Другая история

       Доктор Пилюлькин сегодня находился в своём специальном рабочем домике — в своеобразной небольшой больнице со всеми нужными медицинскими приборами, которые могли понадобиться во время лечения. Именно там его и нашли Гунька с Незнайкой.        Доктор был человеком высоким, статным. Всегда, как и положено врачам, носил чёрные брюки и белый халат, под который, невзирая на прогноз погоды, постоянно надевал свитера различных окрасок, а на некоторых из них и вовсе красовались надписи (самым любимым, к слову, был зелёный свитер с вышитой на нём красной формулой «E = mc²». Хоть доктор и не был физиком, однако подобные вещи просто и необоснованно любил). Несмотря на это, характер у него был сложным, как и сам Пилюлькин.        Врач — это призвание, и в этом весь Пилюлькин. Лечение у него всегда было эффективным, но зачастую болезненным, и редко можно было услышать от него какие-нибудь успокаивающие слова. Со всеми всё было одинаково, и сколько слёзы ни лей, сколько ни крутись, а свою работу он сделает, причём идеально и быстро, однако при этом слова не вымолвит, за исключением тех моментов, когда попросит что-либо сделать, например, повернуть голову, или когда нужно выругаться на латыни, чтобы никто не понял.        В отличие от своей коллеги из Зелёного города, что соседствовал с их Цветочным, которая была довольно милой особой, он был скуп на эмоции и лечил довольно своеобразно, утверждая, что лечение должно иметь воспитательный характер, если требуется. Бывало, предупреждает он кого-то о том, что зимой в шапке ходить нужно, а его не слушают и потом приходят через неделю с больным горлом. Он тогда на латыни долго ругается и настолько противный сироп даёт, что хоть на стенку лезь. И шутил доктор тоже своеобразно. Так, что никто не понимал, о чём вообще речь, и не был после в состоянии оценить шутку. Особенно, если этот юмор был чёрным.        Гунька с Незнайкой застали доктора сидящим за столом и старательно вписывающим что-то в медкарту. Два его помощника — Одуванчик и Спиртовочка — тоже были заняты. Первый перетаскивал из кабинета в кабинет какие-то коробки, а вторая дезинфицировала инструменты. В комнате было темно и прохладно, как и во всём здании — неизменная атмосфера.        — Прошу прощения, — начал Гунька и сразу же затих.        Пилюлькин выпрямился и сел в пол-оборота, внимательно и холодно взглянув из-за стёкол пенсне на прибывших. Его тёмно-зелёные глаза сверкнули в полумраке. Спиртовочка и Одуванчик замерли, тоже оторвавшись от своих дел.        — Я это… — Голос Гуньки слегка дрогнул. — Пациента к Вам привёл.        — Так… — на выдохе протянул доктор, закинув ногу на ногу. — Что беспокоит? Горло? Знобит? Почему такой бледный? Не умираешь, часом?        — Да нет, — пожал плечами Незнайка. — У меня ноги просто… Болят.        — Он их стёр, — пояснил Гунька.        — Понятно, — Пилюлькин вздохнул и встал. — Садись на кушетку, — он проследовал к выходу из кабинета и включил свет. Стало так ярко, что все с непривычки зажмурились и ещё долго не решались вновь открыть глаза. — Ну-с, рассказывай.        Незнайка, нащупав мягкий угол кушетки, сел на него и, кое-как развязав шнурки, скинул обувь, сразу почувствовав прикосновение ощупывающих холодных пальцев к ступням.        — Молодец ты, — саркастично заметил доктор, и блондин наконец открыл глаза, удивлённо посмотрев на него. — Ноги до крови стёр.        — Говорю же. Гений, — Гунька легонько ткнул Незнайку в бок.        — Ты ему ещё синяк поставь, — нахмурился Пилюлькин, встав. — Ужас. Ноги у тебя, — обратился он уже к Незнайке, — ледяные. Пластыри с перекисью нужны, однако позволь повторить несколько вопросов, — доктор прокашлялся и махнул рукой. Помощники тут же засуетились. — Горло болит? Знобит? Сопли? Может, небольшой кашель есть?        — Не знаю, — Незнайка отрицательно замотал головой, и Гунька не удержался от смеха.        — Ладно, — вздохнул Пилюлькин, поняв, что так он мало что выяснит, и достал из кармана халата фонарик. — Открой рот.        Блондин выполнил указание, и доктор осмотрел его горло. Цыкнул, убрав фонарик обратно и возвратившись к своему рабочему столу, сев. Спиртовочка принесла специальные пластыри и пакетик с медикаментами. Она, не скрывая некой гордости, расправив плечи, проследовала к кушетке и с каким-то высокомерием посмотрела на Незнайку.        — Ноги подними, — скомандовала она звонким и мелодичным, точно звон маленьких колокольчиков, голосом. Однако при этом в нём слышались нотки насмешки и чего-то колючего, как репейник, холодного.        Незнайка подвинулся ближе к стене и поставил ноги на кушетку, а Спиртовочка принялась обрабатывать натёртые места и заклеивать их пластырями.        — Носки носить нужно, — язвительно заметила она, с важным видом откинув назад светлые косички. — У тебя же ботинки кожаные и снаружи, и внутри. И кто вообще ходит босым в такую погоду?        — Гунька, подойди сюда! — Позвал Пилюлькин, и шатен, чуть замявшись, подошёл к нему. — Как звать пациента?        — Незнайка.        — Угу… — он вытащил новую карту и записал что-то на её обложке. — Откуда будет?        Гунька пожал плечами. Пилюлькина это не обрадовало. Он нахмурился и заправил за ухо выбившуюся из некогда аккуратной укладки, сейчас больше похожей на гнездо, каштановую прядь.        — Он сказал, что пришёл с озера, — шмыгнул Гунька, и доктор вопросительно покосился на него. — В том-то и суть. Знайка сказал прийти к Вам и взять кровь на анализ.        — Ну и время пошло, — вздохнул Пилюлькин, встав и снова подойдя к кушетке. Спиртовочка отошла в сторону, а Незнайка сел поровнее, свесив ноги вниз. Доктор сунул руки в карманы халата и сощурился. — Значит, ты с озера?        — Да. Я там оказался. Потом сюда пришёл.        — Некоторые царапины и синяки на твоих ступнях явно получены днём ранее. В отличие от мозолей. Они сегодняшние.        — Ну так я вчера сюда пришёл.        — Получается, босиком?        — Ну да. Босиком.        — В такой холод?        — Ага… — с каждым вопросом Незнайка чувствовал себя всё более неуверенным.        — Теперь понятно, почему горло красное. И всё-таки болит?        — Ну, глотать неприятно.        — Значит, да. Ладно, — доктор вернулся обратно за стол. — Пока запишем тебя как жителя нашего города. Сейчас рецепт лечения выдам, а ты пока иди за Одуванчиком.        Парень с русыми кудряшками, довольно мягкими чертами лица и с очень добрыми светлыми глазами помахал Незнайке. Тот слез с кушетки и, шлепая босыми ногами по кафельному полу, пошёл следом за ним в другой кабинет, стараясь не оборачиваться назад, где стояла Спиртовочка, успевшая во время их небольшого разговора во время лечения хорошенько запугать его, мол, «Молись, чтобы твоей медсестрой оказалась не я». Блондин, конечно, не до конца понимал, кто такая эта медсестра, однако ему всё равно стало страшно. По крайней мере из-за того, что само слово звучало немного странно. Особенно из уст этой мадамы.        Одуванчик был чуть выше своей коллеги и, в отличие от неё, казался куда милее и добрее. «Если Знайка — божий одуванчик, то этот — целый бог-одуван», — подумал Незнайка, смотря на дружелюбную улыбку, не сходившую с аккуратного лица.        — Садитесь, — парень указал на стульчик около стола, заставленного колбочками, лотками и разными коробочками.        Блондин сел, с интересом смотря по сторонам. В подобном месте он был впервые. Одуванчик тем временем надел перчатки и положил в один из лотков все необходимые компоненты: иглу, спиртовые салфетки, пробирки и жгут.        — Так, закатайте рукав и положите руку на подушку, — попросил он, взяв несколько пробирок и подписав их чёрным маркером. — Скажите, кровь уже сдавали когда-то?        Незнайка, кое-как подтянув рукав блузки, чуть пожал плечами и покачал головой. Может сдавал, а может и нет — он не знал. Точнее сказать, не помнил.        Одуванчик действительно оказался очень приятным парнем. Рядом с ним было гораздо спокойнее, чем в кабинете врача, где осталась не самая приятная особа по имени Спиртовочка.        К слову, оба помощника были совсем не похожи на своего угрюмого наставника. От того веяло холодом, а от них — весельем беззаботной юности. Наверно, ещё не доросли до того возраста, когда всё вокруг кажется серым и унылым. Пилюлькин ведь «видал виды», как говорится, а эти пока что хохочут, и потому разница в возрасте становилась донельзя ощутимой. Интересно, а сколько доктору лет?        