Cumbersome and heavy body

      — Минуту. Дай мне, ох, минуту. — Тилль перевел дыхание и немного отодвинулся от вопросительно глядящей Кристины.       Та каким-то невероятным образом за последние два часа умудрилась переместиться со стоящего за столом стула прямо Тиллю на колени. И сдавать позиции не желала ну никак, осмелев настолько, что сейчас одна её рука настойчиво шарилась по оголенному животу мужчины, изредка соскальзывая туда, где уж совсем казалось бы, не требовалось ей быть. Вторая же крепко сжимала в руках вилку, которую Флаке уже было собиралась воткнуть в тарелку со спагетти. Но остановилась, стоило Тиллю подать голос.       Ровно месяц назад они заключили еще одно импровизированное «соглашение». Началось оно с того, что на Тилля категорически перестал налезать концертный костюм. Нет, можно было втиснуться, но… Что-то как-то не слишком всё это выходило и подходило. Как бы не было Кристине в последнее время хорошо, особенно от осознания того, что это её «вина», и именно из-за её кулинарных экспериментов Тилль был вынужден отдать трещащую одежду на перешивку, но кнопку стоп следовало нажать.       Где-то в глубине мыслей у Флаке находились и такие, которые были готовы продолжать и продолжать. Тилль с таким аппетитом ел её готовку, Кристина с такой радостью вставала за плиту после репетиций, записей и концертов, что начать разговор было тяжело. Но концерты. Но фанаты. Но СМИ, которые и так слишком старались углядеть малейшие изменения в лицах и фигурах известных музыкантов. У Кристины после одной из статей в интернете до сих пор иногда подрагивали пальцы. И не сказать точно, от страха или радости. Конечно, никто не пропустил то, что Тилль несколько прибавил в весе. И пусть это было не критичным, но общественность любит все гиперболизировать.       В тот вечер Кристине было так плохо, что Тиллю казалось — она не отойдет никогда. Но отошла. Все-таки, они были взрослыми людьми, и сознавать последствия умели. «Соглашение» состояло в том, что разгул чревоугодия будет приостановлен. С кухни выгонять Кристину никто, конечно же, не собирался, и она все так же могла наслаждаться процессом чужой еды, раз свой проходил все еще очень и очень печально. Но Тилль четко дал понять, что набирать вес еще сильнее он не сможет. Рихард и так успел достать его своими комментариями, хоть они и не имели действия.       Но, когда Флаке была готова разрыдаться, был найден компромисс. Раз в неделю. Один вечер в неделю, когда Кристина получает в свои руки Тилля и делает, что хочет. Конечно, это подразумевало то, что в этот день встать из-за стола Тилль не сможет точно. Взамен этого, чтобы сохранить отметку весов одинаковой, мужчина собирался вернуть хотя бы легкие нагрузки. С этим Кристина смогла смириться.       И сегодня был именно такой вечер.       Стоять несколько часов за плитой на подгибающихся слабых ногах было откровенно тяжело, но мысли о том, чего ради это всё делается, вызывали у Лоренц довольную улыбку и придавали дополнительного рвения.       Вот сейчас, осмелевшая в последнее время Кристина, умостила свой костлявый зад на бёдрах Тилля и с упоением скармливала ему плоды своих кулинарных стараний. Точными аккуратными движениями она отрезала кусочки ростбифа, немного повозив в соусе, чтоб ни капли не пропало зря, подносила к губам любимого, аккуратно, не задевая кожу зубцами столового прибора.       И смотрела. Смотрела неотрывно, голодно, цепляясь глазами за каждую чёрточку открывающегося вида.       Другая её рука, скрытая длинным рукавом домашнего платья, оглаживала постепенно наполняющийся живот. Она не давила, просто ловила ощущение растущих объёмов под кончиками своих спичечных пальчиков. Флаке безумно нравилась своя всеобъемлющая власть над процессом в такие моменты, ей доставляло огромное удовольствие то, что её партнёр сыт и доволен благодаря именно ей. Временами она никак не могла сдержаться, и рука забиралась чуть ниже, чем нужно, дразня, намекая, добавляя удовольствия иного рода к удовлетворению от вкусной пищи.       