Господину Вэй Усяню больше ускуса не наливать!

Всё началось в тот день, когда Цзян Чэн прибыл с адептами своего клана в Гусу. Это был его далеко не первый визит в Облачные Глубины, но он стал поистине переломным в его жизни и в жизни его названного брата, отношения с которым оставляли желать лучшего. Ну... сами понимаете. Сначала он погибает, потом воскресает, потом говорит, что всё, что заклинательский мир знал о нём до этого, полнейшее враньё и все тринадцать лет его ненавидели зазря, а затем и вовсе выходит замуж за Лань Ванцзи и переезжает в ненавистные ему с самой юности Облачные Глубины. Где тут с таким быстрым движением сюжета не задергаться глазу?! Вот и глаз Цзян Чэна не смог устоять и с периодичностью в несколько минут напоминал своему хозяину, что рекомендации лекаря о том, что неплохо бы было попить ромашку для успокоения нервов, больше не рекомендации, а приказ его уже давно уставшего организма, ослушаться которого ни при каких обстоятельствах было нельзя. Обычно во время визитов главы ордена Юньмэн Цзян Вэй Усянь старался особо не высовываться, а то и вовсе отправлялся в недолгое странствие в соседнюю деревню со своим мужем. Не хотелось бывшему заклинателю тёмного пути весь вечер находиться под пристальным взглядом брата, что, казалось, хотел им испепелить несчастного, не оставив и горстки пепла после столь изощрённой экзекуции. Да и вступать в очередной конфликт Вэй Ину, несмотря на его задорный нрав и порой излишнюю болтливость, не хотелось. Слишком многое произошло с момента его смерти. Слишком долго в сердце Цзян Чэна взращивалась ненависть по отношению к нему. К тому же Старейшина Илин давно пообещал своему мужу больше не приносить себя в жертву ради благополучия остальных и жить в любви и гармонии с ним в Гусу. А любые стычки с главой ордена Юньмэн Цзян рано или поздно бы привели к глобальной ссоре, результат которой мог быть максимально сокрушительным для всего мира заклинателей. Зачем же проверять правдивость данной теории? Поэтому этих двоих на всех общих встречах старались рассаживать максимально далеко друг от друга. Но разве для судьбы это преграда? Конечно нет! Именно поэтому перед самым приездом Цзян Чэна Вэй Ин почувствовал, что ему нездоровится, и слёг с головной болью на три дня, в связи с чем не смог отправиться в путешествие (читай: нагло смыться себе на радость) с Лань Ванцзи и остался в ордене Гусу Лань в вынужденном ожидании своего брата. Головные боли пришли к Старейшине Илин пару месяцев назад. И, как он сам прокомментировал, весьма неожиданно, бесцеремонно и как нельзя некстати. В первый раз Лань Чжань не отходил от постели Вэй Усяня сутки, бережно протирая его лицо смоченным в холодной воде полотенцем в попытке хоть как-то облегчить его страдания, пока ему не полегчало. Несмотря на то, что Ванцзи силком притащил своего до последнего сопротивляющегося мужа на осмотр после выздоровления, точных причин его недомогания лекари Облачных Глубин не озвучили, лишь предположили, что это как-то связано со стремительным ростом его золотого ядра, работу над которым Вэй Ин послушно проделывал вот уже четвертый месяц. Ну, как сказать послушно, мы же говорим о Вэй Усяне, а у этого человека на данное слово ещё с детства аллергия. Работа кропотливо проделывалась под чутким надзором самого строгого учителя в жизни Вэй Ина — Лань Ванцзи. Вот что-что, а в части вопросов, касающихся золотого ядра, от которого напрямую зависели качество и продолжительность жизни его любимого, Лань Чжань был непреклонен. Ни различные уговоры, ни щенячьи глазки (впервые Вэй Ин хотел иметь что-то общее с собаками), ни совершенно бесцеремонные сначала приставания, а после объявленный Вэй Ином назло своего мужу пожизненный целибат, длившийся всего сорок пять минут, не возымели должного эффекта, — тренировки, медитации, а после совместное совершенствование в постели под звёздами и светом луны, проходили с завидной регулярностью и точно по графику. Ведь Ванцзи всегда был человеком слова. А по сему: каждый день — значит, каждый день. — Вэй Ин, — тихо прошел Лань Ванцзи, склонившись над постелью мужа, что уже несколько часов практически не двигался и лишь изредка жалобно постанывал из-за головной боли, — как ты себя чувствуешь? Невнятно что-то пробормотавший Усянь лишь прикрыл своё лицо одеялом, вызвав тем самым у Лань Чжаня улыбку. Если вновь капризничает, значит, идёт на поправку. — Обнимешь меня? — сквозь одеяло послышался тихий шёпот. — Мгм. Ванцзи снял с себя верхнее одеяние и аккуратно прилёг возле мужа, бережно прижимая его к себе. Вэй Ин в ту же секунду уткнулся носом в грудь Лань Чжаня, вдыхая уже ставший родным запах. Ему никогда не было так хорошо и спокойно, как в объятиях своего мужа. Спустя пару минут молчания, во время которого Ванцзи нежно гладил Вэй Ина по спине, Усянь, тяжело вздохнув, нехотя поднял голову и встретился взглядом с янтарными глазами, что с особой нежностью смотрели на него в этот момент. — Он уже приехал? Лань Чжань едва заметно кивнул и ещё крепче обнял своего мужа, что после подтверждения своей догадки чуть сжался, поникнув. — Ты не обязан выходить к нему, если не хочешь. Я поговорю с дядей и братом. Они поймут. Грудь Вэй Ина покинул ещё один обреченный вздох. — Твой дядя, наоборот, будет всеми руками и ногами за, если я останусь в цзинши и не выйду к гостям. Именно поэтому, — Вэй Усянь вновь посмотрел в глаза мужа, — я не доставлю ему такого удовольствия! И на этих словах на его лице появилась знакомая лукавая улыбка, так полюбившаяся когда-то Ванцзи. В тот самый первый раз, когда он её увидел на устах самого несносного на всём свете юноши, что перевернул весь его мир вверх дном и наполнил сердце самым прекрасным чувством на земле — любовью, он навсегда и бесповоротно пропал. Лань Чжань аккуратно притянул вновь повеселевшего Вэй Ина, глаза которого искрились радостью и озорством, и оставил лёгкий поцелуй на его губах, что секундой позже разразились искренним и полным счастья смехом. Ничего прекраснее этого звука уши Ванцзи ещё не слышали.

