Я буду жить?

Я сижу на кухне и жду звонка от Аврелия. После завтрака я только и думаю о том, как сильно хочу сбежать в лес. Я боюсь телефонного разговора? Я тяжело вздыхаю и падаю головой на стол. Чёрт. С одной стороны, я обещала отвечать на звонки, с другой же — не хочу повторения истерики. Чёрт. К тому же, Аврелий пока что ничего плохого не сделал. Даже когда я не хотела ни с кем разговаривать, он просто сидел рядом и молчал или спал в кресле. Так что особых причин для недоверия у меня нет. Как же сложно. Не сложнее, чем поднять революцию. Я усмехаюсь. Всё это время я даже не интересуюсь, что происходит в остальных дистриктах и Капитолии. Я даже толком не знаю, что происходит у нас в городе. Но раз детей не вывозят на потеху публики, то хорошо. Значит, не всё зря. Наверное. Надо будет у Хеймитча и Пита поспрашивать. Также я никак не решаюсь позвонить матери, хотя надо было бы. Я перебираю пальцами салфетки, лежащие на столе. Поднимаю взгляд. Вспоминаю, оставила ли еду Лютику. Мне кажется, что он немного на меня обиделся. Из-за вещей? Или я совсем сошла с ума. Хотя если бы он обиделся, он был бы прав. Теперь кот любит сидеть у комнаты Прим и подозрительно смотрит на меня, когда я прохожу мимо. Иногда даже шипит. Слышу звонок телефона и медленно иду к нему, чтобы поднять трубку. — Китнисс? — Здравствуйте, а я вот ждала Вашего звонка. — И тебе доброго дня. Расскажешь? Он терпеливо выслушивает мой рассказ, иногда уточняя кое-какие детали. — Скажи, что ты чувствуешь сейчас? — Я не знаю… Это так всё запутано. Легче дичь подстрелить, чем объяснить. — Чёрт, я сказала это вслух. — Ничего, Китнисс. Ты проделала над собой огромную работу. Но всё же попробуй описать свои эмоции. Я долго молчу, а потом начинаю говорить — Когда я крушила всё в комнате, то я чувствовала сильную ярость и злость. ЧТо моим близким пришлось пережить столько страха и боли. А ещё какое-то бессилие перед этим всем. И отчаяние, что ничего нельзя исправить. — А сейчас? — Сейчас я чувствую усталость. — Что-то ещё? — Да, я как загнанный зверёк, который мечется по кругу, чтобы спастись. Мы долго разговариваем, я пытаюсь прийти к какому-то соглашению сама с собой. В итоге, Аврелий рассказывает мне, как эффективнее бороться с паническими атаками. — Попробуй сконцентрироваться на посторонних объектах. Например, посчитать все пуговицы на рубашке или все красные объекты. Также можешь сконцентрироваться на дыхании. Попробуй выдыхать и вдыхать нужно на 4 счета. — Спасибо. Мы с ним прощаемся, я выбегаю в гостиную и валюсь на диван. Сегодня я не хочу плакать. В следующие дни разговоры с Аврелием проходят на удивление спокойно. Как-то раз мне звонит мать, и я ей рассказываю про Лютика. Я начинаю чаще показываться на улице: делаю зарядку и привожу мышцы в нормальное состояние. На заднем дворе я тренируюсь стрелять. — Тебе нужен щит для стрельбы, как у средневековых рыцарей — как-то заявляет Пит, стоя рядом с деревом, на котором висят мои мишени. — Да ты гений — с сарказмом говорю я, прицеливаясь в мешочек с мукой, который повесила на дереве. — Я думала об этом, но нет подходящих материалов. — я стреляю, стрела застревает в мешке, и мука тонкой струйкой высыпается из него и разносится по всему двору. Частично оседает на Пите. — Поэтому ты утащила у меня муку? — Он недовольно закатывает глаза, стряхивает муку с волос, снимает мою мишень и вытаскивает стрелу. — Я не против, но у тебя