Гермиона Грейнджер.
Как много хранится в головах волшебников. Десятки лет. У некоторых даже сотню. И среди этих воспоминаний всегда находятся самые важные, те, что не должны достаться никому, именно поэтому опытнейшие колдуны и колдуньи так тщательно пытаются их спрятать. Родольфус Лестрейндж обладал ценнейшими сведениями, но по смазанным эпизодам я поняла, что часть его воспоминаний подправлена магией. Однако была и та, которую он скрывать не стал. Я оказалась права, он систематично насиловал Дафну Гринграсс на протяжении почти что года, шантажируя её сестрой. С особым удовольствием мужчина делал это при зрителях, что так охотно брали себе места в первый ряд, лишь бы поглазеть, как он измывается над девушкой. Лестрейнджу даже не приходилось прибегать к Империусу, чтобы заставить Дафну делать всё, чего он хотел – она и так выполняла его требования беспрекословно. Она была для него собственностью, которую другим трогать не позволялось, но зато им позволялось трогать себя, и они делали это. Почти все. Единственный, кто только смотрел, был Драко Малфой. Родольфус не жаловал его, даже несмотря на то, что они были друг другу родственниками, но физические наказания, которые он так любил применять, обходил стороной, больше предпочитая унижать психологически. Поначалу он указывал юному лорду на его место, отправляя исключительно на самые грязные задания: вонючие пабы, обветшалые дома, в которых от длительного разложения тел стоял трупный смрад, убийства стариков и калек. Позже – вылазки с егерями в леса, где наследник чистокровного рода, привыкший есть серебряными столовыми приборами, ел из металлической миски руками в кругу грязных и пьяных егерей под звуки жалобных стонов и шлепков, которые доносились из-за ближайшего дерева от насильственного совокупления с пойманными маглами. Его долго и упорно ломали, но он не поддавался. Заходил в кабинет к Лестрейнджу с прямой спиной и гордо поднятым подбородком, докладывая о всех своих выполненных заданиях. Поэтому Родольфус нашёл другой способ: под Империусом, зная о дружбе Малфоя с Гринграсс, он заставлял Драко смотреть на то, что делал с его подругой. Вид беспомощного сына Люциуса доставлял ему удовольствие. Так он показывал насколько их семья слаба, насколько слаб последний Малфой. Пока не появился Нотт. В воспоминаниях Родольфуса Теодора было немного. Чаще он фигурировал на собраниях, и реже – на совместных заданиях, каждое из которых сопровождалось бесконтрольным насилием с обеих сторон. Сложно было определить отношение мужчины к юному Пожирателю Смерти, пока на одном из Советов Нотт руками не оторвал голову Эйвери-младшему за провал в Запретном лесу, когда тот упустил Нагайну. Хозяин был приятно удивлён такой инициативности своего слуги, а вот Родольфус воспринял это, как угрозу. Он посчитал, что подобное поведение мальчишки может подорвать его авторитет в глазах Лорда, и оказался прав: уже на следующем Совете Теодор демонстративно вывел Дафну Гринграсс из зала, трансгрессировав с ней и Малфоем в неизвестном направлении. С тех пор Лестрейндж Дафну не видел, а власть над Малфоем была утрачена. Несколько раз он пытался обсудить непокорность Нотта с Волдемортом, но только усугублял ситуацию, и в результате парень оказался под протекцией хозяина. Все эти воспоминания, что так сильно были связаны с чужими страданиями, обладали особой яркостью, детальностью. Лестрейндж будто специально выставлял их напоказ, отвлекая внимание от тех, что сокрыты. Но, как бы упорно он не пытался их спрятать, даже в столь неприступном тайнике я смогла разглядеть нечто важное: накрытый тканью предмет на столе комнаты, в которую он впервые привёл Дафну Гринграсс, оказался Омутом Памяти. Таким же редким, как и тот, что МакГонагал забрала из Хогвартса, а это значит, что воспоминания в нём хранятся до сих пор. Все воспоминания. -Его нужно добыть. – сказал Аберфорт перед своим уходом. -Думаете в нём спрятан ответ, зачем Тому Ликантропное зелье? Мужчина грузно опустился на рядом стоявший стул, не слишком