Пока Незнайка пребывал в своих мыслях, он не заметил, как Одуванчик затянул на его плече жгут. Даже рука начала сама собой сжиматься и разжиматься, будто совершенно не зависела от хозяина. Блондин вздрогнул, почувствовав в районе локтя чужое прикосновение.        — Не переживайте, — поспешил успокоить его Одуванчик. — Я пока просто ощупываю.        «Пока?» — Не понял Незнайка. Руку протёрли спиртовой салфеткой. От неожиданности он дёрнулся.        — Не двигайтесь, пожалуйста, — мягко заметил Одуванчик, взяв в руки иголку. — Вдохните.        Незнайка на всякий случай отвернулся и глубоко вдохнул, задержав дыхание. Отвлекающий манёвр сработал, и ничего, кроме лёгкого дискомфорта, он не почувствовал. Решив, что на этом всё, блондин повернулся обратно, с удивлением обнаружив, что иголку, оказывается, ввели в самую большую зелёную вену. Больнее от этого осознания не стало. Скорее, неприятно от взгляда на подобную картину, ибо смотрелось до жути неестественно.        Одуванчик же выглядел очень спокойным и время от времени менял пробирки, которые очень быстро наполнялись кровью.        — Готово, — произнёс он, и Незнайка опять почувствовал, как после мимолётного и немного неприятного движения руки коснулась маленькая спиртовая салфетка. Затем Одуванчик осторожно перевязал место, где совсем недавно находилась игла, и выкинул всё ненужное в урну, наконец сняв перчатки.        — Спасибо, — блондин попробовал согнуть руку, но у него ничего не вышло, и пришлось держать её всё время выпрямленной.        Незнайка вернулся обратно в кабинет Пилюлькина. Тот как раз заканчивал ощупывать запястье Гуньки. Сидевшая на кушетке Спиртовочка, подпилившая ноготочки, бросила на блондина косой взгляд, но ничего не сказала, продолжив своё дело.        — Ну что, герой, сдал? — Спросил доктор, не отрываясь от осмотра.        — Ага, — Незнайка осторожно присел на самый край кушетки, чтобы быть как можно дальше от Спиртовочки, устроившейся по центру. К счастью, ей сейчас было не до него.        — Оба свободны, — Пилюлькин хлопнул себя по коленям, затем встал, подошёл к блондину и протянул ему маленький листок бумаги. — Вот. Тут всё необходимое для лечения.        — Спасибо, — кивнул Незнайка.        — Спасибо, — повторил Гунька и направился к выходу. Блондин слез с кушетки и пошёл было следом, но его остановила внезапно лёгшая на плечо рука Пилюлькина.        — Ты ботинки надевать не планируешь? — Поинтересовался он.        — А надо? — Незнайка недоуменно покосился на обувь. Гунька треснул себя ладонью по лбу. — Больно же.        Доктор посмотрел на Спиртовочку. Та пожала плечами.        — У нас носков нет, — заметила она.        — А… — подал голос Одуванчик, обратив на себя внимание всех присутствующих, из-за чего заметно смутился. — Можно пока что бинтом обмотать. Поменьше дискомфорта будет.        — Ага, переводить ценный материал, — закатил глаза Пилюлькин, и помощник виновато опустил голову. Однако начальник сегодня был в более-менее хорошем расположении духа. — Ладно. Чёрт с ним. Только быстро.        Одуванчик, явно обрадованный подобным разрешением, принялся за работу, а доктор опять сел за стол возиться с картами.        Когда Гунька с Незнайкой покинули больницу, на улице уже значительно потеплело и солнце светило высоко в небе. Всюду ходили люди, спеша куда-то по своим делам. Впрочем, находились и те, кто, сбиваясь в компании, прогуливался неторопливым шагом под окнами домов, довольно громко переговариваясь. Город ожил.        — Пойдём, — сказал Гунька, засунув руки в карманы брюк. — Надо тебя переодеть для начала, чтоб меньше вопросов и странных взглядов было. А потом поможешь мне.        Незнайка без лишних слов бодро зашагал следом за другом. Они зашли в одну из многочисленных лавок, в витрине которой были выставлены манекены, одетые по последнему писку моды. На входе их встретила довольно симпатичная румяная девушка в белой рубашке и бейджиком на груди. Она приветливо улыбнулась посетителям.        — Вам на заказ сшить или подобрать что-нибудь?        — Пуговка, — обратился к ней Гунька, чуть отступив в сторону и указав на Незнайку. — Надо для этого Невдуплёныша что-нибудь найти, а то не вписывается как-то в местный контингент.        — Я вижу, — понимающе кивнула Пуговка и, приложив палец к губам, оглядела Незнайку с головы до ног, как бы оценивая, что можно сделать.        — Нам на первое время, — добавил Гунька. — Потом, может, ещё что-нибудь более подходящее подыщем. Просто сейчас уже торопимся, — он взглянул на свои наручные часы, — времени особо нет.        — Поняла. Прошу за мной, — Пуговка развернулась и пошла между многочисленных вешалок с одеждой. Незнайка последовал за ней.        Гунька сел на мягкий красный диванчик и взял первый попавшийся в руки журнал, открыв где-то посередине на статье с новыми многофункциональными часами из Солнечного. «Ну выдумщики!» — Подумал шатен, смотря на заголовок «Время больше ждать не будет!». Парня такой лозунг и посмешил, и заставил напрячься одновременно. Хотелось как можно скорее добраться до кондитерской Пончика.        Пуговка с Незнайкой вскоре вернулись. Девушка попросила парня выйти чуть вперёд и медленно повернуться вокруг своей оси, что блондин и сделал.        — Ну как? — Поинтересовалась Пуговка. Гунька лишь руками развёл. Строгий костюм, где не хватало разве что галстука и застёгнутой верхней пуговицы, смотрелся на Незнайке инородно и совершенно не сочетался с его растерянным и растерянным видом.        — Не то.        — Самое лучшее, что есть. И красиво, и прилично.        — Ой, да ладно. Не придумывай, — Гунька встал и подошёл к другу. — Тебе самому-то нравится? — Тот пожал плечами, однако по неуверенному выражению его лица всё и так было понятно. — Ясно. Нужно что-нибудь попроще. Как… — шатен огляделся и вдруг просиял. Подойдя к одной из вешалок, он снял оранжевую рубашку и, вернувшись обратно к товарищу, приложил её к нему, как бы примеряя. — Вот. Другое дело.        — А ему действительно идёт, — согласилась Пуговка.        — И вниз что-то более повседневное и универсальное нужно.        — Для этого, как по мне, подойдут джинсы, — девушка взяла с полки стеллажа первые попавшиеся штаны и отдала их Незнайке.        — Иди, переодевайся, — кивнул тому Гунька. — И ботинки Кнопочки одень. Носки оставить можешь, — Незнайка кивнул и скрылся в примерочной. Пуговка, сложив руки на груди, лишь покачала головой.        — Правильно говорить «надень».        — Какая разница?        — Большая.        Вскоре вернулся Незнайка в своём обновленном образе, держа в руках старую одежду. На сей раз вид у него был довольным.        — Ну вот. Совсем другое дело, — улыбнулся шатен и снова посмотрел на Пуговку, в глазах которой читалось восхищение.        — Нужна ещё куртка, а то на улице прохладно, — она сняла с вешалки джинсовку и вручила Незнайке. Тот сразу же надел её, и теперь его образ выглядел законченным. Ну, если судить по погоде.        — Можно у вас тут на сохранение одежду оставить? — Поинтересовался Гунька.        — Да, конечно, — она забрала у Незнайки кое-как сложенные старые вещи. — Только потом не забудьте.        — Разумеется, — кивнул блондин.        — Благодарю, — улыбнулся Гунька и направился к выходу. — А теперь идём.        — Всего хорошего! — Крикнула им вслед Пуговка.        Парни вышли на улицу, и Гунька, крикнув весёлое «Догоняй!», побежал вниз по склону. Незнайка помчался за ним, совсем чуть-чуть отставая. Шатен с ловкостью перепрыгнул небольшую горку из снега, блондин последовал его примеру, и у него это получилось так высоко, что люди невольно пошатнулись, когда он приземлился на землю.        — Смотрите по сторонам! — Рассержено крикнул кто-то, кому от испуга посчастливилось уронить корзину с фруктами. Убежавшие тем временем на довольно приличное расстояние парни попросили прощения, однако назад даже не обернулись.        Чуть не поскользнувшись несколько раз на застывших лужах и чудом избежав столкновения с другими людьми, они наконец добежали до кондитерской. Стоявший на её крыльце Пончик дружелюбно улыбнулся и даже засмеялся, смотря на то, как друзья, красные от такого забега, пытались отдышаться, встав прямо перед ним.        — Ты совсем как Торопыжка. Терпения тебе не хватает, — заметил Пончик. Гунька выпрямился и махнул рукой. Кондитер хмыкнул. — Неусидчивый пацан.        Он скрылся в помещении и через несколько минут вышел обратно с огромной красной клетчатой коробкой в руках, вручив парням. Один Гунька её точно до дома не дотащил бы, поэтому Незнайка незамедлительно ухватился за другой край.        — Поднажали… И раз! — Скомандовал Гунька, повернувшись спиной вперёд. — Указывай мне, куда идти, — попросил он Незнайку. Тот кивнул. — Ну, спасибо, Пончик!        И они кое-как зашагали по улице под удивлённые взгляды оборачивавшихся на них прохожих. Незнайка изо всех сил держал коробку и смотрел вперёд, каждый раз направляя Гуньку, который иногда сворачивал в стену или чуть не врезался в очередного зазевавшегося человека, что стоял у них на пути.        Добравшись до знакомой площади с фонтаном, парни поставили коробку на лавочку, и шатен со вздохом опустился на неё. Незнайка же остался стоять, задумчиво стуча ногой по брусчатке.        — А зачем тебе она? — Спросил блондин, кивнув на коробку.        — Да мы с Кнопочкой на днях поругались, — невесело усмехнулся Гунька, — хоть это и не особо заметно. Извиниться перед ней хочу. Она сладкое любит. Особенно тортики.        — Тортики?! — Воскликнул Незнайка, посмотрев на коробку. — Здесь торт?        — Не кричи так, — шикнул на него шатен. — Это сюрприз.        Блондин хотел было что-то сказать, но его отвлёк громкий хлопок, будто где-то взорвали хлопушку. Народ на улице оживился и, как по команде, начал толпиться. Гунька лениво поднял голову, смотря на всё это дело. А вот Незнайка подошёл к фонтану и, встав на борт, чтобы быть выше остальных, посмотрел вдаль, где находился вход в город и откуда доносилась громкая музыка. Люди вдруг хором радостно закричали, размахивая руками и бросая в воздух головные уборы.        Незнайка изо всех сил вглядывался вдаль, но как назло пока ничего не видел. Толпа тянулась вдоль всей улицы, а кто-то выглядывал из окон домов, кидая вниз лепестки цветов.        — Что здесь происходит? — Озвучил вслух свои мысли Незнайка.        Ответом на его вопрос послужила выехавшая из-за угла телега, запряженная одним белым конём, а в ней, уверенно стоя на ногах, ехал высокий худощавый парень в белой рубашке, не заправленной в свободные чёрные брюки, с огненно-рыжими кудрями волосами и в жёлтых очках в форме звёзд. Он играл на гитаре, ловко бегая пальцами по струнам и приветливо всем улыбался. При виде него толпа ещё громче и радостнее завизжала, особенно женская её часть.        — Гусля! Гусля! — Доносилось ото всюду.        Телега остановилась, однако зажигательная музыка не стихла. Наоборот стала только громче. Толпа немного расступилась, пропуская вперёд двух человек. Один был очень высок и необычайно хорош собой. Его тёмно-коричневые волосы послушно лежали в аккуратной укладке. Он гордо держал спину прямо, а халат из лучшего шёлка лишь дополнял его образ спокойной и очень важной персоны. Второй же был невысок, очень худ и с виду необычайно благороден, как потомственный аристократ. Его бледная кожа, казалось, была не предназначена для прогулок в такие яркие безоблачные дни, а длинные волнистые русые волосы, ложившиеся на плечи, красиво переливались на солнце. И одет он был отлично от остальных: в длинный серо-голубой балахон с белыми кружевами.        — Я к вам заехал не на час! — Пропел рыжий, смотря на этих двоих.        — Привет, — улыбнулся ему брюнет.        — Bonjour! — Второй сложил руки в замок, восхищённо смотря на прибывшего.        — Хэло-о-оу! — Протянул в ответ музыкант, а затем, встав на борт телеги, прыгнул в толпу, которая без труда поймала его, подняв на руки.        — Правда здорово? — От неожиданности засмотревшийся Незнайка вздрогнул, обернувшись. Гунька стоял позади него и довольно улыбался. — Его приезд всегда вызывает фурор. Все так радуются, будто впервые видят. Но сейчас оно хотя бы понятно. Гусля месяц пропадал в Солнечном. Гастролировал, — он похлопал друга по плечу.        — Вона как…        — А это, — Гунька указал на тех самых парней, что молча стояли наблюдали за своим товарищем, аплодируя, — Цветик и Тюбик. Его кореша, если можно так сказать. Тоже творческие люди. Один у нас поэт, а второй — художник.        — Запомнил, — кивнул Незнайка.        — Вот и чудно. Пошли? — Гунька спрыгнул с фонтана. — А то я видел, как Кнопочка в окно выглядывала. Так она испортит сюрприз.        — Ой-ёй. Это нехорошо, — согласился блондин и тоже спустился на землю, направившись к лавочке, напоследок бросив взгляд на рыжую кудрявую макушку.