весь двор в муке. — Не во всех мешочках мука. Большую часть я наполнила песком — я протягиваю руку за стрелой. — Даже так — он глубоко вздыхает и садится на ступеньках возле дома. Весна уже вовсю хозяйничает на улице. На деревьях первые почки начинают набухать и уже совсем скоро появятся первые листочки. Пит ухаживает за примулами, которые посадил у моего дома. И сейчас он был здесь именно поэтому. — Ага. Я сделала первый мешочек, думала, чем заполнить: попалась мука. Кажется, эта та, что уже была негодная. Но, как видишь, план рабочий… только наполовину. — Так ты специально выстрелила в него? — Подозрительно щурится он — Иначе ты был бы весь в песке, а это менее приятно — пожимаю плечами я. — В любом случае, ты уже можешь идти и спокойно охотиться в лес. На самом деле, я уже пару-тройку раз выбиралась в лес, только вот просто сидела и наслаждалась природой и даже не пыталась охотиться. — Наверное. Не хочешь пострелять? — Я? — Здесь есть кто-то еще? Пит встаёт и подходит ко мне. Я подаю ему лук. — В какой мешок лучше целиться? — он поворачивается ко мне. Я указываю на самый ближний. Он прицеливается. — Так ты никуда не попадёшь — ворчу я. — Серьезно? — Да. Встань по-другому. Стрельба из лука имеет свою специфику. Это не ружьё. — Я резко замолкаю на последнем слове. Вот уж точно не хотела вспоминать о революции. — Извини. — Да ладно. Научите меня, лучница Эвердин! — Он улыбается. Я помогаю ему занять правильное положение. Он стреляет… и попадает. — Так из тебя тоже получился отличный учитель. Я немного краснею и быстро иду к мишени, чтобы забрать стрелу. Пит хмурится. — Ты же уже как-то учила меня стрелять? Перед вторыми Играми? — Он внимательно смотрит на меня. — Да, было дело. Ты тогда решил из нас троих сделать профи. — Я помню это только в общих чертах — он поворачивает голову и смотрит на дорогу. — Я тоже — я смотрю туда же и вижу куст с красным куском ткани? — Выходи, мы не кусаемся — Пит обращается к кусту. Из-за него выходит девочка примерно десяти лет. На ней надета красная куртка и джинсы. Она восхищенно смотрит на нас. И очень неуверенно начинает — Простите. Я не хотела подглядывать. Просто услышала шум… — А ты тихо ходишь — я успокаиваю её — Я даже не сразу заметила. Давно стоишь? Она испуганно переводит взгляд с меня на Пита и краснеет. — Не очень. Видела только, как Вы стреляли — обращается она к Питу, а потом смотрит на меня — А я так смогу? — Стрелять? — Я даже немного теряюсь. — О, конечно сможешь — перебивает Пит — Раз у меня получилось, то и у тебя должно. — А я могу попробовать? — Она смотрит так воодушевленно на меня, что я пытаюсь быстро перевести взгляд — Не сейчас — я вижу, как она расстраивается, и спешу добавить — Лук нужен поменьше. Из этого тяжело будет стрелять. И мишень побольше. — И ты с маленького лука начинала? — С подозрением спрашивает она. — Конечно. Мне, когда я была примерно твоего возраста, отец сделал специальный лук. — Вау! А когда я вырасту, научишь стрелять? — Наверное? — Я не знаю, что ей ответить. — Обещаешь? Она так радостно смотрит на меня своими большущими зелёными глазами, что я не могу ей отказать. — Ладно, обещаю. — Ура! — Девочка подпрыгивает на месте, а потом резко останавливается — Ой, я спешу, пока-пока! — Она машет нам рукой и убегает. Я в шоке стою со стрелой в руках и слышу смех Пита. — Что? — Я поворачиваюсь к нему. — Да так. — Нет, говори. — Дети непосредственные… — он о чем-то