***
Забавно, не задерживается в итоге приятельница по парте. Переводится в другую школу или что-то в этом духе, сама она не особо слушает, что там трещит девушка по телефону, внимание опять отвлекает черноволосая ученица, сейчас дружелюбно болтающая с Брауном и Гувером в другом конце коридора. Вскоре к компании присоединяются и Галлиарды, а Порко вообще закидывает на чужое плечо руку так, будто он знаком с новенькой вечность. Что за бред. Она закатывает глаза и в кабинет проходит мимо них, даже не обратив внимание на удивлëнные отсутствием приветствия лица. Замечает лишь лëгкий прищур незнакомых до этого момента серых глаз, но прочитать в них ничего не может.***
— Леонхарт, быстрее! С каких пор ты так рано выдыхаешься? Новенькая быстрее справляется, теряешь форму, — кричит Магат, их учитель физкультуры, и она чувствует, как постепенно начинают сдавать стальные нервы. Выполняя упражнение за упражнением, в финальном — забеге на выносливость — она прибавляет скорость к финишу и будто бы случайно задевает плечом девушку, роняет еë, но даже не оборачивается, заканчивает сдачу нормативов первой. За ней успевает завершить ещë несколько человек, и новенькая не попадает даже в пятëрку лидеров. Но не то чтобы ей стыдно за это.***
— Ты зачем это сделала? Она смотрит на подëрнутое пеленой возмущения лицо безразлично. Безразлично скользит взглядом по усталым серым глазам, безразлично — по носу с лëгкой горбинкой, безразлично — по чуть розовым губам, сжатым в тонкую полоску. Ей чужое лицо даже кажется некрасивым, уродливым, отталкивающим, и, наверно, она кривится, раз это лицо отчëтливо приобретает оттенки гнева, смешанного с недоумением. — Чем я тебе не угодила? Я тебя не знаю, ничего тебе не сделала, за что ты меня не любишь так? Она безразлично пожимает плечами и отходит на шаг назад, не отводя взгляда от новенькой. Ей кажется, сейчас эта выскочка взорвëтся от непонимания, но та, на удивление, лишь хмурится сильнее и уходит, ничего не сказав больше.***
Она привыкла слышать, что молодец, привыкла быть непревзойдённым бойцом, способным и развитым во всех направлениях. Не многие в классе любят еë, но всë же в их небольшой компании ей всегда было место, а теперь даже шпала-Гувер избегает еë, хотя был, пожалуй, ближе всех. На еë небольшом пьедестале почëта теперь эта несуразная новенькая. И, если она подходит к кому из ребят, все притворяются, будто ничего не случилось, общаются, как раньше, но она знает, что всë далеко не так, как раньше. Она не верит. Как можно верить, когда они так же общаются с той, кого она на дух не переносит? Она садится на свободную последнюю парту и снова утыкается в телефон, не придавая значение тому, что на осточертевшей биологии слышится сплошь голос студента-практика, умника-Арлерта и соображающего Ботта. Не придаëт значение она и обыденной перепалке дурачков с соседних парт.***
В очередной раз на упражнениях заваливая на маты больше всех кичащегося Эрена, получая привычную похвалу от учителя, она вдруг сталкивается с Микасой. Ручной телохранитель Йегера. Разве что ошейник не носит. Хотя красный шарф и здесь при ней. Она смиряет еë взглядом и не скрывает неприязни в ровном тоне голоса. — Не знаю, сработает ли приëм на диком звере. Она встаëт в привычную стойку и ухом не ведëт в сторону собравшейся поглазеть толпы одноклассников, лишь готовится отразить нападение сторожевой собаки Йегера. — Прекратите сейчас же. Новенькой и здесь надо влезть. Она еле сдерживается от того, чтобы не вывернуть руку, стоит однокласснице, видимо, для большего убеждения, вцепиться в чужое запястье. Аккерман слушается, когда призыву вторит Эрен, а сама она продолжает стоять и сверлить серые глаза до тех пор, пока их носительница не прекращает сжимать свои пальцы вокруг кисти и не уходит из зала с тут же прозвучавшим звонком. Стерва. Выскочка.***
— Леонхарт! Энни! Погоди. Она останавливается посреди коридора и оборачивается через плечо только ради того, чтобы заметить приближающегося к ней биолога. Тот поправляет съехавшие от спешки очки и вздыхает с явно натянутой улыбкой, переводит дыхание. — Заставила меня побегать. Она не улыбается в ответ. — Подскажи, где Пик? У вас же физика сейчас, она уже в кабинете? Знаю, вы не ладите, но это очень важно. Все существующие силы уходят на то, чтобы не закатить глаза. Конечно, как иначе. Эта серая мышь потому так старалась. Теперь этот студент-практик будет послушной обезьянкой скакать за еë юбкой, как она и хотела. — Я еë не видела, — отрезает она и идёт дальше к нужному кабинету.***
Жаль, избежать зрелища этих двоих, бестолково болтающих почему-то именно у девчачьего туалета, всë же не выходит. Она проходит мимо, громко захлопывая обе двери, что ведут в уборную, на зло парочке, и, только оказавшись у кафельной плитки, открывает окно на всю, пуская внутрь осеннюю прохладу, с тем вместе доставая сигарету, привычно собираясь закурить. И не то чтобы еë волнует небезопасность этого поступка и возможные последствия. В конце концов это не первый раз. Однако это первый раз, когда ей мешают. В это время обычно никого нет ни в коридоре, ни в этом самом дальном туалете, но теперь сюда заходит новенькая. Плотно закрывает за собой дверь, прислоняется спиной к косяку и смотрит с другого конца не слишком-то большого помещения. Ей даже становится смешно. Тонкие губы изгибаются в кривой улыбке. — Что? Побежишь жаловаться? Одноклассница молчит, будто копируя еë манеру, но с места сдвигается: отрывается от стены, делает несколько шагов и, замерев слишком близко, без спроса перенимает сигарету, затягивается, глядя в ледяные глаза, выдыхает дым в лицо. Даже не кашляет от крепости и не жмурится, выдают только проявившиеся слëзы на нижних длинных ресницах. — Ты красива на самом деле. Она теряется. Ожидала чего угодно, только не снисходительной улыбки и подобия комплимента, что между ними никогда не был бы к месту. — Но знаешь, что делает тебя по-настоящему уродливой? Энни хмурится, впервые не представляя, какую игру ведëт Пик Фингер напротив. Не отвечает. Сверлит взглядом. — Отсутствие чувств. Энни готовится отпихнуть от себя поехавшую одноклассницу, сказать ей, чтобы больше не приближалась, иначе будет хуже, но та опережает: затягивается, кладëт ладони на щëки, налившиеся изнутри огнëм со злости и не иначе, и, приблизив лицо к лицу, выдыхает дым в приоткрытые губы. Еë тяжëлые веки сомкнуты, растрëпанные волосы касаются чужих скул и лба, а пальцы плавно, почти нежно поглаживают мягкую и тëплую на ощупь кожу. Забавно, Пик всегда думала, что Энни Леонхарт сделана из льда. Холодная и твëрдая, как огромный айсберг. А она в этом уродливом море жизни чëртов «Титаник». Целуя всегда безразлично поджатые губы и роняя сигарету от уверенных ладоней на талии, Пик чувствует ту пробоину, что повлечëт еë ко дну, откуда ей уже никогда не подняться.