торопясь делиться своими мыслями. Он в задумчивости свёл брови, а затем посмотрел на меня уставшим взглядом. -Я знаю зачем. – медленно поглаживая свою густую седую бороду, он словно сомневался, стоит ли говорить. – Из-за его свойств. Гораций изобрёл усовершенствованную версию, чтобы я беспрепятственно мог изучать мысли Нагайны – она единственный живой крестраж и до сих пор связана с Томом. Изменённое зелье лишает маледиктус физической силы и змее труднее противостоять легилименции. Пока она находится в состоянии покоя – не нападает. – он тяжело вздохнул. Только сейчас я заметила, как сильно осунулось его лицо, а под глазами залегли тёмные круги. Казалось, Аберфорт постарел лет на десять. – Но мы не учли его обратной стороны: оборотней. В отличие от маледиктус, у них зелье забирает только способность превращаться, а вот физические силы остаются прежними в независимости от полнолуния. -И Том хочет улучшить своих оборотней? -Думаю, Том хочет улучшить свою армию. Повисла тишина, которую я не решалась нарушить первой. Несколько минут я пыталась понять каким способом можно достичь этого результата, но всё безоговорочно сводилось к одному: -Хотите сказать, это зелье ему нужно для волшебников? -Да. -Но для этого ему придётся обратить часть чистокровных. Кто согласится на такое? -Вряд ли кого-нибудь станут спрашивать. Начнут с наименее значимых, а, когда у него за спиной окажется целая армия подобных существ, сомневаюсь, что найдётся хоть кто-то, у кого хватит храбрости отказаться от “дара” своего господина. Сложно было представить весь масштаб катастрофы. Мы и так еле справлялись, но армия усовершенствованных магов-оборотней станет для нас концом. Вспоминая Фенрира и профессора Люпина возле Гремучей Ивы, я понимала, что столкнись Орден с их усовершенствованной формой, и противостоять этому будет просто не в состоянии. -Откуда Тому известно об изменении в составе? – Аберфорт многозначительно посмотрел на меня, и по этому взгляду всё стало понятным без слов. – В Ордене предатель. – сама себе ответила я. – Поэтому вы не доверяете Аврорату. -У меня множество причин не доверять ему, но да, предатель – одна из них. -Вы знаете кто он? -Пока нет. Могу лишь предположить, когда примерно он появился, но, боюсь, улей способен разрастаться. -Паучий Тупик. – догадалась я. – Кто-то впустил Нотта. -Верно. – кивнул Дамблдор. Хуже новостей я давно не слышала. Хозяином Тупика был Невилл, но магия крови не пускает даже под Империусом. Чтобы Нотт смог войти внутрь, Невилл должен был дать ему на это своё согласие. Я не могла поверить, что он на такое способен. Не могла и не хотела. -Невилл не стал бы нас предавать. – категорично заявила я, сверля в старце дыру подозрения. -Не стал бы. – согласился он, но, отчего-то, мне не полегчало. -Тогда на кого вы думаете? -На Мэнди Броклхерст. В изумлении я даже рот открыла. Мэнди была тихой и чуткой девушкой, которая усердно старалась научиться вызывать Патронус. Всё, в чём она принимала участие – это нежные объятия и лёгкие поцелуи с Невиллом. -Зачем ей? -Не будьте столь наивны, мисс Грейнджер. – усмехнулся мужчина, видя, в каком возмущении изменилось выражение моего лица. – Никогда ещё романтические отношения не являлись гарантом полного доверия и преданности. -Нотт убил её. – возразила я. – Если она была предателем, зачем бы ему это делать? -Его мотивов я знать не могу. – Аберфорт сухо пожал плечами. – Но, если выдастся случай, можно попробовать данный момент уточнить. – съязвил он. – Что касается самой мисс Броклхерст, тут, я полагаю, первостепенную роль сыграл её страх. Так долго в нём прибывать, в достаточной степени утомляет. Не мне вам рассказывать, на что способен запуганный волшебник. Уверен, вы много раз обсуждали с мистером Поттером предательство Питера Петтигрю. – он поднялся со стула и подошёл ко мне, заглядывая в глаза, будто говоря “смирись, девочка, это только начало”. Тут же в воспоминаниях яркой вспышкой пронёсся зелёный луч, а в голове настойчиво зашептал чужой голос: “-Ты