задумывается — Ты можешь попросить Аврелия или Эффи прислать тебе специальный лук и мишень. — Я подумаю. Если наличие мишени будет полезным, то лук… Уж не знаю. — Ты неплохо ладишь с детьми. — Да ты серьезно? — Вполне. — А ты не должен идти куда-то и готовить что-то? — Ладно, ладно. Ухожу — он поднимает руки в капитулирующем жесте — До ужина тогда. Я долго смотрю ему вслед, обдумывая предложение с мишенью. Это было бы даже удобно. Но не сейчас. Возможно, ближе к лету. Через пару дней после завтрака я решаю пойти на охоту. Я натягиваю куртку, беру лук со стрелами и выхожу на улицу. Я обхожу город и Луговину и захожу в лес. Здесь я была не так часто, как в других частях леса, но мне нравится. Весна уже вошла в свою пору. Я приваливаюсь спиной к одному из деревьев и глубоко вдыхаю. Запах дерева, перемешанного со мхом и свежестью. Здесь нет переродков, здесь нет детей, которые будут охотиться на тебя, здесь нет союзников и врагов. Только я. Я и природа. Я и чувство безопасности. Я вспоминаю слова Джоанны: «Чувствовала себя когда-нибудь в полной безопасности?» — Сейчас самое время почувствовать это — говорю я вслух и улыбаюсь. Я слышу шорох, резко выпрямляюсь, пытаюсь пальцами найти стрелу. Но когда я вижу источник шума, то выдыхаю. На меня смотрит олень. Он даже не стал убегать. Поэтому я убираю лук и просто смотрю на него. Он слишком неопытен. Убить его — слишком легко и как-то даже неправильно. Его шкура переливается в бликах солнца. И я не могу отвернуться от него, мне хочется запомнить каждую деталь. Я замечаю на его тельце большое белое пятно причудливой формы. Он тоже внимательно изучает меня, но вместо того, чтобы уйти, подходит ближе. — Глупый. Ты должен убегать от меня, а не подходить ближе. Кто-нибудь подстрелит же. Он не понимает меня, но я какого-то черта продолжаю с ним разговаривать. Наконец он подходит совсем близко. Я поднимаю руку в дружеском жесте, он сначала принюхивается, а потом даёт себя погладить. Я аккуратно вожу ладонью по его голове, а потом и по его телу. Он такой горячий. Я чувствую, как он дышит и как бьётся его сердце. — Молодой совсем. Давай, иди отсюда, скорее. — Он смотрит на меня непонимающе, когда я прекращаю его гладить и немного отталкиваю от себя. — Да, да, иди домой. Быстрее. — наконец он уходит. Я долго смотрю ему вслед. И кажется, что почти не дышу. Больше не надо убивать оленей, чтобы выжить. Хоть это радует. А ещё я вспоминаю, как мы с Гейлом подстрелили оленя и я смогла на вырученные деньги купить козу для Прим. Грустно улыбаюсь. Пит был прав, когда говорил, что это был мой самый счастливый день, потому что я обрадовала сестру. Вот же я упёртая. Я прохожу чуть глубже в лес, вглядываюсь в ближайшее дерево и вижу белку. Стреляю… и попадаю. Идеально. Значит, тренировки были не зря. Это радует. Дальше охота идет как по маслу. Я подстреливаю ещё нескольких белок и утку. Я немного хожу по лесу и наконец решаю вернуться к забору. Можно было пойти более коротким путем через город, но я пока не хочу показываться там. Так что, сделав небольшой привал возле забора, я иду домой обходными путями. — Лютик, готовься к деликатесам! — Кричу я, когда захожу к себе. Рыжая морда спускается по лестнице и пристально смотрит на меня. — Подожди пару минут, и я дам тебе потроха. Я обрабатываю дичь, отдаю обещанное угощение коту, затем белок кладу в морозилку, а утку оставляю. Кое-что решаю. Я кладу её в пакет и иду