***

Несмотря на свои же собственные заверения, Вэй Усянь вёл себя довольно тихо и спокойно в присутствии глав орденов и лишь изредка хмыкал на моментах, когда Цзян Чэн, по его субъективному мнению, разумеется, нёс весьма мотивационную, но всё-таки несусветную чушь. На подобное поведение Лань Цижэнь лишь изредка качал головой, однако сильного значения столь мелким выходкам новоиспечённого (хотя спустя столько лет, наверное, уже и не особо) родственника не придавал. Вы не подумайте, порох в пороховницах у Старейшины Илина был, его было там на несколько жизней. Да вот только он им в последние годы старался пользоваться лишь в исключительных случаях. Осознав в какой-то из моментов, что, что бы он не учудил, его никогда особо не ругали, Вэй Усянь, не поверив свалившемуся на его голову счастью, провёл собственное небольшое расследование и путём нехитрых вычислений выяснил: за его выходки, какими бы они ни были, отвечает его супруг. И в тот момент, когда Ванцзи с невозмутимым лицом получал очередную порцию гневных комментариев от своего дяди за очередную проделку мужа, сердце Вэй Ина предательски защемило и дрогнуло настолько, что с тех самых пор грозный Старейшина Илина стал чуть ли не самым прилежным представителем ордена Гусу Лань (на людях, конечно, за дверями он продолжать творить ерунду, как и прежде). Не всегда, но он старался. Правда. Так было и сегодня. Ванцзи сидел с ним рядом и периодически подливал в его чашку чай, слегка касаясь пальцами его руки. Этим небольшим действием он старался вселить в Вэй Усяня мужество и хоть как-нибудь поддержать. Лишь Лань Чжань знал, что за этой напускной самоуверенностью находится беспокоящийся за всех и вся человек, сердце которого уже когда-то было неоднократно разбито. И, несмотря ни на что, он больше никогда не даст своего драгоценного супруга в обиду. Когда официальная часть встречи подошла к концу и все поднялись со своих мест, Лань Сичэнь ощутил недомогание и был вынужден удалиться, попросив заранее брата заменить его в разговоре с главой ордена Юньмэн Цзян. Поэтому несмотря на всё своё нежелание, ему пришлось ради долга оставить Вэй Ина ненадолго одного. Но поскольку главную угрозу этого вечера в лице Цзян Ваньиня отвели в сторону, Усянь не сильно расстроился. Уже будучи уверенным, что вечер пройдёт хорошо, Вэй Ин было развернулся в сторону выхода, как встретился глазами с приближающейся к его мужу девушке, что, лишь заметив профиль Лань Ванцзи, начала улыбаться ему в тридцать два зуба. Старейшина Илина фыркнул, в душе немного гордясь красотой своего мужа. Всё-таки Лань Чжань был поистине прекрасен, словно нефритовая статуя, высеченная самым умелым мастером. Только увидев его, девушки наперебой охали, хватаясь за сердце, а после подбегали в попытках познакомиться, но все их надежды были тщетны: Ванцзи что в прошлом, что сейчас, смотрел лишь на Вэй Усяня. Уже будучи слишком уверенным в своей неотразимости в глазах возлюбленного, Старейшина Илина лукаво улыбнулся и принялся наблюдать за разворачивающейся картиной. «Вот сейчас он её отошьёт по всем гусуланьским правилам приличия и её улыбочка мигом съедет с лица», — съехидничал Усянь, сложив руки в локтях. Какого же было его удивление, когда его драгоценный супруг не то, что бы не отшил уж слишком красивую по собственным вэйиновским меркам девушку, так ещё и взял в дар то, что она ему протянула! Неслыханная дерзость! Даже Цзян Чэн, стоявший рядом, несколько опешил от увиденного, едва заметно зыркнув на стоящего в стороне брата. Дева Лу даже по меркам Ваньиня была прекрасной заклинательницей и поистине подарком для ордена Юньмэн Цзян (а ведь у него было столько требований для будущей супруги!). А о её красоте и говорить не стоило. Если в заклинательском мире эталоном мужской красоты выступали два нефрита из Облачных Глубин, то Дева Лу из ордена Юньмэн Цзян могла стать одной из самых красивых заклинательниц своего времени. Впервые Вэй Ин ощутил противное чувство, что словно змея расползлось по его сердцу, глубоко проникнув в самые потаённые уголки души. Ревность. Усянь был готов провалиться сквозь землю от досады. Его непоколебимая уверенность в любви собственного супруга, что едва заметно только что приподнял губы в ответ на шутку со стороны Девы Лу, дала жирную трещину. Надув губы и недовольно фыркнув, Старейшина Илина развернулся на пятках и показательно громко вышел из помещения, совершенно не заметив как Цзян Чэн провёл его удаляющуюся фигуру беспокойным взглядом.

