Maybe, I'm the best mistake you ever made…

Снова молодой человек с потускневшими глазами, которые ранее когда-то блистали, рассматривал свое тело, покрытое синяками и ссадинами. Он смотрел и на поврежденную руку, на повязку, сквозь которую просочилась кровь. Наверное, он выглядел очень жалко, что даже смешило русоволосого. Он знал, что обезумел тогда, когда решился на самоубийство, которое так и не смог закончить. У него не хватило сил или все-таки, Дан верил, что однажды сможет выйти отсюда? Русоволосый броско посмотрел на ножницы, которые откинул после неудачной попытки. Он тяжело дышал, отводя взгляд от предмета. Карие глаза уже смотрели в потолок. Дан думал о том, как же ему быть дальше? Продолжать оставаться послушной подстилкой или же пробовать бороться, хотя бы морально. В голове шныряли мысли со словами мужчины, который пообещал привести Дану «компанию». Ему стало вновь крайне мерзко, страх охватывал тело липкими лапами, которые с большим усилием хотели поглотить терапевта в пучину тьмы и отчаяния. Ко всему прочему, он уже думал, что надзиратель, вернувшись домой, обязательно будет ни один. Он уже не хотел слепо верить, что Хэ Вон мог бы одуматься. Да, были и такие мысли, Дан в один из моментов наивно задумался, что, если бы мужчина одумался и отпустил бы его, он бы даже не стал заявлять в полицию или сдавать этого урода, они мы молча разошлись, не раздувая огонь последующих сплетен, которые могли бы погубить жизнь окончательно. Больше всего русоволосый всегда переживал за что-то далеко не материальное - ему было не страшно умереть от рук бывшего партнера, ему уже было не страшно получать новые удары, было страшно лишь, что кто-то мог об этом узнать, страшно, что Дана задавит общество, узнав его настоящего. Даже несмотря на то, что общественность в целом многое и так узнавала про Дана, как такового презрения то и не было. Дан просто был заложником собственного разума и навязанных устоев, которые ему привил некогда в далеком прошлом партнер. Молодой человек вновь перевел взгляд на ножницы. Он принял решение, которое, как ему казалось, было абсолютно безумным и совсем уже не похожим на него... Дан резко схватил их, пряча за спиной, крепко сжав в руке. Он знал, что не позволит так просто коснуться себя чужим рукам. У русоволосого были сумбурные, резкие, злобные мысли, он уже не узнавал себя, когда судорожно думал о том, как мог бы разрезать чужие глотки, если бы кто-то решил к нему прикоснуться против его воли. Ему казалось, что сейчас он похож на сумасшедшего, который из последних сил решил внезапно бороться за свои границы. Он сжимал ножницы сильнее, будто голодное и истощенное животное, которое держало крепко в зубах последний кусок мяса, от которого зависело бы дальнейшее выживание. Ему было больно, что он вот так сходил с ума, но верил, что если он покинет этот мир, то покинет его хотя бы раз поборовшись за жизнь… «…» Карие глаза моментально быстро округлились, когда Дан услышал, как входная дверь снова хлопнула, обозначая, что надзиратель вернулся домой… На затылке зашевелились пшеничные волосы, внимательно прислушиваясь к звукам, доносящимся из прихожей. Сейчас, как никогда ранее, он молился всевозможным Богам, лишь бы не услышать посторонних голосов. Но к его огромному облегчению, все было тихо. Русоволосый слышал шорканье шагов лишь одного человека. Дан, затаив дыхание, продолжал прятать ножницы за спиной, вжимаясь в стену так, будто хотел с ней слиться воедино. Он судорожно глядел в закрытую дверь, ожидая, что мужчина вот-вот зайдет с новыми угрозами и наказаниями. Но чего не происходило довольно долго. Что сейчас творилось