к Хеймитчу. — Хеймитч! — Я громко стучу в дверь и когда мне уже кажется, что никто не откроет, я слышу шаги. — Ты чего кричишь? — Он резко открывает дверь и начинает зевать. Вид у него ужасный. Он еле-еле открывает глаза и пытается понять, что вообще происходит. Кажется, я его разбудила. Умею же я выбрать время. Я зеваю вслед за ним, а затем сую пакет с уткой прямо ему в руки. — Ты как-то говорил о том, что хочешь ужин приготовить. Пожалуйста. И пока он не опомнился, я быстрым шагом ухожу от его дома. Он что-то кричит мне вслед, но я только смеюсь. Дома довольная я падаю на диван. С одной задачей на сегодня покончено. Я беру книгу с журнального столика и не замечаю, как засыпаю. Просыпаюсь я от стука в дверь. — Заходи! — Я кричу, а сама потягиваюсь, пытаясь прикинуть, сколько времени я спала. Ощущаю, что целую вечность. И, кажется, сейчас мне ничего не снилось. Как же я рада этому. Мои волосы в хвосте немного растрепались, но я не спешу ничего поправлять. — Привет еще раз. Разбудил? — Пит стоит в дверях с печеньем в руках. — Садись. — Он относит печенье на кухню и садится на диван. Я ложусь на спину, кладя голову ему на колени. Он выглядит удивлённым. — Я сегодня оленя гладила. А ещё я, кажется, окончательно сошла с ума. — как ни в чем не бывало рассказываю я. — Почему? — Он наконец расслабляется. — Я разговариваю с животными. То Лютик, то олень. Странно, не думаешь? — При всех наших остальных загонах… этот — наименьший. — Тоже верно. Знаешь, олень был таким красивым. — Да? Можешь подробно описать его? — Он снимает резинку с моих волос и начинает перебирать их. Я подробно описываю то, что увидела, а Пит иногда задаёт уточняющие вопросы. — Хотел бы и я однажды увидеть оленя. — Так пойдём со мной в лес. — Кит, как только я зайду туда, все животные разбегутся — он смеётся — Ну и ничего. Зато ты поймёшь, какой он у нас — действительно Пит был в лесу только на арене и когда выкапывал примулы. Он ничего не знает о лесе в 12-м — Ещё в лесу есть озеро. — То, где снимали ролик? — Он слегка хмурится и я касаюсь его лба, чтобы разгладить образовавшуюся морщинку. — Да, но оно намного более приятное, чем показали. Впервые мне его показал отец. И там же он учил меня плавать… К тому же, я обещала тебе взять тебя на охоту, когда печенья делали. — Точно. — Так что выбора у Вас нет, Пит Мелларк. — Я опускаю руку и смеюсь. Я поднимаю голову с его колен, и теперь я сижу рядом с ним, оперевшись на диванную подушку. Надо бы заплести волосы, но мне всё равно. — Знаешь, я хочу, чтобы у тебя появились сюжеты для картин. Не такие страшные, как Игры или — я ненадолго замолкаю. — Спасибо, Китнисс. — Что ты рисуешь сейчас? — Почти шепчу я. — Войну и пытки. — Помогает? — Немного. По крайней мере, кошмары стали менее красочными — он закрывает глаза и глубоко вздыхает — О чем говорил Хеймитч? — Ммм? — он делает вид, что не понимает, о чем я спрашиваю. — Он как-то говорил что-то про «две недели назад» — я не уступаю. — Блин. Аааа — почти в отчаянии он падает головой на подушку сзади. — Кит, что-нибудь другое спросила бы. — Он сжимает руку в кулак. Я не даю ему уйти в себя, и кладу ладонь на его руку. Пит не убирает её. Он долго собирается с мыслями. — Да я… повеситься хотел — эти слова звучат для меня, как откровение. Вот чью бы смерть я не пережила, так это его. Я вздыхаю и сильнее сжимаю его руку. — Я не знаю, как он это узнал, но он прибежал ко мне, выбил дверь