Maybe, I'm the best mistake you ever made…

Брюнет резко вышел с тренировочного ринга, привлекая теперь уже к себе внимание. Скрестив мускулистые руки на своей груди, очень грозно нахмурился, давая понять, что он крайне недоволен поведением спортсменов. - Эй, идиоты, вернитесь к своей тренировке и отлипните от терапевта. Хотите, чтобы он снова в обморок рухнул? – рявкнул Дже Гён, отравляя радостную атмосферу громоздким угнетением. Все то, что касалось спорта, всегда болезненно озадачивало брюнета. Он, как никто другой, был просто озабочен боями, тренировками и не мог позволять другим расслабляться и прохлаждаться в «Black Team». Его блестящая карьера и дикая популярность хоть и началась очень быстро и легко набирая обороты, но все те усилия, которые прикладывал юноша изо дня в день, давались ему с трудом. Бесконечное количество тренировок, сбалансированное питание, и четкая фокусировка на своем деле никогда не даст покоя. К таким возмущениям прибавлялся очень сложный и колючий характер Дже Гёна. Спортсмены, к которым обратился брюнет, напугано отскочили от Ким Дана, начиная в срочном порядке приносить свои извинения. Все мужчины и юноши безусловно уважали их главного чемпиона, к тому же, многие прочувствовали на себе его мастерство, когда вставали с ним в спарринг, или держали ему лапы и грушу для битья. Поэтому, зная о его вспыльчивости и обо всех вышеперечисленных факторах, избегали лишний раз возможности разозлить брюнета. - Дже Гён, не будь таким занудой! Разве ты не рад, что с твоим физиотерапевтом все хорошо? – вступился тренер, потому что только у него был железный иммунитет ко всем выкрутасам юноши. Ким Дан робко взглянул на спортсмена, услышав от тренера такой смущающий вопрос. Русоволосый волновался, ведь впереди будет трудный разговор с Дже Гёном, где он обязательно должен его поблагодарить. Их взгляды пересеклись. Сердце Ким Дана застучало быстрее. - Рад, - намного тише ответил брюнет, в отличии от тех возгласов, что были ранее, все еще продолжая смотреть терапевту прямо в глаза. Хоть спортсмен ответил тихо, но Дану этого хватило, чтобы щеки приобрели нежно розовый цвет. Русоволосый приоткрыл рот и в немом удивлении, также не разрывая зрительного контакта с брюнетом. Сейчас терапевт чувствовал себя немного иначе, чем если бы это сказал кто-то из других спортсменов. «…» Сделав стандартный массаж для расслабления мышц, Дан много думал, как начать разговор с Дже Гёном. Но к счастью или нет, долго думать не пришлось и молчание нарушил первым младший. - Скажи, для чего ты пришёл сегодня ко мне? Думаешь, я настолько конченный садист, чтобы требовать с тебя что-либо после того, как врачи мне сказали, что ты свалился с ног от усталости? Или, может быть, я не видел то, что красовалось на твоем теле и красуется до сих пор под пластырями? Поверь, про меня сложно сказать что-то хорошее, но я не такой, как твой любовничек и по совместительству надзиратель, - вставая с кушетки, размеренным тоном говорил брюнет. Впервые, когда Дже Гён произносил крайние слова, где-то внутри защемило. Стало обидно от собственных же фраз, что Ким Дан хоть и был его терапевтом, но не был его человеком. По непонятным для него причинам, терапевт, зная, что с ним сделают, сел тогда в эту ублюдскую машину. Хорошо, что он стоял спиной к Доку, иначе глаза бы выдали предательскую грусть, поглощающую спортсмена медленно, но, верно. Дана пробило на мелкую дрожь. Вопросы Дже Гёна сильно отозвались в сознании терапевта. Он хотел снова возразить спортсмену, когда тот упомянул Хэ Вона, но на уме крутилось одно: он хотел выразить свою благодарность. -Господин, тренер рассказал