за дверьми комнаты пыток, терапевт не знал. В квартире было подозрительно тихо, что быстро начинало вводить молодого человека в безумство, пожирающее разум. Однако долго генерировать самые страшные мысли не пришлось, надзиратель все же посетил комнату, заставляя Дана покрыться мурашками, услышав, как дверной замок открывается. Мужчина безразлично взглянул на свою жертву, даже не придавая должного внимание его напряженности. Он молча сел на кровать перед русоволосым, опираясь локтями о собственные ноги. Он продолжал молчать, смотря на терапевта, вновь заставляя того чувствовать напряжение. Дан следовал действиям мужчины, сохраняя тишину. Ему казалось, что бывший партнер мог слышать, как бешено стучало его сердце, боясь, что может этим разозлить его. Послышался тяжелый, уставший вздох, сорвавшийся с губ темноволосого. - Ты боишься меня? - хрипло задал странный вопрос мужчина, будто глядя в самую душу русоволосого. Дан ошарашено поддерживал зрительный контакт. Все еще сжимая ножницы за спиной, он представил, как мог бы прямо сейчас воткнуть их в шею своему палачу и закончить пытки, убежать, начать жизнь заново, скрывшись где-нибудь заграницей. Он представлял, как наслаждался бы красивым зрелищем того, как Хэ Вон жалобно будет захлебываться и задыхаться от собственной крови… Ловя себя на страшных мыслях, терапевт закусил губу, заставляя себя отбросить назойливость желания лишить жизни ублюдка. Как бы сильно тот ни издевался над ним, Дан не смог бы лишить кого-то жизни, он надеялся, что человечность все еще живет в нем, в отличие от мужчины. Услышав еще один вздох, Дан наблюдал за тем, как Хэ Вон томно потирал ладонями свое лицо, продолжая говорить: - Представь, если бы ты не ушел от меня, мы были бы дальше счастливы вместе… Я же всегда возвращался к тебе, а ты всегда был рядом, - убирая руки от лица, мужчина искал взгляда молодого человека, который насупившись, опустил голову. Глаза Дана нервно забегали из стороны в сторону, сгорбившись, он не мог понять того, что сейчас происходит… До русоволосого только сейчас дошло, что для Хэ Вона всю жизнь их «отношения» были и есть нормой. Он говорил это так, будто сейчас они могут обняться и забыть про всё, что видела эта комната. Забыть про долгие годы морального и физического насилия, забыть про большую часть своей недолгой жизни.. Дыхание участилось, в ушах звенело. - Ты больной… - тихо вырвалось у Дана, не выдержав абсурдности слов. Кошмарно осознавать, что терапевт уже не боялся говорить колкости - к боли он привык, терять тоже было нечего, за эти дни Хэ Вону удалось заставить Дана поверить в то, что его личность уже напрочь стерта. В комнате наступила тишина, которая была красноречивее всех тех слов, какие могли бы быть сейчас сказаны на смелый ответ. Хэ Вон обомлел. Когда его бесхребетная игрушка научилась так разговаривать? - Что? - единственное, что смог из себя выдавить мужчина под напором одичавшего состояния. Дан не сдавался, подняв голову, он буквально смотрел страху в глаза. - Ты больной ублюдок… Я не был счастлив с тобой, ты бил меня и издевался… Все эти многие годы я был рядом, потому что боялся, я был идиотом, я сам лег в могилу, которую ты мне выкопал… Я сам виноват, что сейчас тут сижу… - уверенно говорил Дан, чувствуя, как дыхание превращается в отдышку из-за переполняемого его внутреннего адреналина. Хэ Вон скривился в истерическом оскале. - Да, Дан, это ты во всем виноват… Какая же ты не благодарная скотина, - зашипел темноволосый, резко подрываясь с кровати. Терапевт дернулся, но страх уже давно смешался с гневом, копившимся долгие годы, Дан буквально желал того самого