Тиллю же оставалось лишь отдуваться и есть. Есть и есть, впрочем, уже не слишком мучаясь от последствий избыточного питания. Все же, организм успел привыкнуть к такому и теперь куда как легче справлялся с большим объемом аппетитных вкусностей. И даже слишком легко. Как бы Тиллю не было стыдно в этом признаться, но Кристина его определенно разбаловала. Всей своей лаской и светом в глазах. Особенно же — своей готовкой, которая с каждым разом становилась все лучше и соблазнительнее, будто Флаке продала душу Дьяволу, чтобы сманить любимого с «пути истинного». Что ж, если Дьявол позволит Кристине прожить дольше, чем обычно живут при булимии, то Тилль готов гореть в аду.       Вернуться к обычному питанию, которое теперь казалось грубо урезанным, как ножницами хватили, оказалось непросто. Особенно тошно было обедать в студии записи, где к остающемуся после еды чувству легкого голода добавлялось еще и злость от придирок Рихарда, который, кажется, решил вообще приставать к Тиллю по поводу и без. А как безумно тянуло к холодильнику вечерами… Прийти после работы, раздеться и привести себя в нормальное состояние, а потом следить за тем, как Флаке принимается что-то готовить… И обнаружить, что тебе этого слишком мало… Слишком сильно Тилль привык, и отдирать от себя эту привычку было больно.       Поэтому в такие моменты он просто старался бездумно насладиться происходящим, впрочем, не забывая напомнить Кристине о том, что та все же состоит из живого вещества, а не из холодного камня. Та кривилась, делая злое лицо, но вид задыхающегося от переедания мужчины действовал спасительно, и Флаке сдавалась. Хотя и отыгрывалась за это с невероятным наслаждением. Иногда Тиллю казалось, что Кристине доставляет немного садистского удовольствия все происходящее, пусть образ еще более исхудавшего очкарика и не вязался со странными фантазиями.       Отдышавшись от приконченного таки ростбифа и лапши, мужчина чуть не застонал, когда округлившийся от набитого желудка живот осторожно погладили, вычертив на коже прохладные линии. Было даже интересно посчитать, сколько Тилль теперь мог бы съесть. Но точно раза в два больше, чем раньше. А может даже и не в два. Флаке определенно его слишком избаловала. Ладно, это было по-своему приятно, хотя и больно. Всё-таки он слишком привык к хорошей готовке, а не как раньше, когда еду они просто заказывали или покупали полуфабрикаты.       — Не хочешь ещё немного? — Флаке прозвучала немного надломленно, словно у неё сводило горло от желания скорее запихнуть в Тилля это «немного» и посмотреть, что же получится. Это было похоже на увлекательный эксперимент, где испытуемый сам поощрял безумного ученого творить свои исследования. И результаты… Потрясали. Нет, другая сторона эксперимента, начатого скорее Тиллем, тоже приносила какие-то плоды — Кристина перестала терять вес, хотя не сказать, что это радовало её больной мозг хоть на каплю. Но это нравилось в свою очередь уже Тиллю. Приходилось довольствоваться хотя бы этим.       Про врачей они не говорили, но Пауль пару раз тихо подкатывал с контактами какого-то хорошего мозгоправа. Флаке не чувствовала себя ни на йоту готовой решиться на это, хотя прогресс — даже лицо не дернулось, а нацарапанный на бумажке номер с фамилией не полетели в мусорку. Она спрятала его в столе, подальше от собственных глаз, чтобы не ощущать, как от бумажки смердит едким запахом больницы. Возможно, ей это только казалось, но она не была готова. Когда-нибудь. Может быть, если она будет этого заслуживать.       Пока что Кристина пыталась заслужить хотя бы с трудом пихаемую в себя собственными руками еду, которая лежала в желудке мертвым гниющим комом, если Тилль после ужина не притягивал её в постели к себе, согревая закоченевшее тело. Вроде бы получалось. По крайней мере, хотелось так думать — сейчас Тилльхен так ластился под её поглаживания, что нельзя было назвать его недовольным. Это было мало, но это было приятно. Почувствовать себя немного более нужной, пусть и извращенно, раз иначе не выходило.       Возможно, когда-нибудь… Но не сейчас, она подумает об этом чуть позже. Пока что Тилль согласно кивнул ей в ответ, и лицо Флаке просияло.