***

Вэй Ин не находил себе места и ходил из стороны в сторону в их с Лань Чжанем цзинши. Он недовольно бубнил себе под нос, совершенно точно проклиная глубоко в сердце красоту юной заклинательницы. «Он ей улыбнулся, улыбнулся! Предатель!» — пронеслось в голове Старейшины Илина. Не то, чтобы Вэй Ин не любил моменты, когда его муж был настолько счастлив, что не мог сдержать улыбки. Нет, вы не подумайте, но обычно его улыбка всегда принадлежала Усяню, и делить столь драгоценное сокровище с кем бы то ни было он совершенно не желал. Поэтому чуть отдышавшись и придя в себя, Старейшина Илина решил во что бы то ни стало бороться за свою любовь. И он точно знал, что есть одно место, до которого Дева Лу никогда (он отгонял все мысли, которые могли сказать об обратном) не сможет добраться. Кровать. Та самая кровать, на которой вот уже которую ночь они с Лань Ванцзи придавались плотским утехам всем жителям Облачных Глубин назло. Хитро потерев руки и чуть воспрянув духом, Вэй Ин пошёл готовиться.

***

Цзинши встретила Лань Чжаня приятным запахом благовоний и новыми совершенно белыми простынями, на которых грациозно восседал Вэй Усянь с розовым пионом, аккуратно заправленным за ухо. Его ханьфу было чуть приоткрыто и оголяло шею и грудь настолько, что фантазии ничего не оставалось делать, кроме как сидеть тихо в углу за ненадобностью, ведь и без неё всё было понятно без лишних слов. Ванцзи едва заметно сглотнул при виде развернувшейся картины, но всё же удержался от желания посмотреть вниз, где Старейшина Илина без капли стеснения выставил напоказ свои богатства. — Сегодня был тяжелый день. Я искупаюсь и скоро приду. — Иди, — промурлыкал Вэй Ин, взглядом провожая своего мужа, что усилиями Усяня был слегка встревожен. Закончив с ванными процедурами (а вода сегодня была на редкость уж слишком холодной для успокоения души и тела), Лань Чжань подошёл к кровати в одних спальных штанах и, быстро чмокнув мужа в лоб и затянув чуть потуже его ханьфу (видимо, чтобы не продуло его суженного), пожелал ему спокойной ночи и потушил одним движением все кропотливо зажжённые до этого свечи, что так усердно выставлял в форме сердечка Вэй Усянь, пока Ванцзи отсутствовал. Обидевшись настолько сильно за то, что его сексуальный порыв был проигнорирован собственным же мужем, Старейшина Илина даже не произнес ни звука, лишь возмущенно отвернулся набок и еле удержался от того, чтобы не разрыдаться от досады. Вот так прошла ночь, которая по понятной для Вэй Ина причине не вошла в список самых лучших. И всё дело во вскруживших голову его супругу прелестях Девы Лу!

***

На следующее утро на Вэй Усяне не было лица. Впервые он был рад проснуться в кровати в полном одиночестве. В таком виде своему мужу показываться он не хотел. Да и видеть его после того, что НЕ произошло этой ночью, он также не желал. Обида тайком вчера подкралась и проникла в его сердце и до сих пор не захотела его покинуть. Но Вэй Ин никогда не был тем, кто легко сдаётся, поэтому весь оставшийся день он провёл раздумывая над очередным планом по возвращению его драгоценного Ханьгуан-цзюня обратно на путь истины прямиком к нему в постель. Стоит ли упоминать о том, что и этой ночью соскучившееся по ласкам тело Старейшины Илина так и не нашло утешения в крепких мужских объятиях своего супруга?