и чуть не убил меня самостоятельно. — Он поднимает голову с подушки и поддаётся немного вперёд. — Ужас. — Я не знаю, к чему именно был мой комментарий. К тому, что он хотел повеситься, что чуть не сделал это или что Хеймитч его чуть не убил. Ко всему сразу. — Просто… я в один момент понял, что перестал выдерживать. Ещё немного и сорвусь. Появилась какая-то навязчивая мысль. Она долго вертелась в голове. Мне даже снилось, как я вешу в комнате. Страшно. Сложно было уснуть. А если засыпал, то просыпался в слезах. Почему-то Аврелию не стал рассказывать, подумал, что пройдёт. И чуть не сдался. Вот тут Хеймитч и объявился. Вот как-то так. — И как ты сейчас? — Лучше. Мне поправили лечение, и теперь я пытаюсь как-то существовать. Ну и сообщать «всё» Аврелию. — Мысли о самоубийстве ушли? — Почти. Иногда хочется сдаться. Но это было бы слишком просто, не находишь? — Он говорит это так, словно это обыденное дело, и устремляет взгляд куда-то вперед. — Слишком просто… — повторяю его последние слова — Спасибо. — Ммм? — я пальцами касаюсь его подбородка и заставляю повернуться ко мне. — Что рассказал. И что вернулся. — Я смотрю ему в глаза и вижу в них огромное отчаяние и борьбу. Я целую его в щеку, а потом прижимаюсь к нему. Он крепко обнимает меня, гладит рукой по спине. Он закрывает глаза, утыкается ко мне в плечо. Я чувствую его дыхание на своей шее. Он глубоко вздыхает, чуть отстраняется, открывает глаза и смотрит на часы. — Уже семь. Где Хеймитча носит? — Произносит он слегка недовольно. Мне хочется прижаться к нему так сильно, насколько это возможно. Я прикусываю губу. — Ааа… Я ему подкинула задачку днём. Пойдём на кухню — предлагаю я. А про себя добавляю «чтобы не наделать глупостей». Какая же ерунда. Я быстро встаю с дивана и почти бегу на кухню. Подхожу к шкафчикам и дрожащими пальцами достаю тарелки. Я слышу, как сзади подходит Пит. — Ты забыла — тихо произносит он Я поворачиваюсь и почти сталкиваюсь с ним. Я ничего не говорю и ставлю тарелки на столешницу. Пит подходит вплотную, собирает мои волосы и завязывает их в хвост, выбившиеся же пряди он убирает за ухо. По телу пробегают мурашки, когда он случайно касается шеи. От его аккуратных прикосновений у меня перехватывает дыхание, я подаюсь вперёд и целую его. Он прижимает меня к себе. Я понимаю, что мне этого мало. Я углубляю поцелуй и чувствую голод. Голод по нему. Он подаётся мне навстречу, а его руки крепко обнимают меня за талию. И тут будто издалека я слышу стук. Как же невовремя. Хочется послать всё к чертям, но Пит отстраняется, берёт тарелки у меня за спиной и как ни в чем не бывало садится за стол. Я перевожу дыхание, а потом иду к двери и со злостью распахиваю её. — Привет — мой голос немного хриплый. — Сегодня будет лучший ужин в твоей жизни, солнышко. — да к черту ужин. Хеймитч протискивается с обмотанным в несколько полотенец противнем мимо меня и идёт на кухню. Я слышу, как он что-то говорит Питу, а сама пытаюсь успокоиться. Немного придя в себя, я поправляю волосы и возвращаюсь на кухню. — Я надеюсь, мы не умрём? — Умышленно цианид я не добавлял. В крайнем случае, будет непреднамеренное убийство — он снимает полотенца: от противня исходит пар. — Посчитают за суицид — добавляет Пит, пожимая плечами, как будто ничего не было пару минут назад. Мне кажется, только я переживаю о поцелуе. Хотя я замечаю, что он избегает моего взгляда. — И Сэй меньше забот — Я с подозрением