Я буду жить?

Я встаю с дивана, тяжело вздыхаю и смотрю на кота. — Пойдём уж, нельзя тебя в таком состоянии оставлять. Снимаю отцовскую куртку, возвращаюсь в гостиную, ловлю кота и иду с ним в ванную, чтобы промыть его раны. Лютик стоически переносит промывание ран, а когда дело доходит до вытаскивания колючки из лапы, не выдерживает и начинает жалобно мяукать, словно котенок. В конце концов мы оба плачем, но на сей раз мы утешаем друг друга. — Кажется, теперь нам нужно держаться вместе, кот. Я слышу, как открывается дверь. И вспоминаю об индейке и ужине.Чёртов ужин. Несколько часов, и сюда нагрянет толпа людей. Может, всё отменить или закрыться внутри и никого не впускать? Тогда они, скорее всего, выбьют дверь и вломятся сюда. — Ладно, кот, тебе сегодня повезло. Пойдем, внутренности отдам. Лютик немного оживляется при последней фразе. Я выхожу на кухню и снова пугаю Сэй. — Боже, Китнисс, ты очень тихо ходишь — она присматривается к моему внешнему виду и коту у меня подмышкой — Это… Лютик? — радостно говорит внучка Сэй. Мда, наш кот…теперь это мой кот, напоминаю сама себе, стал любимчиком у детей. — Видимо прибежал из 13-го. Я промыла ему раны, но думаю, он не прочь полакомиться потрохами. — я обращаюсь к Сэй — Ты их ещё не выбросила? — Нет. Давай я его покормлю, а ты… — она старается подобрать слово помягче, но я итак всё понимаю. — Да, так будет лучше. Я пока… пойду наверх. Сэй настороженно смотрит на меня, когда я ухожу с кухни. Я поднимаюсь наверх и валюсь на постель. Прим умерла. Наверное, это в первый раз за всё время, когда я объединила имя сестры и этот глагол. Её больше нет. Моего любимого утёнка. Я не смогу показать ей мир без Игр и войны. Не увижу её улыбку, не увижу, как она станет доктором и даже не смогу поругать за отношения с мальчиками. Так странно. И неправильно. Я не смогла её защитить, революция забрала у меня самое дорогое. Я опять погружаюсь в свои мысли и самобичевание. Не знаю, сколько времени проходит, но я слышу стук двери. Я быстро сажусь на кровати и пытаюсь понять, что происходит. Вспоминаю. Иду в ванную, смотрю в зеркало. О мой бог. Волосы растрепаны, лицо и одежда в грязи после того, как я мыла Лютика. Если я спущусь так, то меня точно в покое никто не оставит. Или наоборот? Черт. Ещё же Делли придёт. И кто меня за язык тянул-то. Я тихо выругиваюсь. Снимаю одежду, быстро моюсь в душе, расчесываю волосы, обматываюсь полотенцем, выхожу в комнату, чтобы взять чистые вещи, и неожиданно застаю в ней повернутого ко мне спиной Пита, который пытается закрыть дверь в комнату. — Что он здесь забыл? — И я тебя рад видеть. — блин, я это сказала вслух. Он хочет повернуться. — Не поворачивайся. — Что? — То. И вообще что ты тут делаешь? — он всё же поворачивается ко мне лицом, видит меня и удивляется, но не спешит развернуться или уйти. Я же заливаюсь краской. Такого я точно не ожидала. — Что ты тут делаешь? — я повторяю. Наконец-таки он поворачивается обратно ко мне спиной. Мне кажется, или он тоже немного покраснел. — Я… Меня отправили сюда, чтобы позвать тебя на ужин… и вот я здесь. Я сначала постучал, но подумал, что ты уснула, а когда я зашел, то … — он пытается неловко оправдаться и наконец берет себя в руки — Я так понимаю, что следует спуститься и сказать, что ты подойдешь чуть позже? — Правильно понимаешь.