***

На третий день на место обиды пришло отчаянье. Вэй Ин напрочь отказывался есть и спать, вызвав тем самым опасения у Лань Чжаня, что утром принёс ему завтрак и всячески отрицал необходимость уходить по своим многочисленным делам до тех пор, пока его супруг не съест хоть что-нибудь. — Как твоя голова? — нежно проговорил Ванцзи, аккуратно касаясь лба мужа. — У тебя что-то болит? «Душа», — по-философски протянул в своей голове Усянь. Однако свою мысль так и не озвучил, лишь отрицательно покачал головой, отказываясь смотреть на мужа. — Всё правда в порядке. Ты можешь идти. Не хочу, чтобы твой дядя ругал тебя за опоздание. Ванцзи подошёл к Вэй Ину и заключил того в объятия, нежно целуя в лоб. — Если станет хуже, обязательно дай мне знать. Разомкнув объятия, Лань Чжань покинул цзинши, а тело Старейшины Илина прошибла дрожь. Ему захотелось упасть на пол и тихо заплакать. Так холодно во всех смыслах ему уже давно не было.

***

Не выдержав и часа наедине с собой, Усянь покинул цзинши и вышел на прогулку. Первым делом он хотел навестить кроликов, что так полюбились его драгоценному супругу. Он вспомнил тот самый момент из прошлого, когда ещё будучи пятнадцатилетним мальчишкой преподнёс двух из них в качестве подарка (или обеда) Лань Чжаню. «А ведь он уже тогда начал питать ко мне неподобающие намерения. И как я только мог этого не заметить?». Воспоминания вернули на его лицо улыбку, и всё утро находившиеся в печали глаза, наконец, засияли чем-то похожим на радость. Держа в руке несколько морковок, Старейшина Илин хотел было подозвать пушистых малышей, как увидел Деву Лу, что стояла посередине поляны и нежно гладила на своих руках одного из кроликов, а рядом с ней стоял Ванцзи, собирая что-то ровно в тех местах, на которые девушка грациозно указывала пальцем. Не в силах больше смотреть на спину своего мужа, стоящего рядом с положившей на него глаз (и, видимо, весьма успешно) женщиной, Вэй Ин побежал в противоположную от них сторону, чуть задрав голову наверх. Глаза устилали слёзы и он практически ничего не видел. Поэтому совершенно не удивительно, что будучи не самым внимательным человеком от рождения да ещё и с затуманенным от переживаний разумом, Усянь в кого-то врезался лишь стоило ему выбежать с поляны. И, разумеется, по иронии судьбы этим человеком оказался никто иной, как Цзян Чэн. Он уже было начал кричать и сетовать на врезавшегося в него растяпу, как заметил, что им оказался его брат. Брат, что вечно улыбался во всех обличиях, что вечно был самым оптимистичным человеком, которого он когда-либо знал. Брат, что сейчас едва слышно шмыгает носом, всячески пытаясь не заплакать. — Вэй Усянь, что случилось? — в его голосе так и чувствовалась тревога. Вся напускная спесь сошла с его лица, оголив истинные чувства. — Ты ранен? Тебе больно? Вэй Ин лишь покачал головой, а после сделал то, чего сам от себя меньше всего ожидал. Он бросился в объятия брата и... громко разрыдался. Брови Цзян Чэна взмыли вверх, а сам он подобно истукану застыл на месте от неловкости происходящего. Придя в себя спустя минуту, что показалась лишь мгновением, он по инерции ответил на объятия брата и нежно (сам того не ожидая) начал гладить Вэй Усяня по голове. — Вэй Усянь, ну тише. Что за болото ты тут устроил? А-ну соберись! — Не хочу, — проныл Старейшина Илина, все глубже утыкаясь в фиолетовые одеяния Ваньиня. — Да что произошло? Тебя кто-то обидел?! Ты только скажи, я откручу ему голову! — Не надо! Я же его люблю! — прокричал