дня, когда мог бы все высказать надзирателю, невзирая на плачевные последствия. - Надо было давно тебя зарезать, пока ты спишь… - сказал терапевт, смеясь, словно умалишенный. Его смех был похож на то, что он задыхается. Дан продолжал смотреть на мужчину, покрасневшего от злости. Внутри все горело синим пламенем боли, обиды, страха, гнева, отчаяния… - Я мечтал, чтобы тебя больше не существовало вообще никогда! Я тебя ненавижу, грязный ты ублюдок! - крикнул Дан, и вложив все силы в руку, что держала ножницы, воткнул их со всей дури в бедро Хэ Вону. Мужчина вытаращил глаза, моментально быстро чувствуя жжение и едкую боль, замирая в неудобной позе и с открытым ртом в немом крике. Дан подскочил с места, бегло смотря на открытую дверь. Вот она - возможность на новую жизнь… Эта дверь была похожа на тот самый «свет в конце тоннеля», заставляя дыхание терапевта пропасть. Он хотел было ринуться на этот божественный свет, но крепкая рука схватила его за волосы, швыряя на пол. Падая вместе с Даном, глаза Хэ Вона были налиты кровью с безграничной злостью. Он запрокинул руку за голову, замахиваясь на терапевта, чтобы нанести сильный удар по голове. Но Дан и тут не сдавался, даже после того удара, он оттолкнул мужчину и пополз к двери, отдавая силы, которых оставалось так мало… Хэ Вон, хромая, снова упал на доктора, придавив всем весом, нанося жестокие удары по животу молодого человека, заставляя того уже харкаться кровью. Дан закатил глаза, придерживая рот рукой из которого выходила кровь, переживая очередной кошмар наяву. Темноволосый продолжал бить Дана кулаками, пока тот не перестал шевелиться окончательно… - Сукин сын! Выблядок! Я хотел по-хорошему! Ты сам меня вынуждаешь превратить твои дни в дерьмо! Ты хотел мужиков?! Получишь, дырявая шлюха! - поднимаясь с колен, с криком и тяжелым стоном мужчина выдернул ножницы из бедра, швыряя их в угол комнаты. Он смачно плюнул на едва дышавшего Дана, стремительно уходя прочь из комнаты. Когда мужчина вышел из комнаты, Дан заставил себя открыть ватные веки. Перед глазами все двоилось из-за сильного удара по голове, но он хотел бороться за свою жизнь дальше, хотя бы перед собой ему хотелось стать волевым человеком, героизм которого, к содержанию, не увидит никто. Перевернувшись на живот, терапевт пополз из комнаты, продолжая кашлять кровью. Он цеплялся ногтями за пол, подтягиваясь, так, будто знал, что сейчас он точно выберется из логова палача. В глазах все поплыло, входная дверь была в нескольких сантиметрах от него, рука жалко тянулась к такой далекой ручке, которая открыла бы взор на свободу. Позади навис мужчина, вогнав тонкую иглу в шею терапевта. Все, что смог напоследок выдавить из себя Дан - шипение, ощущая странную боль и панику от того, что тело становилось непослушным. - Что… Что это… - хрипло продолжал шипеть русоволосый из последних сил. За спиной стоял дикий хохот. Победный. Он проиграл свою жизнь этому дьяволу в человеческом обличии. - То, что сделает тебя послушным и податливым для твоей новой компании! - продолжал смеяться темноволосый, пока у Дана также всё плыло перед глазами. Мир стал окрашиваться в незнакомые краски, организм быстро принимал и растворял в себе вогнанный препарат. Мужчина выровнялся в рост, наблюдая за потерянным видом русоволосого, отчаянно пытавшегося понять, что с ним происходит. - Я буду вкалывать это тебе снова и снова, так что готовься к острым ощущениям, шалава! - крикнул Хэ Вон. Хромая, мужчина нагнулся к ноге терапевта и, схватившись за нее, волочил тело по полу обратно в спальню, оттаскивая Дана от двери, к которой тот все еще продолжал тянуть свою хрупкую руку.