мне, что вы были рядом и поспособствовали тому, что я довольно оперативно оказался в больнице, я даже не могу представить, как я могу вас отблагодарить. Мне неловко, что вы были втянуты в мои проблемы, - уверенно ответил русоволосый, наблюдая за Дже Гёном, который надев шорты обратно, оставался стоять с голым торсом, держа футболку в руках. Он замер. Посмотрел на Дана из-за плеча и как-то саркастически усмехнулся. - Давай, ты меня отблагодаришь тем, что больше не будешь падать к моим ногам. Я, конечно, понимаю, что неотразим, но больше так делать не стоит, - ответил младший, окончательно одевшись, удалился, оставляя Дана одного. Ему не нравилось, что он чувствовал себя так. Чувствовал так, что впервые может проиграть. Поэтому отношения были под запретом. Если в спорте все зависит от твоих усилий, то в отношениях ты не заставишь человека насильно быть с тобой, если твои чувства не взаимны. Юноша переживал довольно тяжелые времена для себя, потому что считал, что такая ерунда не может его коснуться, пока не повстречал эти карие глаза. Дан прибрал рабочее место и отправился в свой кабинет. Он был настроен дальше сидеть и изучать врачебные записки и все анализы Дже Гёна, чтобы выстраивать самую лучшую программу для спортсмена, потому что на кануне будут бои. Нельзя ударить в грязь лицом, не тут. «…» Тренер Дже Гёна не оставил идею устроить приятный ужин в честь их физиотерапевта, поэтому, коллективно решив с другими спортсменами, они, вечером после тренировок, заказали много вкусной еды, говядины и алкоголя. Сегодня было разрешено отдохнуть и выпить за здоровье Ким Дана, чему, конечно же, не был рад Дже Гён. Но брюнет быстро успокоился, когда Хён влепил ему подзатыльник на все его возмущения. Стук в дверь. Дан резко поднял голову, слишком сильно увлекшись бумажками, испугался вторжения в свой кабинет одного из спортсменов. - Док Дан, пойдёмте! Мы уже накрыли на стол в переговорной, всё готово, ждем только вас, - резво сказал юноша, ожидая терапевта. - Да? Я думал Дже Гён был против таких мероприятий? Видать, господин тренер, настоял на своём, - улыбнувшись таким новостям, Дан решил, что будет неуважительно, если бы он отказал и остался работать. Поэтому собравшись, отправился вместе со спортсменом к столу. Придя, все уже сидели на своих местах, шумно разговаривали, раскладывая еду и разливая соджу [1]. В душе становилось все теплее и теплее, наблюдая за тем, какие ребята были сплоченные и радушные. Ким Дана усадили вместе с тренерами и каждый спортсмен, что там был, начал по кусочку говядины класть в пустую тарелку терапевта. Для корейцев делиться пищей – очень важный жест, потому что они уверены: если есть пищу из одной миски, это сближает людей и укрепляет взаимоотношения. Поэтому, когда, в ранее пустой тарелке Дана, мясо начало уже переваливаться за края, терапевт смущенно покраснел, оглядывая парней. Ему оставалось только искренне улыбнуться и поблагодарить, от чего все громко принялись улюлюкать на Дока за его очаровательность, умиляясь тому, какой он красивый и вообще самый лучший. Подливали также от души и алкоголь, желали много здоровья и веселились. Один Дже Гён не пил и сидел где-то вдали, наблюдая, словно хищник, за русоволосым, думая о том, как он вообще попал в эту заварушку. Он наблюдал за искренней улыбкой доктора. Дан светился изнутри также, как во сне, заставляя мурашек побежать по телу брюнета, невольно вспоминая ту ночь. Дан изредка переглядывался со спортсменом, улавливая то, что тот безотрывно смотрит на него. Старший задумывался, почему внизу живота что-то так мучительно снова болит, когда он вновь и вновь ловил взгляды