Усянь, всё ещё разрываясь от рыданий. Он сам не понимал, как из самого страшного во всем мире заклинателя, превратился в сентиментальную барышню, которой вот так просто разбили сердце. — Так тебя обидел Лань Ванцзи? — тихо проговорил Цзян Чэн, слегка оттягивая от себя брата, в попытках заглянуть в его лицо. — Я так и знал, что это добром не кончится! Что он сделал?! — Он меня больше не любит! — почти прокричал Вэй Ин, усиленно вытирая слезы, что дорожками катились с его щёк. — Меня никто не любит! Все от меня уходят! Я никому не нужен! Цзян Чэн смотрел на то, как выглядел в эту минуту его брат, и не мог поверить своим глазам. Он был раздавлен. Таким он ещё перед ним ни разу не представал. Поддавшись эмоциям, глава ордена Юньмэн Цзян в тон Вэй Ину прокричал: — Что за глупости?! Я тебя люблю! И незачем из-за всяких там Лань Чжаней плакать! Собирай вещи, я увезу тебя в Пристань Лотоса! — П-п-правда? — еле слышно прошептал Вэй Ин? — Конечно правда! Мы завтра как раз уезжаем, у тебя будет время собрать вещи, если ты захочешь уплыть вместе со мной! — Нет, нет, — замотал головой Вэй Усянь ошарашенно, — ты сказал, что меня... любишь? Осознав в какой ситуации оказался, Цзян Чэн выругался и в смущении дотронулся до затылка. — Ну, эм... да? — недовольно пробурчал глава ордена, а после осознав, как это звучит, ретировался и практически завопил: — Ну не так как твой Лань Чжань, я это... чёрт, как брата, короче! А ё-маё, за что мне это всё! Люблю как брата, ничего такого! Щеки Цзян Чэна заалели от смущения, а Вэй Ин лишь обречённо прокричал «Лань Чжань меня больше не любит!» и вновь зашёлся в рыданиях. Не понимая, что ему делать и заметив, что проходящие неподалёку члены ордена Гусу Лань на них косо смотрят, Цзян Чэн от окутывающего его отчаянья чуть не заскулил. Мало того, что его считают очень грозным и не самым приятным в общении человеком, так если ещё все узнают, что он самого Старейшину Илина довёл до слёз, его и вовсе будут обходить стороной словно он прокажённый! — Эй, ну хватит, Вэй Усянь! Ты же мужчина, в конце то концов! Любит тебя твой драгоценный Ханьгуан-цзюнь! Об этом вся округа знает! Откуда в твоей голове иные мысли? — Любил, а сейчас не любит! — Что за глупости?! Он по тебе страдал сколько лет! Не может он тебя так просто разлюбить за несколько дней! Я видел, как он на тебя смотрел на нашей общей встрече! Мне аж противно стало! — вот так вот незапланированно Цзян Чэн, сам того не ожидая, превратился в главного шиппера пары Лань Ванцзи и Вэй Усяня. На разносившиеся по всей округе крики выбежали Лань Сычжуй и Лань Цзинъи. Заметив двух бывших братьев, что кричали друг на друга, что есть мочи, в особенности обратив внимание на учителя Вэя, что и вовсе стоял весь красный от слёз, они со всех ног бросились на поиски Ханьгуан-цзюня. Спустя три минуты Лань Ванцзи уже стоял возле Вэй Усяня грудью закрывая его от Цзян Ваньиня, который в свою очередь закрывал брата от распустившего свои грязные руки Лань Чжаня. Картина выходила как нельзя комичной, если знать все подробности происходящего. Наблюдая за тем, как два самых дорогих его сердцу человека вступили в спор и почти обнажили мечи, сердце Вэй Усяня ёкнуло. Собрав всю волю в кулак и вытерев непрошеные слёзы, на которые всё это время поглядывал Лань Ванцзи с горечью на сердце, он сделал шаг вперёд, одним движением разнимая мужа и брата, а после едва слышно прошептал: — Завтра я уезжаю в Пристань Лотоса. И поспешно удалился в направлении цзинши собирать вещи.