- коротко отрезаю я — Я захожу в ванную, а ты выходишь из комнаты и не заходишь сюда больше. Понятно? — Я не знаю, как мне удаётся так спокойно говорить, будто это какая-то повседневная задача, не стоящая никакого внимания. — Ок. Тогда я, пожалуй, пойду. Я захожу обратно в ванную, слышу, как открывается дверь и ещё, как Пит напоследок говорит — Симпатичное полотенце. Хуже и быть не может. Вот почему все тяготы этого мира соединились в сегодняшнем дне. Ладно, переживу ужин, и меня оставят в покое. Я подхожу к шкафу и надеваю первое, что нахожу. Джинсы и рубашку. Когда я спускаюсь вниз, то понимаю, как сильно я проголодалась. За столом сидят Сальная Сэй и её внучка, Хеймитч, Делли и Пит. Кажется, в этом доме давно не было так оживленно. Это выглядит немного инородно, как будто так быть не должно. Я наблюдаю, как Хеймитч что-то увлеченно рассказывает, и затем я перебиваю его своим кашлем. — Поделишься новостями? — спрашиваю я и сажусь между ним и Делли. — О, я как раз говорил о том, что думаю о том, чтобы завести гусей. — Что? — Ты знаешь, какие это сообразительные птицы? — Ты серьезно? — я всё ещё пытаюсь переварить информацию. — Знаешь, а ты бы стал неплохим птичником — медленно говорит Пит. — Да, гуси — потрясающие птицы — его тон подхватывает Делли. Я с сомнением смотрю на Хеймитча, а затем на Сэй. Кажется, мы обе понимаем, чем это чревато — Ну уж нет, тогда мне в подопечные добавятся ещё и птицы — притворно тяжело вздыхает она. — Ну да, хватит двух душевнобольных на твою голову — я начинаю смеяться. — Попрошу. Трёх — добавляет Пит. Теперь смеёмся мы все. Действительно ненормальные. — Я думаю, вы все поправитесь — неловко добавляет Делли. Наивная Делли. Как она вообще дожила до своего возраста. Или дело в том, что она выросла в городе, а не Шлаке. Откуда столько оптимизма. Мне не понять. — Девочка, посмотри на меня. — Хеймитч салютует ей рукой — Это не лечится. — Бабушка, а когда мы будем есть? — положение спасает внучка Салли. — Сейчас, детка. — она переводит взгляд на меня — Так, давай принесем индюшку, пока твой кот всё не сожрал. Я вскакиваю с места и берусь помогать Сэй. Действительно, ещё немного и мы бы не успели отогнать Лютика от индейки. Я замечаю на столе несколько булочек. И к своей радости вижу те самые. За столом начинается непринужденная беседа, и в такой обстановке мы с Сэй раскладываем еду. Оказывается, она также приготовила гарнир — запеченную картошку. Индейка и картошка пахнут неимоверно вкусно. Надо будет спросить, как она их готовила. Наконец мы садимся за стол, и все начинают есть. Во время беседы я замечаю, как Пит то и дело смотрит на меня. Или это я на него пялюсь. Один раз, поймав его взгляд, я киваю на булочки и благодарю. — Скажи, ты теперь каждый день будешь приносить хлеб? — Да, это помогает обрести контроль и разложить по полочкам некоторые мысли — ну вот опять я начала какую-то дурацкую тему. — Делли, а когда ты приехала? — я пытаюсь перевести тему разговора — Да почти сразу, как только выпала возможность. — Почему? — я снова не удерживаюсь и задаю этот вопрос — Я бы не смогла жить в другом месте, особенно, в 13. Понимаешь, я там лишняя. Нет, не понимаю. Я — лишняя везде. Мне нигде нет места. — К тому же, тут всё потихоньку оживает. Вот сегодня, например, я ужинаю с вами. Мне выделили дом. И я помогла хоронить тех, кто не спасся. Я снова не знаю, что сказать. Разговор