Дже Гёна. У терапевта все было намного проще, он не отрицал еще с первого дня, что брюнет очень красив и чувствовать что-то такое по отношению к Дже Гёну – вполне нормально, где-то на уровне фаната или восторгающегося человека, который сражен такой знаменитостью с идеальной внешностью и телом. Однако, когда все те же немые взгляды цеплялись друг за друга, Дан сильно сомневался в своей теории, переживая об этом. «…» К глубокой ночи спортсмены начали расходиться. Дан безжалостно напился, не рассчитав, что его организм не до конца стабилен, и хоть он следил за тем, сколько пил, но все было тщетно: тренера и парни подливали все больше и больше, не принимая отказов. Русоволосый выставил локти на стол, и сверху своих рук поместил голову, опираясь на них, уже прикрывал глаза, медленно засыпая прямо там. Тренер, заметив это, окликнул Дже Гёна, оставляя их в одиночестве. - Дже Гён, проводи Дока, мы перестарались слегка, он сам точно не дойдет, - сказал тот, удалившись, не в состоянии также выслушивать уже начинающиеся возмущения младшего. Дже Гён, может и был бы не против всего лишь проводить своего терапевта, но он хотел минимизировать стычки, ограничившись только работой, потому что, все еще вспоминая сон, стал задумываться о том, что ему это не нужно. Он не хотел этого не нужного трепета сердца, когда Дан смотрел на него. Не хотел влюбиться в него, чувствуя эти искры между ними, которые могли спалить все дотла. Громко вздыхая, словно простонав, Дже Гён закинул Дана себе на плечо, выходя из переговорной. - Господин Дже Гён, поставьте... Ик... меня на пол, я смогу сам справиться, - пьяно говорил терапевт, слегка ударив того по спине. - Ты? Сам? Если я тебя снова оставлю одного, что может произойти? Тебя украдут? Убьют? – истерически смеялся юноша, сжимая еще крепче терапевта. Какие бы там планы ни были у брюнета, чувства брали своё. Он чувствовал сейчас тепло Ким Дана, трогал его бедра, в конце концов, это был их первый вот такой телесный контакт. Голову Дже Гёна постепенно поглощали дурные мысли, которые ну очень сильно смущали юношу. Он поставил терапевта на пол, внимательно посмотрев на него, заглядывая в карие глаза. Ким Дан тоже возмущенно смотрел на младшего, пытаясь ровно стоять на месте. - Почему ты вместе с тем ублюдком? – резко задал вопрос брюнет, приобретая серьезный вид. - Что? Я не понимаю о ком ты? – пытался перевести тему Дан, хоть и пьяный, но все равно понимающий, о чем спрашивал спортсмен. - Не зли меня, ты знаешь, о ком я. Мне просто интересно, что в нем есть такого, что, даже избивая тебя до потери пульса – ты все ещё с ним? – давая чувствам свободу, продолжил он. Дан вздохнул, продолжая смотреть на Дже Гёна. - Знал бы я сам ответ на этот вопрос – ответил. Я не хочу впутывать вас, господин. Я бы, может, и хотел поделиться хоть с кем-то тем, что твориться у меня на душе, но мне нельзя, - слезы сами подступали к глазам молодого человека, когда он вспомнил угрозы партнера, раскрываясь перед Дже Гёном. Даже то, что он сейчас сказал – было уже лишнее. Он вообще не хотел ничего никому говорить. Он винил себя за то, что тогда свалился без сознания, за то, что выпустил эту тайну в общество людей, которых не хотел замешивать в этом. Дже Гён округлил глаза, увидев одинокую слезу, которая катилась по щеке терапевта. Невольно рука дернулась к белоснежному лицу, вытирая её. Напряженное молчание и долгий зрительный контакт. Брюнет, не удержавшись, вцепился в пухлые губы Ким Дана своими, прижимая трясущегося терапевта к себе. В груди и голове шумело, а поцелуй набирал все больше страсти, когда Дже Гён запустил свой язык во влажный рот старшего.