***

Шмыгая носом и быстро собирая свои вещи, Вэй Ин размышлял о будущем. Скоро он будет в Пристани Лотоса, по которой он так сильно скучал. Наконец, он будет... Язык не повернулся даже в мыслях вновь назвать это место домом. Ведь за всё то время, что Усянь пробыл в Облачных Глубинах, он по-настоящему их полюбил. Привык к этой пресной еде, куче правил, которые он всё равно десятками нарушал каждый божий день. И даже привык к ворчливому Лань Цижэню. И всё из-за него. Больше не его Лань Чжаня. По щеке Старейшины Илина вновь скатилась горькая одинокая слеза, что упала с щеки ровно в тот момент, когда дверь цзинши с грохотом отворилась и в неё вошёл встревоженный и чуть запыхавшийся Лань Ванцзи, глаза которого беспокойно бегали по лицу супруга, а голос едва заметно дрожал. — Вэй Ин! — мгновенно сорвалось с его губ, и он за секунду пересёк комнату, вплотную вставая рядом с Вэй Усянем. — Почему ты хочешь уехать? Что произошло? Старейшина Илина стоял неподвижно, он не мог найти сил посмотреть в столь любимые глаза напротив. — Пожалуйста, не молчи. Тебе плохо? Тебе что-то сказал Цзян Чэн? Он тебя ударил? Вэй Ин, прошу, скажи... — Ванцзи от бессилия начал нежно целовать щеки своего мужа, а после заключил в тесные объятия, прижимая к груди. Его сердце так бешено стучало, что казалось, что ещё немного и оно оглушит прижавшегося к нему по инерции Усяня. От таких ставших уже непривычными за два дня отсутствия прикосновений Вэй Ин едва заметно задрожал, и это не укрылось от Ванцзи. — Почему ты дрожишь? — шёпотом проговорил Лань Чжань рядом с ухом застывшего супруга. — Так будет лучше. В голове Ванцзи на мгновение стало пусто. Его словно облили ледяной водой, а после выставили на мороз без возможности когда-нибудь согреться. Это было похоже на сон, нереальный и самый страшный сон. — Для кого? — Для нас, — всё также тихо прошептал Вэй Ин, наконец, поднимая глаза. На него смотрели самые прекрасные глаза, которые он только видел в этой жизни. Он не сможет их забыть. Ни сегодня, ни завтра, никогда. — Я хочу, чтобы ты был счастлив. — Но ты хочешь от меня уйти! Как же уход человека, которого я люблю всем сердцем, может сделать меня счастливым?! — не выдержал Лань Чжань, эмоции которого достигли предела. — Я не отпущу тебя, Вэй Ин! Если ты мне не скажешь, в чём дело, я поеду в Пристань Лотоса вместе с тобой! И мне всё равно, что думает на этот счёт глава ордена Юньмэн Цзян. На этот раз не выдержал Вэй Ин: — Я не хочу видеть, как ты зажимаешься с Девой Лу в каждом углу пристани! Я не позволю этой вертихвостке осквернить это место! В этот момент Ванцзи застыл, а Вэй Усянь недовольно сморщился. — Думал, я не узнаю, как ты мне изменяешь?! Не думал я, Лань Чжань, что ты так можешь поступить! Я же люблю тебя всей душой! Да, я не идеален, да, я несносный, громкий и порой слишком... Договорить ему не дали. Сильные мужские руки вновь заключили его в объятия. А после Ванцзи рассмеялся, так громко и чисто, что на секунду Вэй Ин застыл, не веря в происходящее. Столь необычная для его мужа реакция возмутила его ещё сильнее. — Что смешного я сказал?! Лань Чжань, отпусти меня! Сейчас же! Иди обнимай свою Деву Лу, с которой вы зажимались десять минут назад на поляне! — Не отпущу. Ты мой муж и я никуда тебя не отпущу. — Я подам на развод! — А я возьму тебя в мужья вновь. На последней фразе глаза Вэй Ина предательски защипали. Заметив, как его драгоценный супруг вновь дрожит, Лань Чжань нехотя отпрянул от любимого тела и пристально начал вглядываться в заплаканные глаза. — Я тоже люблю тебя всем сердцем, Вэй Ин. Дева Лу известный лекарь и я обратился к ней за помощью, поскольку у тебя участились головные боли. И на поляне я собирал растения для тебя под её чутким руководством. Глаза Старейшины Илина округлись. — Но, но... почему она? Не мог найти кого-то постарше?! — Дева Лу готовила снадобья для моего брата, когда он был в уединении. Только благодаря им ему стало лучше. Возраст лекаря, если он хорош, для меня не имеет значения. — Но... как же... — Разве я давал когда-нибудь повод усомниться в своей верности? — в голосе Лань Ванцзи на секунду просочилась обида. — Ты ей улыбнулся! — нашёл себе оправдание Вэй Усянь и слегка стукнул кулаком в грудь мужа. — Незнакомой красивой женщине, негодяй! — Ты считаешь Деву Лу красивой? — бровь Ванцзи взметнулась вверх. Похоже, ревновать сегодня будет не только Вэй Усянь. — Ну... Ай, Лань Чжань! Любой человек, у которого есть глаза, будет считать её красивой! Не уходи от темы! Ванцзи лишь обречённо покачал головой и тяжело вздохнул. — А знаешь, кто ещё считает Деву Лу красивой? От этого вопроса лицо Вэй Ина аж позеленело. «И ещё я бесстыдник!». — Нет, — зло прорычал Усянь и отвернулся. — Её муж. На последних словах Старейшина Илина растерялся и робко взглянул на Лань Ванцзи. — У неё есть муж? — Мгм. Как и у меня. — Но... но почему ты ей улыбался?! Вэй Ин продолжал держаться за последний имеющийся в его в арсенале аргумент, дабы окончательно не