Ночь стала вдвое больше

      — Дорогая, я дома!       С облегчённым вздохом затворив за собой дверь, прохожу в свой довольно уютный дом, стоящий на одной из тихих улочек курортного городка Сребробрежье. Именно это спокойное местечко выбрали в своё время Селестия и Лу́на перед уходом в отставку. Задумывалось, что они будут жить вместе, но так уж случилось, что Лу́на вышла замуж, и теперь мы вдвоём обитаем в этом коттедже, а Селестия — в соседнем.       А, я что, не сказал? Лу́на — моя жена. Да-да, та самая Луна, которая принцесса. Повелительница Ночи. Бывшая злодейка Найтмэр Мун. А ещё самая лучшая пони на всём Эквусе. А я — обычный человек, ничем не выдающийся землянин, каким-то невероятным образом уже довольно давно попавший на эту волшебную планету.       Угу, обычный. Но я люблю Лу́ну, а она любит меня, так что некоторые заслуги у меня всё же есть.       Сняв куртку и повесив её на крючок возле двери, прохожу вглубь дома. Хотя Лу́на — почётная пенсионерка, я каждый день хожу на работу — поваром в местном ресторане. Честно говоря, ресторан этот довольно обычный и ничем не выдающийся, подобных ему — десяток на дюжину, но тот факт, что там готовлю именно я, серьёзно поднял его популярность. Ну и не то чтобы я хвастаюсь, но и скрывать не стану — я довольно-таки неплохой повар, так что и этим тоже я вполне мог привлечь к себе внимание.       Так что зарабатываю я неплохо. Разумеется, пенсионных накоплений Лу́ны хватило бы нам двоим на ближайшую тысячу с лишним лет, но эта работа мне нравится, да и улыбки на лицах местных обитателей, когда они замечают меня, немало так радуют.       Но работа, даже любимая, всё равно остаётся работой, достаточно утомительной, к слову, так что возможность наконец-то вернуться домой — настоящее благо. После смены на кухне я устал, и перспектива просто посидеть на диване, вытянув ноги, кажется отличным способом отдохнуть после тяжёлого трудового дня — хотя и не настолько, чтобы я забыл о более важных, чем расслабон, делах.       — И как себя чувствует моя самая любимая кобыла?       Заходя в спальню, я прекрасно понимаю, какое зрелище меня там ожидает — и, в точном соответствии с ожиданиями, наблюдаю свою красавицу-жену, Лу́ну, валяющуюся на кровати пузиком кверху и читающую, держа книгу магией у себя перед носом.       На ней удобная шёлковая пижамка с разрезом, идущим от середины груди и до подола, открывающим это самое пушистое пузико. И всё что ниже, тоже. Её грива и хвост не то чтобы совсем взлохмачены, но примяты достаточно, чтобы можно было сделать логичный вывод — лежит она так уже довольно давно. Услышав мой голос, крылорогая красавица аккуратно отложила книгу и посмотрела на меня. Без улыбки, но вроде бы и без раздражения. И не скажешь так сразу, какое у неё сейчас настроение.       Выдержав несколько секунд неловкой паузы, она всё же подарила мне улыбку. А я, глядя в её прекрасные, огромные глаза, которые сейчас как-то медленно фокусируются, вижу, что она чувствует себя очень усталой.       — Лучик мой лунный, сегодня было много работы?       — Да нет, примерно как обычно, — отвечаю я, подходя к шкафу, чтобы сложить рабочую форму. — Сепия Ленз пришла со своим внуком, и ей так понравилось, что они три часа просидели, прежде чем всё же отправились домой.       — Не обижайся на неё. Он посещает её достаточно редко.       — Нет-нет, я не в обиде, это даже хорошо, что они пришли вместе! Уверена, ей одиноко, особенно с тех пор, как молодой жеребчик перебрался в собственный дом.       — Раз она чувствует себя лучше, это радует.       Закончив переодеваться в домашнее, прежде чем уделить всё своё внимание Лу́не, решил забежать умыться.       — А твой день как прошёл? — спрашиваю, направляясь в ванную.       — Ну… тоже как обычно. Тошнота с утра, желание съесть что-то странное, припадки слабости… Ничего нового.       Выйдя из ванной, окидываю взглядом свою драгоценную аликорну. Прекрасное лицо… и прекрасный животик, уже достаточно большой, что с первого же беглого взгляда любому прохожему становится ясно, что происходит.       