Ты львица? Ты львёнок? Ты мясо!

Для лучшей визуализации происходящего маленькая справка из Вики: Энни Леонхарт: 16 лет, рост 153 см, вес 49 кг. Кенни Аккерман: рост 190 см, вес 120 кг. Да, Энни почти на 40 см ниже и в 2,5 раз легче.       Энни пришла в себя резко, рывком. Во сне она бежала, спасалась от чего-то неминуемого, жуткого, смертельно опасного. Запах аммиака оборвал иллюзорный кошмар и, похоже, окунул в настоящий.       Энни не чувствовала ничего ниже раскалённого уголька боли между лопаток. Её тело — совершенный механизм. Его оттачивал отец, армия Марли и, больше всех, она сама. Из маленького, худого тела слабой девочки она сотворила ловкий, сильный организм, способный справиться с большинством людей и титанов. Она получала удовольствие от осознания своей силы. Ниже неё в 104-м только Хистория, но никто не способен победить её в рукопашной. Поэтому осознание увечья, паралича, — один из главных страхов девушки. Подавляя эмоции, Энни сконцентрировалась на немногих доступных ощущениях.       Трудно дышать, ткань на лице.       Челюсти не двигаются. Видимо, кляп.       Откусить язык и превратиться не выйдет.       Да и рискованно превращаться, не выяснив где она находится.       Боль между лопаток и в затылке. Значит, догадались перебить позвоночник.       Но руки Энни чувствует, странно. Не стали ломать шею. Почему? Боятся убить? Значит, она нужна им живая. Вопрос — на какое количество времени.       Хлопок двери. Резкая команда.       С головы сорвали мешок, и Энни зажмурилась от яркого света. Через десяток секунд глаза поняли, что свет исходит лишь от нескольких масляных ламп и свечей. Проморгавшись, Энни огляделась. Она пока не смотрела на людей. Если она сможет превратиться, людей просто не станет. Так зачем тратить на них драгоценные секунды? Каменные стены — вот настоящий противник.       С металлического стола, на котором она лежала открывался мрачный вид на толстые каменные блоки в потолке и стенах. Подвал. Значит, придётся пробираться на поверхность. Только тогда Энни перевела взгляд на людей. Она успела увидеть лишь тёмные фигуры, прежде чем позвучала отрывистая команда.       — Выдёргивай.       Ноющая боль между лопаток тут же взорвалась ослепительной вспышкой, на несколько мгновений забрав у Энни способность видеть хоть что-нибудь, кроме тьмы сжатых в судороге глаз. Регенерация сработала как обычно. Через пару секунд боль стала терпимой, и Энни открыла глаза. Ресницы были влажными от выступивших слёз. Несколько темных фигур уже высвободили Энни из огромного куска плотной ткани и стали приковывать её к столу. Одета она была довольно условно — простая рубаха до колен заменила сгоревшую при поимке форму полиции. Руки Энни раскинули в стороны и заковали в металлические браслеты с цепями, с ногами поступили также. Несмотря на страх, Энни испытала искреннюю радость, когда почувствовала, что с заживлением раны между лопатками к её конечностям начинает возвращаться чувствительность.       Снова резкая команда. В шею вошла игла. По телу разошёлся неприятный липкий холодок. Особенно сильно он чувствовался в затылке.       — Теперь она безопасна. Поднимай.       Стол с лёгким скрипом стал принимать вертикальное положение. Энни повисла на запястьях, которыми она чувствовала и холод металла, и впивающиеся в кожу края браслетов.       — Ну привет, девочка, — усмехнулся стоящий перед ней худой человек.       Он был высок. Настолько, что Энни, даже вися в воздухе с трудом могла бы достать макушкой до его подбородка. Он был немолод. Судя по всему, ему было уже под пятьдесят лет. Он был тощ. Худощавость его конечностей, лица и тела подчёркивалась алым светом, исходящим от жаровни с углями. А ещё, он был гол.       Одним шагом он приблизился к Энни вплотную и, наклонившись к её лицу, начал ворковать.       — Как твоё самочувствие, моя маленькая гостья? Надеюсь, у тебя ничего не затекло? Эти разведчики, они так грубо с тобой обходились! Глупый мальчишка Леви изрядно покромсал тебя, пока вырезал из кристалла. Чего уж говорить про порох. Так торопился, так торопился… Леви никогда не умел ухаживать за девушками. — Он покачал головой. — Но теперь ты снова в рядах полиции! Более того! Тебе оказана высокая честь находиться среди лучших её представителей, среди тайной полиции. Как же жаль, что я не могу взять тебя к себе в команду. Это ужасно, что король приказал мне избавиться от тебя, а я, как искренний и верный слуга, — тут он вытянулся в полный рост, из-за чего стал ещё выше, — я не могу не исполнить волю короля.       — Ну так избавляйся побыстрее, — будничным, даже немного скучающим голосом произнесла Энни, — Чего тянуть?       — А как же знакомство? Как же гостеприимство? — хитро глянул на неё мужчина, — У меня есть много интересных приспособлений, которые я тебе собираюсь показать.       Он отошёл к большому столу, на котором лежало несколько крупных свёртков, и начал их разворачивать. Движения были чёткие и быстрые. А ещё, он не затыкался.       — Знаешь, среди полицейских мне как-то дали имя Мясник. За то, что я убил около сотни полицейских, — он легкомысленно вскинул руку, словно отмахиваясь от незначительной мелочи, — Имя мне подходит, но совсем по другой причине, — он повернулся, держа большие ножницы, — Я очень люблю мясо. Думаю, тебе, девочка-титан, это знакомо.       Мясник схватил ножницы обратным хватом и снова оказался практически вплотную к девушке. Сталь ножниц коснулась шеи Энни, потом лезвия чуть разошлись, образуя хищно приоткрытый клюв, и медленно поползли вниз, разрезая тунику. Холодный металл полз медленно, но резал идеально, без рывков, без пауз. Спустившись с шеи, сталь потекла по грудине, в ложбинку между рёбрами, по животу, в пах. Туника превратилась в распахнутую рубашку, полы которой ещё прикрывали небольшую грудь девушки, но уже не скрывали идеальную мускулатуру живота и бёдер. Потеплевшие от горячего тела ножницы принялись распарывать рукава, и вскоре туника упала на пока ещё чистый пол комнаты. Мясник отошёл на пару шагов, и стал разглядывать пленницу.       — Хмм… Не совсем в моём вкусе, — констатировал он задумчиво, — Мне больше по душе девчонки в теле, чтобы было что срезать с костей. Не люблю я солдат-девчонок. Ни сисек, ни живота. На задницу только надежда, хотя и она твёрдая, как чёрствая горбушка. Ладно! — Он хлопнул в ладоши, — Все на выход, кроме Лизбет. Вы смущаете нашу гостью! Только гляньте на её щёки и уши, бесстыдники! Все вон!       Пока Мясник выгонял подчинённых из комнаты, Энни не смотрела на его болтающийся пенис, не вглядывалась в стол с инструментами. Она думала, и делала это быстро. Её похитили у разведчиков. Для Эрвина она — бесценный источник информации. Разведчики вряд ли довольны подобной ситуацией. Но могут ли они повлиять на неё — неизвестно. Значит, на них полагаться нельзя.       В титана она превратиться не может — призыв такого количества плоти в закрытом пространстве моментально сплющит её в лепёшку. Исключать этот вариант полностью не стоит, но самоубийство никогда не было ответом ни на один вопрос для Энни.       Райнер и Бертольд, быть может, попытаются что-то сделать. Но вряд ли у этих неудачников выйдет что-либо путное. Либо выдадут себя, либо уничтожат тут всё. А если всё-таки придёт Разведкорпус, то лишь для того чтобы заточить её в собственные подвалы. Вывод один: она может полагаться только на себя. Впрочем, когда она приходила к другому выводу? Энни криво усмехнулась.       Закрыв дверь, Мясник танцующей походкой подошёл к девушке. Ножницы он сменил на нож с тонким лезвием и лёгкой рукояткой.       — Начнём? — подмигнул он Энни, и с размаху ударил её кулаком в живот.       Дыхание мгновенно перехватило, тело попыталось скорчиться в позу эмбриона, но получилось только ободрать кожу о стальные браслеты. Пока Энни хватала ртом воздух, Мясник схватил её за волосы, и пробил клинком обе щеки. Оставив лезвие между зубов у Энни, он отошёл в угол, и вытащил из ведра с водой гибкий шпицрутен. Вернувшись, Мясник на несколько секунд остановился, с интересом оглядывая Энни. Девушка быстро и тяжело дышала, волосы после рывка и удара рассыпались густой копной по плечам. Из приоткрытого рта падали крупные капли крови со слюной. Маленькие холмики груди начали покрываться каплями дымящейся алой влаги.       — Я забочусь о тебе, девочка! — провозгласил Мясник, — Как я слышал, при порке лучше зажать что-нибудь между зубами, чтобы было не так больно. А от деревяшки были бы занозы. Цени мою заботу, титан.       Пока Мясник говорил, его помощница подвесила Энни за руки к крюку на потолке так, что она едва касалась пальцами ног пола. Мясник подошёл поближе и, согнувшись чуть ли не вдвое, слизнул с груди Энни несколько капель крови. Его язык широкой лопатой прошёлся по дерзко торчащему соску.       — Какая горячая у тебя кровь, — восхитился Мясник. Он взял Энни за волосы, рывком наклонил её голову вбок, и слизал с шеи горячий алый ручеёк, — С нетерпением жду углублённого изучения твоего тела! Если внутри тебя также горячо, это стоит того, чтобы поднимать моего друга.       Он покрутил пальцами свой ещё вялый член, и улыбнулся. Рука с тонким прутом медленно пошла вверх.       — А теперь, прикуси лезвие покрепче.