сгореть от стыда. — Она пошутила про то, что в порыве злости глава ордена Юньмэн Цзян часто ругается на своих адептов, по привычке называя их «Вэй Усянем». Я улыбнулся от осознания, что у вас всё-таки есть шанс наладить отношения. Ведь, — Ванзци сделал шаг в сторону супруга, — ты так по нему скучаешь. — Лань Чжа-а-а-нь, — жалобно простонал Вэй Ин и уткнулся носом в грудь стоящего напротив мужчины, крепко его обнимая. — Мой Вэй Ин, — нежно прошептал Ванцзи, трепетно целуя его в макушку. — Теперь ты не уедешь в Пристань Лотоса? — Нет, — отрицательно покачал головой местный Отелло, вдыхая ставший родным аромат сандала. — Хочу остаться в Гусу с тобой. Наконец, Ванцзи окончательно выдохнул и уже было потянулся к мужу за страстным поцелуем, как в секунду замер и после едва заметно отстранился. Всё это, разумеется, не ускользнуло от зоркого взгляда Вэй Усяня. — Это ещё что за новости?! — зло прорычал Вэй Ин, пристально вглядываясь в лицо напротив. — А, точно! Ты же избегаешь супружеского долга вот уже который день! Давай выкладывай, это всё-таки как-то связано с Девой Лу и её прелестями? Грудь Лань Чжаня зашевелилась, а после он едва заметно покашлял, в попытках заглушить вырывающийся смех. — Не понимаю, о каких прелестях ты говоришь. Я ничего не заметил. — Тут слепой даже заметит, какие у неё большие... — Вэй Ин! — строго проговорил Ванцзи, недовольно косясь на супруга. Вэй Усянь на подобное замечание мгновенно обиделся и надул губы, но, сам того даже не осознавая, послушно замолчал, лишь недовольно фыркнув напоследок. — Дева Лу дала рекомендацию касательно твоего здоровья. Было сказано, что воздержание может помочь побыстрее избавиться от головной боли. — Да как она смеет! На святое решила посягнуть! Ванцзи смотрел на этого шумного человека, что из одного состояния за секунду переходил в другое, даже не моргнув, и не мог налюбоваться. — Я против! — Также нужно отказаться от острой пищи и алкоголя. Вэй Усянь театрально схватился за сердце. — Лань Чжань, не слушай эту женщину, она говорит страшные вещи! — Я думаю, что стоит всё-таки прислушаться к её советам. — Но почему ты мне сразу не сказал? Зачем скрывал? Ванцзи приподнял бровь, словно ответ на этот вопрос был для него очевиден. Но Вэй Ин догадываться не хотел, поэтому в нетерпении топнул ногой. — Ты помнишь, как заканчивались предыдущие твои обещания следовать рекомендациям лекарей? Старейшина Илина закусил губу, отводя взгляд от своего мужа. Тут он не мог поспорить. Пожалуй, Вэй Ин был самым ужасным и совершенно неблагодарным пациентом. Такого индивидуума лекари Гусу ещё не видели. — Ну... ладно, может, ради тебя и нашего брака в этот раз я и соглашусь на временный отказ от алкоголя и острого, но ни в коем случае я не откажусь от ночной страсти! Пусть сама воздерживается, ишь что удумала! — Вэй Ин, и всё-таки... — Иначе я уеду в Пристань Лотоса на несколько месяцев и ты не увидишь это, — он обвёл рукой своё тело, — как минимум девяносто дней. Долгосрочное воздержание гарантировано! — Ладно, хорошо, — и всё-таки Ванцзи не железный, если дело касается его любимого человека. — Может, острое тоже можно? Немного? — заговорщически прошептал Вэй Ин, тесно прижимаясь к возбуждению своего мужа, что стало намного заметнее с момента, как они всё с большего обсудили. — Бесстыдник, — прошептал в губы напротив Лань Чжань, вовлекая своего мужа в долгожданный поцелуй. Вэй Ин улыбнулся, со страстью отвечая на столь желанное прикосновение, и, обхватив своего мужа за шею, запустил руки тому в мягкие волосы, практически урча от удовольствия. Он вновь чувствовал, как тело Ванцзи мгновенно откликается на каждое его даже мимолётное прикосновение, и не мог удержать свою радость внутри. Лань Чжань подхватил Усяня за бедра, а тот в свою очередь скрестил свои ноги на его спине, крепко зафиксировавшись. Лань Ванцзи гладил спину Вэй Ина и шептал в губы о том, что любит, и о том, что никогда и ни за что его не оставит. Лань Чжань плавно перенёс своего мужа в середину комнаты и нежно уложил на подушку, аккуратно развязывая ханьфу, что стало в какой-то момент совсем ненужным. Старейшина Илина млел от каждого прикосновения к своей разгоряченной коже в предвкушении будущих событий и плавился подобно пломбиру на солнце от редких, но таких сладких речей супруга. Ванцзи сегодня не торопился. Он с трепетом смотрел в любимые глаза, что всё ещё были красными от недавних слёз, и на едва заметные влажные дорожки, что слегка блестели на щеках. Он будет с ним нежен. Чрезвычайно нежен сегодня. — Лань Чжань, пожалуйста, — практически в бреду шептал Вэй Усянь, когда руки Ванцзи касались его ниже пояса в попытках снять нижние одежды. — Тише, — в тон прошептал ему муж, совершенно не собираясь торопиться. Вэй Ин проскулил, до боли закусывая нижнюю губу, когда Лань Чжань поцеловал его живот и начал понемногу спускаться ниже. — Прошу, Лань Чжань, пожалуйста, возьми меня поскорее! — грозный, но такой отчаявшийся в эту секунду Старейшина Илина