завёл меня в тупик. Пока я жалею и убиваю себя, люди отпускают своё прошлое и начинают смотреть в будущее. Где-то на фоне Хеймитч убеждает Салли в том, что он — ответственный или что-то такое. Больше я не пытаюсь ни в какие разговоры, всё равно выходит плохо. Пит и Хеймитч увлекают всех в какую-то беседу, но я не слежу за её развитием. Мне всё равно. После ужина мы ещё сидим какое-то время за столом, пока внучка Сэй, которая до этого играла с Лютиком, не начинает засыпать. Делли тоже собирается уходить, так как они с Салли живут в одной стороне. Перед самым уходом Делли обнимает меня и говорит почти в ухо — Спасибо, Китнисс. Я обнимаю её в ответ и просто киваю. Я ведь понимаю, что это благодарность не за обед. Когда они уходят, остаёмся мы с Питом и Хеймитчем. — И кто из вас поможет мне с посудой? — спустя некоторое время я возвращаюсь на кухню. — Не я. Я мыл в прошлые разы — сразу же говорит Хеймитч — и вообще, детки, я пошел. Спасибо за ужин, солнышко. А тебе — за хлеб. Встретимся завтра. Я не успеваю ничего сказать, как Хеймитч уходит. И вот мы остаёмся вдвоем на кухне с Питом. День всё же решил добавить ярких красок под ночь. — Получается, только я остался. Что ж. Давай быстрее закончим и разойдёмся. Я киваю, и мы в тишине убираем со стола и моем посуду. Когда я протираю последнюю тарелку, Пит поворачивается ко мне — Прости, я снова потревожил твой покой.- а я уже, глупая, понадеялась, что он не вспомнит о происшествии наверху. — Ты не виноват, только в следующий раз стучись громче. — Я говорю это серьезно, пытаясь скрыть своё смущение. — Я думал, ты мне вообще запретила входить в свою комнату — шутливо говорит он — Иди ты… — Куда? — Я молчу, пытаясь придумать остроумный ответ. — Понравились булочки? — О, они бесподобны. Спасибо огромное — я снова оживляюсь — И тебе спасибо за индейку. Она была вкусной. — Знаешь, я сегодня еле-еле её подстрелила. Это, скорее, даже случайность. — Да ты шутишь. — А ты полежи с моё, а потом иди стрелять. Я распугала всех белок и чуть не влетела в стаю индюшек. — Я ведь тоже. — Что? — Еле вспомнил, как печь эти булки — Я скрываю свой смех за фальшивым кашлем — Не веришь? Спроси у Делли. Я чуть не сжёг всю кухню — я уже смеюсь вовсю и даже не пытаюсь скрыть это. — Нет, серьезно, руки помнят, ещё бы я столько работал с отцом, но какие-то детали у меня совершенно вылетели из головы. Так что я рад, что по вкусу они остались такими же. — Хоть что-то в нашей сумасшедшей жизни осталось таким же — подмечаю я и серьезно спрашиваю — Как думаешь, Делли права? — По поводу того, что мы поправимся? — серьезно спрашивает Пит, я киваю — Возможно. Нам остается только ждать. В тишине я провожаю его до крыльца своего дома — Я так полагаю, до ужина? — с грустной улыбкой спрашиваю на крыльце. — Если мы будем завтракать вместе, мы сможем облегчить жизнь Салли? — серьезно спрашивает он. — Наверно. Тогда до завтрака. Пока. — Я пытаюсь его обнять, но он отстраняется. Я стою немного растерянная и вижу, как Пит сжал руки в кулаки. — Извини — спустя некоторое время Пит тихо говорит — я немного боюсь. Давай для начала просто привыкнем друг к другу. Я киваю, закрываю дверь и просто бегу в свою спальню. И я снова всё испортила. Я снимаю джинсы и футболку, швыряю их на пол, и забираюсь под одеяло. Я обдумываю всё, что произошло сегодня. Как же я устала.