смотрю на противень и достаю еще посуду. — Да ладно, Китнисс, я же как-то 24 года выживал самостоятельно. И питался не только лишь самогоном — он закатывает глаза. — Успокоил — я смеюсь. — Утка хорошая попалась. Жирненькая. Я откопал книжку с рецептами и должно быть сносно. — Книжку с рецептами? — замечаю я — Да, Эффи как-то подарила со словами «чтоб я познавал высокую кухню» — Серьёзно? — мы с Питом почти одновременно задаем вопрос, наши взгляды пересекаются, и он быстро отводит его от меня, переключаясь на Хеймитча. — Да, абсолютно. — И ты до сих пор её хранишь? — с каким-то намёком спрашивает Пит — У меня много разного барахла накопилось. А книга бывает полезной. В общем, давайте есть. — Её разрезать надо? — спрашиваю я, подыскивая мысленно нужный нож. — Нет, я уже всё сделал, так что садись — он хлопает по стулу рядом с собой. Я беру кусочек утки, пахнет она действительно великолепно, и пробую. Конечно, это не сравниться с шедеврами из Капитолия, но получилось очень вкусно. — Да у тебя талант — говорю я, беря второй кусочек. — Соглашусь, получилось действительно здорово. — А вы сомневались. Ишь какие. — Так получается, я могу тебе всю добычу отдавать, а ты будешь готовить? — с надеждой спрашиваю я. — В принципе, можно. Всё равно делать нечего — ему явно польстило моё предложение. — Тогда перед уходом я тебе отдам несколько белок. — Белок? — удивляется Пит — Да, сегодня подстрелила- Я киваю ему, стараясь снова не покраснеть, и поворачиваюсь к Хеймитчу. — Я подумаю, на завтра не обещаю, но через пару дней, может быть, что-то и приготовлю. — Буду ждать — произносит Пит — Кстати, я совсем забыл. Сегодня Делли заходила, пригласила всех на свой День рождения. Пойдёте? — Не, не, не. Без меня. Я своё уже отгулял — смеётся Хеймитч. — А ты, Кит? — да откуда у него эта манера так меня называть. — Хорошо — немного недовольно произношу я. Интересно, как часто она заходит в гости. — Что-то не так? — Нет, всё хорошо… А она заходила, чтобы? — Я стараюсь не злиться, Делли — хорошая девушка. — Попросила торт сделать — совершенно невинно говорит Пит и ухмыляется. Я беру ещё один кусок утки. — Так что? Идёшь? — Да. — бурчу я. — Кстати, Сэй там тоже будет. Так что, Хеймитч, может, передумаешь? — Уговорил, подумаю. Я успокаиваюсь и вспоминаю кое-что. — Вы следите, что происходит в остальных дистриктах? — Всё вроде как ничего — начинает Хеймитч — По крайней мере, без новых революций. Пейлор пока неплохо справляется. Пытается наладить поставки в разные дистрикты и правильно перераспределить ресурсы. Капитолийцам тяжело, но… Это ведь самое малое, что могло произойти. — Ты про Игры и Койн? — Да. — Наконец-то эта дурацкая система мертва. — Согласен. Люди объединяются, чтобы восстановить дистрикты, и пока неплохо получается. Кое-где есть голод и не хватает продуктов. Но с учетом недавних событий и того, что часть урожая уничтожили во время восстания… могло быть и хуже. Тринадцатый тоже теперь отстраивается на земле. Некоторые, конечно, недовольны тем, что случилось на суде над Сноу… — Говори прямо, что я застрелила вместо него Койн. — Да, но пока они слишком вымотаны, чтобы что-то предпринимать или как-то вредить. Так что ты тут, считай, в безопасности. — Успокоил — я об этом даже не задумывалась. Что ж, если кто-то подстрелит меня, я даже сопротивляться не буду. — А что, думаешь, могут напасть? — Пит хмурится. — Вряд ли. Сейчас у всех слишком много работы. Не