думаешь, что ко всему готова, львёнок, но это не так”. Он оказался прав, я не готова к предательству среди своих, но поселившийся червячок сомнения уже начал неприятно скрести под рёбрами. Я перевела взгляд на сидящего перед нами Пожирателя Смерти, что так умиротворённо смотрел в пустоту. -Нотт видел формулу. – напомнила я, отмечая про себя, что его умиротворённость выглядела совсем по-другому. Безразличие Нотта больше походило на меланхолию с щепоткой высокомерия, у Лестрейнджа же – зло, не позволяющее дать слабину. -И нам остаётся только догадываться, рассказал ли он о ней Тому. -У него нет причин не рассказывать. Возможно, даже, прямо сейчас зельевары Малфой-мэнора изготавливают новую версию волчьего противоядия, и уже на следующем задании мы увидим его первые результаты. Дамблдор задумчиво хмыкнул. -Я бы не был столь в этом уверен. – он взглянул на прикованного мужчину. – Ещё многое предстоит выяснить, именно поэтому нам так необходим его Омут Памяти. -Что вы рассчитываете в нём найти? -Начало.Драко Малфой.
Гойл относительно пришёл в себя, и мы уложили его спать, предварительно напоив снотворными зельями. Дафна осталась с ним. Блейз вернулся из Министерства и теперь, с чувством непомерной вины, отсиживался в своей комнате, а Тео, как ни в чём не бывало, готовил себе очередной грёбаный сэндвич с таким видом, будто нихрена не произошло. Я сидел на диване со стаканом Огдена, и молча за ним наблюдал, горя изнутри от злости. Он будто вообще не воспринимал случившееся всерьёз. -Почему? – не выдержал я. -Почему что? – равнодушно переспросил он, не отрываясь от готовки. -Почему ты просто так отдал её? -Я уже отвечал. -Меня твой ответ не устраивает. Из-за того, что ты не увидел в Браун “надобности”, Пэнси в данный момент могут пытать. -Вряд ли. Как же он меня бесил. Мне хотелось запустить и стакан, и бутылку прямо в его кучерявую башку. Переведя взгляд с него на огонь, я сильнее сжал пальцы на стекле. -Когда ты это сделал? -Перед тем, как отправиться к Лорду. -Почему с нами не посоветовался? -Не счёл нужным. Я прикрыл глаза, шумно втягивая носом воздух. В этой битве я проиграю – слишком мало во мне терпения. Самодеятельность Тео всегда вызывала вопросы, но его нерушимое спокойствие было способно убедить кого угодно в том, что он знает, что делает, однако впервые она несла такие огромные риски. Всем было плевать на Пэнси. В Министерстве никто даже внимания на её пропажу не обратил, куда больше беспокоясь о Лестрейндже. Искать её, и уж тем более на кого-то менять, никто не станет. Как передал нам Блейз, единственное, что сказал Яксли: “жаль, смешная девка была.” Смешная девка. Мне с детства внушали, как важна жизнь чистокровного волшебника, но все эти убеждения стирались в пыль, когда дело доходило до личной выгоды. Спасать Паркинсон, которая мало принимала участия в битвах, для Пожирателей Смерти было не выгодно. В их представлении, если волшебник не несёт значительной пользы, он – балласт. Цинично и лицемерно. Настолько, что хотелось выть от этого чувства беспомощности. Сверху послышались шаги. Аббот, которая теперь свободно слонялась по дому, даже не пытаясь его покинуть, спустилась по лестнице и подошла ко мне, кивком указывая на стакан. -Можно? Какого хрена она ещё здесь? Почему вообще до сих пор жива? -А праздничный стол тебе не накрыть? – прорычал я в ответ. Складывалось впечатление, что девчонка даже не понимала куда и к кому попала. Не знаю какая договорённость у неё была с Долоховым, но она явно ощущала себя слишком комфортно среди тех, кто в любой момент может её убить. Поджав недовольно губы, хаффлпаффка молча села напротив, оскорблённо уставившись в окно. Я испытующе долго смотрел на неё поверх стакана. Моей изуродованной усталостью и алкоголем душе захотелось хоть на ком-то сорвать свою злость, и она подходила, как никто лучше. -Понравилось на Долохова работать? – спросил я, медленно отпивая свой виски. Девушка некомфортно поёжилась, то ли от моего ядовитого вопроса, то ли от воспоминаний их продуктивного