Да, Лу́на беременна. Уже несколько месяцев.       — Но ты же справляешься?       — Ну… знаешь, насколько получается… Что-то не так? — тут же сменила тон аликорна, заметив, что я нахмурился.       — Как-то ты неуверенно мне отвечаешь.       — И что?       — Странно звучит.       — Мне что… запрещено теперь беспокоиться из-за своего состояния?       — Ну-у… — речь Лу́ны прозвучала очень уж непривычно — словно, она подбирает слова, опасаясь выдать что-то. Подобное с ней происходит впервые за время беременности. Да, иногда на мою жену находят приступы беспокойства, но и в такие моменты она разговаривала совершенно нормально. Вздыхаю и присаживаюсь рядом с ней на постель. — Нет… конечно. И я тоже беспокоюсь, любимая.       — Пфе. Здесь я — беременная.       — Разумеется. — Похоже, у неё очередной перепад настроения из-за шалящих гормонов, и беспокоиться здесь не о чем. Впрочем, у меня есть способ с этим справиться. Улыбнувшись, перебираюсь по кровати так, чтобы оказаться позади неё, и, притянув спиной к моему животу, начинаю ласково поглаживать по гриве. — Зато я умею делать вот так…       — Пфе, — повторяет она. Почему-то моей милой кажется недостойным признавать, что такие ласки очень ей нравятся. — Чуть ни-иже…       — Всё для тебя, Лулу, — провожу ещё раз ладонью по гриве, а потом зарываюсь в неё пальцами и принимаюсь чесать шею и затылок — это действие тут же вызывает благодарный стон. — Занималась чем-нибудь сегодня, драгоценная моя?       — Ну, я… — и снова эта странная пауза, — немного убиралась в доме, выходила на улицу, там тоже было чем заняться.       — Были какие-то проблемы? — подхватываю тему, решая не пытаться выяснить, что с ней происходит. Захочет — расскажет.       — Особых не было. Знаешь, иногда просто приятно побывать на свежем воздухе, размять ноги, посидеть под солнцем…       — К слову, и как ты сейчас переносишь солнечный свет?       — Знаешь… постоянная слабость. Но сама не знаю, то ли от отсутствия луны над головой, то ли тело само желает отдыха.       Практически с того самого дня, когда она забеременела, моя лунная принцесса внезапно обнаружила, что ей стало очень сложно соблюдать привычный режим сна, засыпая днём и бодрствуя ночью. Вдобавок выяснилось, что посещать Мир Грёз во время беременности ей опасно, так что Лу́на временно прекратила патрулирование в поисках кошмаров — одну из тех немногих обязанностей, которую сохранила за собой несмотря на выход в отставку. Наверное, чтобы продолжать считаться Принцессой Ночи.       — Пожалуй, этого следовало ожидать. — Мои руки тем временем продолжали спускаться всё ниже, пока не добрались до животика, который принялись осторожно поглаживать. — Ты же сейчас вынуждена переносить всё за двоих. У нас теперь ночь стала вдвое больше, так, любимая?       — Ах-х… — ласка ей явно чрезвычайно нравится, но когда прозвучала моя фраза, аликорна внезапно напряглась и замерла. — Знаешь… На самом деле втрое.       Её странное заявление прозвучало очень тихо, практически шёпотом, и я поначалу решил, что неправильно расслышал.       — Что-что?       — Втрое.       — Лулу?       — Я… ходила сегодня к врачу.       — А, ну да, я и забыл, что тебе на сегодня назначили посещение лечебницы.       Лу́на открыла рот, явно собираясь ответить, вот только не прозвучало ничего. Ощутив, как она задрожала, я прекратил поглаживания и вместо этого просто обнял жену, ожидая, пока она успокоится.       Наконец Лу́на запрокинула голову и, глядя мне в лицо, тихо проговорила:       — У нас близнецы, мой единственный Анон.       На несколько секунд в спальне воцарилась потрясённая тишина.       — …Что?       В мыслях моих воцарился кавардак. Что это было? Я правильно её понял? Она действительно сейчас сказала, что…       — Сказали, что у нас будут два замечательных маленьких жеребёнка, лучик мой ночной.       — Двойня, — повторил я, словно попугай. — Близнецы.       — Лучик, ты… ох…       Не знаю, что она хотела сказать, но у неё не получилось. Поза для поцелуя вышла совершенно дурацкая, моя голова по отношению к её лицу была кверху тормашками, но меня в тот момент это не остановило ни секунды. Всё моё естество в этот момент требовало, чтобы я поцеловал жену и не отпускал, пытаясь передать весь калейдоскоп чувств, что испытываю сейчас.       — Лу́на, это же восхитительно! — чуть ли не прокричал я, когда наши губы разомкнулись.       — Восхитительно? А я подумала…       — Что?       — Что тебя это испугает…       Я только рассмеялся. А может быть, заплакал, потому что по моим щекам потекли слёзы. Ведь можно же плакать от радости?       — Помнишь, что я сказал тебе, когда стало известно, что ты беременна?       — Ты не предполагал возможности, что пони может забеременеть от человека, ты об этом?       — Нет, не это.       — Что ты надеешься на то, что я не стану обижаться на твои шуточки об увеличении моего веса?       — И не это.       — Что будет забавно посмотреть на реакцию моей сестры, когда она узнает, что я обзавелась семьёй раньше неё?       — Не это.       — Что… ты всегда хотел, чтобы у тебя была настоящая семья?       — Именно! — я почесал милую за ушками, как всегда наслаждаясь тем, как она ими дёргает, притворяясь, что выше примитивных удовольствий. — Честно говоря, мне совсем не важно, будет у нас один малыш, два или тридцать. Главное — чтобы я мог быть рядом с тобой, каждый миг, и это просто невероятное счастье!       Аликорна хихикнула, потом тяжело вздохнула.       — Но ты же понимаешь, что нам будет вдвое труднее?       — С каких это пор ты боишься трудностей?       — Я не об этом, лучик мой лунный, — любимая посмотрела куда-то вдаль, и мне показалось, что в её глазах мелькнул страх.       — До сих пор боишься стать мамой?       Аликорна не ответила, и я снова принялся поглаживать её волшебную гриву.       — Да, — через некоторое время произнесла Лу́на. — Даже не считая закономерного страха из-за того, что никто не знает, родятся ли дети аликорны и человека здоровыми, я не уверена, что смогу стать для них примером в жизни.       — Чего? Лулу, это же просто смешно. Дети тебя обожают, когда ты помогаешь им разобраться с кошмарами и наставляешь на путь истинный!       — Но я не их мама! Да, я могу помочь им победить страх. Но ни разу не воспитывала жеребёнка с самого начала, день за днём! Я не знаю, как это делается!       — И я не знаю. Никто на самом деле не знает совершенно точно, милая. Мы разберёмся, когда потребуется.       — Мы не сможем помочь им избавиться от нас…       — Э… извини, «избавиться от нас» — это как?       — Неважно, кем они вырастут, какими они будут, все будут знать, что их матерью была принцесса Лу́на, бывшее чудовище Найтмэр Мун, и чужак-человек.       Сказано коротко, но в пояснении не нуждается. Я уже привык к её переживаниям из-за того, что она когда-то обратилась Найтмэр Мун, и судя по всему, переживать из-за прошлого она не перестанет никогда. Да и то, что рядом с ней оказался именно я, нисколько не улучшает ситуацию — многим пони, особенно аристократам, очень не понравилось, что принцесса избрала себе в мужья именно пришлого чужака. И вот результат.       — Да, это так. Но ты упускаешь важную деталь, Лулу, — я снова наклоняюсь к жене, ласково беру её лицо в ладони, заглядываю в огромные, прекрасные бирюзовые глаза и улыбаюсь. — Они будут детьми Лу́ны и Анона, двух самых заботливых родителей на свете.       — Фыр! — Лу́на коротко тычется носом мне в лицо и хихикает. — Как я ухитрилась заслужить столь легендарно оптимистичного мужа?       — Ты ухитрилась дать ему возможность влюбиться в тебя… и ещё дать ему семью.       А потом мы целовались. Улыбались друг другу и целовались снова. Конечно, вскоре наша жизнь серьёзно изменится — каким бы оптимистом я ни был, но и сам побаиваюсь грядущих перемен. Кто может сказать, что ждёт впереди?       Впрочем, в двух вещах я твёрдо уверен. Что бы там ни случится, мы встретим это вместе. И ещё мы будем самыми лучшими родителями во всей Эквестрии.