до этого. На ещё одно восстание или какие-то теракты ни у кого нет сил. — Вот и славно. — К тому же, на твоем суде, солнышко, вскрылись некоторые подробности, и после понадобилось провести внутреннее расследование. После выборов Пейлор сразу же отменила смертную казнь. Над всеми выжившими важными чиновниками и пособниками режима будут проходить открытые заседания. Койн успела делов наделать, так что её самых близких приспешников тоже теперь будут судить. — Видимо, все устали от кровопролития— подытоживаю я — Вот это Плутарх развлечётся на этих судах. Хеймитч берёт в руки печенье, внимательно разглядывает его, будто что-то решает. — О твоей реабилитации не идёт и речи, конечно же. Но со временем все всё забудут. — А пока я официально «окончательно сошла с ума»? — Типа того. — А сам как думаешь? — слишком прямой вопрос. — Сделала всё правильно. — твердо произносит Хеймитч, отодвигая тарелку. Я вижу, как Пит хочет возразить, но ничего не говорит. — Мне и здесь неплохо. Хватит с меня. — я встаю, иду к плите и ставлю чайник, вытаскиваю кружки. — Действительно. — Неужели всё наладится? — задумываюсь я, разливая чай. — Да кто его знает? Нам остаётся только ждать. — Кстати, у нас шахты закрыли — добавляет Пит и берёт печенье. — В смысле? — Новое правительство посчитало такой способ получения «энергии» слишком опасным для человека. Из того, что я слышал, ученые в Капитолии посчитали все аварии у нас на шахтах и пришли к выводу, что лучше искать другие источники энергии. Откопали информацию про мирный атом и хотят теперь построить в 13-м атомную электростанцию. Многие из 13-го ведь изучали атомные технологии, так что это не должно вызывать каких-то трудностей. — Это разве безопасно? — Судя по всему, да. Атомные технологии — это не только про ракеты и войну. Кажется, нам как-то по истории рассказывали про станции в далеком прошлом. — Ага, а потом и про мировую войну, которая привела к почти полному уничтожению человечества и последующее восстание, которое чуть не закончилось катастрофой — ухмыляюсь я — Хотя нет. Всё же закончилось катастрофой под названием «Голодные Игры». — Не забывай, что некоторые факты можно выкрутить в разные стороны — напоминает Хеймитч — По себе же знаешь, Сойка — я дергаюсь от этого прозвища. — В любом случае, пока они строят её, в Панеме будут использовать запасы угля, оставшиеся в Капитолии. А где это возможно, поставят ветряные и солнечные электростанции — пожимает плечами Пит. — И что теперь мы? — Я слабо представляю, чем может заниматься наш дистрикт теперь. — Построят завод. Для производства лекарств. И возведут ветряные электростанции. — добавляет Хеймитч. — И всё? — Для выращивания пшеницы, овощей и животных на продажу нам теперь не требуется особое разрешение из Капитолия, да и торговлю нужно согласовывать только с местными властями — он берет еще одно печенье — Поэтому, думаю, всё будет отлично. И мы наконец избавимся от этой дурацкой кастовой системы. — То есть? — я обдумываю его слова. Система, где сын пекаря становится пекарем или сын аптекаря становится только аптекарем, а у бедных нет никакого шанса выбраться из нищеты, кроме как удачно выйти замуж, точно нездоровая. — Каждый может заниматься, чем хочет — словно читает мои мысли Пит — И правительство обещает помощь на первых этапах. Насколько это возможно в нынешнем положении. Так что, по идее, мы придем к тому, что в капитолийских учебниках называют