был на грани. — Обязательно. Но лучше не торопиться и делать всё без резких движений, чтобы тебе не стало хуже. — Да к чёрту эту головную боль! — Вэй Ин больше не мог терпеть неудовлетворённость и, быстро поднявшись, поменялся местами со своим мужем, теперь уже грациозно восседая верхом на нём. — Бесстыдник, — только и смог вновь произнести Ханьгуан-цзюнь, едва сдерживая подступившую улыбку. Впрочем, Вэй Ину было всё равно на то, кем его считают. Больше всего на свете он хотел почувствовать своего мужа внутри себя и оттого совершенно не стесняясь, полностью стянул с себя все остатки одежды и помог от них избавиться и Лань Чжаню. Теперь уже он целовал живот своего мужа, с каждым поцелуем спускаясь всё ниже и ниже в сторону паха. Мгновение спустя из уст Лань Чжаня вырвался глубокий вздох, а Вэй Ин довольно улыбнулся, заглатывая всё глубже. Его хитрый план заключался в том, чтобы возбудить Ванцзи настолько сильно, что он уже и сам бы позабыл о дурацких (хотя, может, в какой-то степени и полезных) рекомендациях Девы Лу и уже наконец-то взял своего мужа как полагается. Однако Лань Чжань раскрыл его коварных план практически сразу. — Вэй Ин, ты же помнишь, что все твои провокации плохо заканчиваются, верно? — Мгм, — не отрываясь от дела промычал Старейшина Илин и языком прошёлся по всей длине, а после заглотил член Ванцзи целиком. Из глаз Лань Чжаня посыпались искры. Он со всей силы сжал в руке простынь, теряя дар речи. Последние секунды его сдержанности истекали прямо сейчас. Не дав Вэй Ину закончить, Лань Ванцзи притянул его к себе и страстно поцеловал, проходясь языком по его губам. Он целовал трепетно, жадно, вновь и вновь вызывая дрожь у своего мужа, что не мог описать словами ту радость, которую испытывал в эту секунду. Он любим. Он счастлив. Вновь. После в ход пошли длинные пальцы, которые заботливый Лань Чжань предварительно обмакнул в ароматном масле, что так любил его муж. Он решил умолчать о том, что это самое масло, без которого больше не проходило ни одно их с Вэй Ином соитие, было также одной из лучших рекомендаций Девы Лу. Он коснулся уже успевшего соскучиться по ласкам кольца мышц, нежно его поглаживая и вызывая россыпь мурашек у его обладателя, а после, весьма неспешно, ввёл один палец, аккуратно массируя стенки изнутри. Старейшина Илина издал предательски громкий вздох и для Ванцзи это было лучшей наградой за труды. Немного погодя он ввёл второй палец и проделывал те же самые действия ровно до тех пор, пока Вэй Усянь слёзно не попросил о большем. Вэй Ин погладил уже до предела возбужденный член своего мужа, заставив тем самым Лань Чжаня на мгновение закрыть глаза от остроты накрывающих его ощущений. Он все ещё пытался сдерживаться и быть нежным, как рекомендовала Дева Лу, но его муж, которому на все рекомендации всегда было плевать с высокой колокольни, знал, что благородный Ханьгуан-цзюнь уже на пределе и в этой битве победа будет всё-таки за ним. Не дожидаясь, когда это сделает его супруг, Вэй Ин резко сел на член Ванцзи и начал быстро двигаться. Он притянул лицо Лань Чжаня к себе и с самым пошлым звуком, на который только в эту минуту был способен, начал страстно целовать его в губы, проникая внутрь языком. Раз. Два. Три. Произошедшее стало последней каплей. Ванцзи официально не выдержал настойчивую провокацию и спустя секунду начал быстрыми движениями вдалбливаться в податливое тело своего мужа, что только этого и желал последние три дня. — Какой же ты бесстыдник, — только и сорвалось с его губ. Но в голосе Лань Чжаня не было и намёка на злость. Он лишь констатировал и без того известный факт. — Но. Тебе. Же. Это. Нравится! — в промежутках между толчками прокричал Вэй Ин. Ванцзи не ответил, но по тому, с каким возбуждением он смотрел на него, Старейшина Илина понял, что в целом, ответ на вопрос и так был слишком очевиден. — Лань Чжань? Ах, ммм, да, так хорошо... — Мгм? — А ты правда-правда меня любишь? Ванцзи зарычал в ответ на вопрос, буквально выбивая очередной стон из груди Вэй Усяня. — Да, ммм, да, вот так, ещё, прошу! — вновь закричал главный провокатор Гусу уже и вовсе позабывший о своём вопросе. — Люблю, очень сильно люблю, Вэй Ин, — на выдохе произнёс Лань Чжань, наконец, достигая пика одновременно со своим мужем, что от окутывающего его удовольствия блаженно застонал. Усяню достался поистине невероятный мужчина.

***

Спустя тридцать беспокойных минут, что Цзян Чэн провёл в раздумьях, ходя кругами по поляне, он принял нелегкое решение пойти в сторону цзинши Вэй Усяня и Лань Ванцзи и разведать обстановку. Впервые за последние годы он так сильно нервничал, от беспокойства не находя себе места. Подойдя к двери, глава ордена на мгновение остановился, переводя дух, а после, поднеся руку для стука, за секунду покраснел словно спелый помидор от доносившихся из цзинши звуков. Быстро развернувшись, Цзян Чэн с силой сиганул прочь, в одночасье осознавая одну простую истину: в Пристань Лотоса он поедет завтра всё-таки один.