед вокруг Мишель?       –Я подумал, что это просто совпадение, когда в один день случилось два события вокруг неё. Сейчас это выглядит как закономерность.       –И кому она так могла насолить? Может это какой-нибудь бывший?       –Будем искать.       Я стоял здесь, словно провинившийся сын перед матерью, отвечающий двумя очевидными словами практически на все, что она говорит. С одной стороны неловко, с другой стороны что мне ещё ей сказать сейчас?       Слишком глупо я себя веду. Она здесь не просто так. Мы с ней встретились именно сейчас не просто так. Уже второй раз за прошедшие сутки. Быть может это судьба мне преподносит шанс на искупление, а я стою и мямлю здесь, как семилетка.       «Ты думаешь она никогда не вспомнит тебя?»       «Наивный дурак. То, что было, не вернуть!»       «Попробовать стоит».       «Разве ей сейчас есть дело до этого? Думаешь только о себе в очередной раз».       –А у Вас есть продвижения в поисках Виталии?       –Да… Пару зацепок нашлось. Это явное похищение, сейчас мы и наши напарники идут по её следу, но пока рано говорить о результате.       –Понятно. Жалко Мишель. Она хоть женщина не идеальная, но много хорошего в ней, и много делала хорошего для других. Ты не представляешь, что с ней сейчас творится. То, какой она была перед Вами вчера, это она очень хорошо сдерживалась, играла роль. На самом деле она вся на нервах. Сейчас если узнает о Джероме, она вообще с ума сойдет.       –Словно на Блудмит устроили некую охоту.       –Ей сейчас так тяжело, – пропустила она мои слова мимо ушей.       –Да, я понимаю её. Я сам сейчас стараюсь выйти из того состояния, когда воспоминания о черной полосе минувших дней беспощадно бьют по мозгам.       –У тебя тоже кто-то умер?       Воспоминания оглушительным визгом пронеслись по голове.       «… УМОЛЯЮ, НЕ НАДО!!!...»       «… ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ ПОГИБШИХ…»       «… СЕГОДНЯ УТРОМ БЫЛ НАЙДЕН ТРУП ЧЕЛОВЕКА В ОДНОМ ИЗ ЖИЛЫХ ДОМОВ МАНХЭТТЕНА…»       «… ЕЁ СОСТОЯНИЕ В НОРМЕ, МИСТЕР ПЕРКЕЛЬ, НО ЕСТЬ ОПАСЕНИЯ КАСАТЕЛЬНО ЕЁ МОЗГА …»       «ЭТО НЕ МОЯ ПРОБЛЕМА!»       –Да, можно и так сказать. Сейчас трудно говорить об этом.       –Я понимаю. Не прошу сейчас что либо рассказывать.       Я подошел к ней ещё ближе и слева от неё также оперся о перила лестницы. Какое то время мы просто молча стояли, каждый погруженный в свои мысли, пока Лина снова не продолжила разговор.       –Знаешь, я недавно тоже была в странной ситуации. Как то раз я проснулась в больнице с пробитой головой. Мне сказали, что я попала в аварию, а я не помню ничего. Я помню своё детство, помню юность, помню как сидела со своей подругой в кафе в Нью–Йорке. Мы классно тогда провели время. Был сентябрь, или может октябрь, двадцать второго года. Я ложусь спать и просыпаюсь в больнице. Мне говорят, что сейчас апрель двадцать третьего года. Просто полгода жизни пропали из головы. Мне сказали, что я потеряла память. Было такое ощущение, будто я просто переместилась по времени. Вот осень и я гуляю с подругой, и вот я попадаю в некую дыру и уже весна следующего года и я в неизвестном для меня городе в сотнях километрах от Нью-Йорка. Все знакомые мне люди стали незнакомыми, моя работа стала для меня непонятной, улицы стали загадкой, а прошлое тайной. После этого я долго лечилась в той больнице, было множество уколов, постоянно болела сильно голова, тренинги с психологом, все это было так тяжело, когда ты даже не знаешь, кем ты была все это время. Раз я оказалась за столько километров от своего города, значит я решилась очень кардинально поменять свою жизни. И я не знала, что и почему. Пришлось весь пазл складывать по кусочкам, но… Так я до сих пор его и не сложила.       –Ох, я бы никогда не подумал бы, через что прошла начинающая звезда нашего города.       –Да… Я даже удивлена, что сейчас это тебе рассказала. Никто этого не знает из моего нового окружения, кроме Мишель. Да и будто есть кому рассказывать?! Я это к тому, что у каждого в жизни есть своя черная полоса, и когда случается вот такое, – кивнула она на третий этаж дома, у которого мы стояли. – Невольно задумываешься о том, куда приведет тебя твоя полоса, когда она закончится и на чем? У Джерома черная полоса началась с какого-то определённого момента, когда он начал пить. Привело это его к самоубийству. Моя черная полоса привела меня в караоке-бар, где меня заметила Мишель и я стала певицей. Твоя черная полоса, не знаю, к чему она привела или приведет, но раз ты стоишь здесь и иногда улыбаешься, если ты все ещё живешь на этом прекрасном свете, значит все не так плохо. Мишель же, даже не знаю к чему приведёт её все это. Она уже много плохого хапнула за свою жизнь, но видимо судьба считает, что ей пока рано расслабляться. Она точно не дойдет до петли, она слишком любит себя и жизнь, но вопрос, что же это все ей принесет на самом деле? Я не знаю и сильно за неё переживаю.       –Будем надеяться, что она стойко преодолеет каждую трудность, что бог взвалил на её плечи.       –Я знаю, что она это перенесет. Она стойкая женщина. Придется фрукты домой везти, – оглянулась она на пакет, все ещё лежавший на полу.       –А что там?       –Яблоки, апельсины, бананы и немного киви. Джером очень сильно любил киви есть с кожурой. Говорил, что это также, как и персики есть. Я этого не понимала.       –Я могу сделать из них десерт, может кексы или пирожные какие-нибудь. И привезу тебе, угощу. Если хочешь конечно же…       Я знал, что она любит кексы и фруктовые пирожные. Не сильно ли я выдаю себя? Хотя это можно списать на совпадение.       –Звучит очень вкусно. Люблю кексы и пирожные.       –Я в ближайшие два дня отдыхаю, у меня времени будет предостаточно для этого. Как раз и тебе завезу.       –Я обычно у Мишель зависаю, сейчас тем более с ней буду часто рядом. Далеко придётся ехать. Лучше наверное встретиться нам где-нибудь. Ради кексов конечно же. Заодно и мне нужно проветриться немного, отдохнуть от вечного стресса и пения.       –Как насчет завтра?       –Часа в два, в центре у кафе «Минор», как думаешь?       –Там и кофе можно взять к пирожным.       –Да, у них просто отменное капучино, постоянно у них там беру.       –Предпочитаю американо.       –И один пончик, – подмигнула она мне.       –Эй, я вообще-то полицейский, а не коп.       Она засмеялась.       –Ну прости, что задела твои полицейские комплексы.       Даже тогда, когда в десяти метрах от неё лежит её застреленный знакомый, она засмеялась. Быть может если я смог её довести до улыбки в такой момент, то ещё не все потеряно?!       Она открыла сумочку, достала визитку розового цвета и протянула её мне.       –Здесь мой номер. Завтра позвони заранее, хотя бы за час.       Я взял её и прокрутил в руке. На ней не было никаких рисунков, рамок, эмблем и чего-либо. Просто «Лина» и номер телефона.       –Обязательно, – ответил я.       –Я тогда пока поеду к Мишель. Сейчас я нужна ей как никогда ранее. До завтра, офицер Гленн, – сказала она, повернулась и ушла, проходя мимо пакета с фруктами.       Я смотрел ей в след и любовался её развивающимися на ветру волосами. Когда она зашла за угол, я перевел взгляд на визитку, что я не выпускал из рук. Её номер телефона вместе с её именем на этом маленьком кусочке розового картона так мало весит, но так много значит для меня. Неужели я могу все исправить? Неужели я могу искупить хотя бы один свой непростительный грех? В моих руках сейчас лежала возможность начать все с начала, но смогу ли я? Возможно те события для меня были уроком, как я точно не сделаю в следующий раз, но долгое время я и не надеялся на то, будет ли вообще следующий раз.       Я чувствовал себя вроде бы и радостным, а вроде и очень сильно смущенным. Было так удивительно, что судьба решила сама покормить меня с ложечки такими приятными событиями, но в голове постоянно играл лишь один вопрос:       «А за что мне этот шанс?»