рыночной экономикой. Раньше это вроде неплохо работало. — А сейчас за счёт чего тогда дистрикт выживает? — Поставок из Капитолия и соседних дистриктов — поясняет Хеймитч — Из-за того, что наш дистрикт был почти полностью разгромлен, сейчас сюда направляют хорошие субсидии на восстановление из денежного резерва, который был в Капитолии. В общем, у людей появилось больше мотивации приезжать, восстанавливать дома или строить новые. — На костях — тихо добавляю я. — Да. — Мы ненадолго замолкаем. Пит встаёт и наливает всем еще чая. — Ну, хоть теперь нас никто не будет бомбить — говорит успокаивающе Пит — К тому же, новый министр экономики хорош. В последние месяцы столько законов навыпускали, но он старается всё по полочкам разложить. Хотя в некоторых местах чёрт ногу сломит. — Он из повстанцев? — мне кажется, что правительство Сноу делало всё, чтобы дистрикты были беспомощны. Хоть толковых людей среди нас много. — Почти. Сам он из Капитолия. В молодости попал в опалу, и Сноу всячески пытался его загнать, отправил в какой-то из дистриктов. Седьмой, кажется. Наладил там экономику. Я слышал, этот мужик часто критиковал политику Сноу и приспешников и пытался пропихивать проекты, которые облегчили бы состояние дистриктов. Не только того, куда его сослали. Так что вообще чудо, что он дожил до сего дня. Мужик-то толковый. Разбирается в своём деле. — И такое бывает? — удивляется Пит — Да. Я с ним познакомился, когда был в Тринадцатом. Его туда засунули, чтоб свои же и не убили. Кадр ценный. Так-то в Капитолии тоже не все были довольны положением вещей и были очень умные ребята. — Они были словно в клетке — я вспоминаю рассуждения Пита еще перед первыми Играми. — Да, за красивой оберткой тоже было мало хорошего. Сильное расслоение общества на бедных и богатых и так далее. Не такая ситуация как у нас, но всё же. Выбора немного: или ты за власть и убийство детей на потеху или пытаешься себя прокормить, работая под землёй, или становишься безгласым. Каждый думает о своем, о том, что будет дальше и как теперь жить. — Оказывается, я вообще не знаю ничего, что происходит за пределами этого дома. Кстати, ты сказал, капитолийский учебник? — я съедаю последнее печенье. — Ага. Я попросил прислать мне учебники по экономике и ведению бизнеса. — Чего? — Я подумываю о том, что восстановить пекарню. — Да ладно? — я смотрю на него ошарашенно, а потом поворачиваюсь к Хеймитчу — Ты знал? — Это была его идея. — поясняет Пит. — Я подумал, что у тебя бы получилось. — Хеймитч немного смущенно кивает Питу. — Наверное, да. Я многому научился у родителей. Но этого мало. И из-за того, что мы даже школу не окончили, приходится наверстывать упущенное. — И как оно? Он ничего не отвечает, но делает самый страдальческий вид. Мы ещё долго разговариваем об экономике, ведении бизнеса, о том, как сейчас всё устроено и о том, как обустраивается наш дистрикт. — Ого — я обращаю внимание на время — Почти час ночи. — Да, нам пора. Я провожаю Пита и Хеймитча до двери и перед тем, как закрыть дверь слышу комментарий Хеймитча. — Кстати, милый хвостик. Как же я рада, что меня не видно из-за двери. Я мгновенно краснею — Удачи на дороге — кидаю я им вслед, а сама быстро поднимаюсь по лестнице, захожу в ванную и сползаю по двери вниз. За разговорами я почти забыла о случившемся. И как мне теперь вести себя с Питом. Так же как и всегда. Твердо решаю я. — Как и всегда не по плану — ухмыляюсь я.