сотрудничества. -Мне не часто доводилось с ним встречаться. В основном это делала Сабрина. – она чуть помолчала и тише добавила: – Но я немного его побаивалась. Только немного? Наш русский друг теряет сноровку. Помнится, были времена, когда от него сам Рабастан прибывал в восторге. -А друзей предавать понравилось? На секунду она замерла, бросив на меня хмурый взгляд, не особо довольная моей формулировкой, но затем равнодушно пожала плечами. -Просто способ выживания. “Трудолюбие, терпение, верность, честность” – это точно не про неё. Хельга в гробу бы перевернулась узнай она, какие ученики закончили её факультет. -Этим себя оправдывала, когда Алисию Спиннет хоронила? Не с ней ли ты в “Отряд Дамблдора” вступала? -Когда речь заходит о выживании, друзья на второй план отходят. -А я думал друзья на второй план отходят, когда ты продажная сука. – невозмутимо произнёс я, на что получил колкий взгляд. -Не тебе упрекать меня, Малфой. – с вызовом бросила Аббот. – На что ты сам готов пойти, ради него? На что ты уже пошёл? Наглая сука ещё и дерзить смела? Удивительно, как быстро исчезает инстинкт самосохранения, когда ты привыкаешь к посторонней защите. Предвкушая “интереснейший” разговор, я подлил содержимое бутылки, лениво откидываясь на спинку дивана. -А как там твоя подруга Фосетт поживает? Прекрасно улавливая недвусмысленность моего вопроса, Долоховская крыса напряглась. -Должна была отправиться к Стэббинсу. Я сделал паузу, не отрывая от девицы глаз, смакуя, как последний ублюдок её нарастающую тревогу. -Не отправилась. -Откуда ты знаешь? -Видел её у Кэрроу. По тому, как поменялось выражение её лица, стало ясно, что слухи о происходящем в поместье дошли и до Ордена. -Она жива? – у девчонки даже голос дрогнул. А как же “друзья на второй план отходят”? Что, это не всех друзей касается? -Жива. – я сделал глоток побольше. – Играет с вашим старым другом Захарией Смитом в догонялки. Любишь догонялки, Аббот? – ответа не последовало. – Вот и я не люблю. Но зато их очень любит Мальсибер. Тебе Долохов рассказывал о нём? -Нет. -Зря, крайне занимательный товарищ. – растянувшись в саркастичной ухмылке, я придвинулся чуть вперёд, понизив голос до пугающего шёпота. – Догадаешься какая цена у твоего “выживания”? Её губы затряслись, и она резко встала, отворачиваясь от меня. Довольный произведённым эффектом, я стал потягивать напиток с большим наслаждением. Я не был моралистом и в данном случае меня не преданные Фениксы беспокоили, но тот факт, что эта девица всерьёз рассчитывала на какое-то прикрытие с нашей стороны, вызывал во мне желание ткнуть её носом в её же дерьмо, которым она пришла измазывать наши белоснежные ковры. Она не в безопасности, и ей стоит быстрее это понять. Несколько минут девчонка молчала, а затем, схватив мою бутылку виски, отпила прямо из горла. -Только попробуй наблевать на ковёр. – небрежно бросил я ей. -А то что? Убьёшь меня? -Не испытывай судьбу. -А может мне хочется? Терять то нечего. -Всегда есть, что терять. Не переставая сверлить меня едким взглядом, Аббот с грохотом поставила бутылку обратно. Её дыхание, вдруг, участилось, и на секунду я даже подумал, что она попытается на меня в отчаянии напасть, но вместо этого хаффлпаффка удивила куда сильнее: парой уверенных движений она сняла с себя одежду, оставаясь передо мной лишь в одном нижнем белье, и сделала в мою сторону шаг. Неожиданно. Я медленно прошёлся по ней взглядом снизу-вверх, отмечая, что даже примитивное первобытное желание не заставит меня испачкаться этой прогнившей насквозь полукровкой. Однако моя моральная составляющая была не многим лучше, поэтому интерес, на что девчонка готова пойти, чтобы продолжать оставаться в иллюзии безопасности, перевесил. Прихватив Аббот за бёдра, я резким движением усадил её к себе на колени. Её тело тут же отозвалось. Она подалась вперёд, зарываясь одной рукой мне в волосы, с ходу проанализировав самый выгодный для себя расклад. -Ты вкусно пахнешь. – прошептала она, склонившись к моему уху, по которому в следующую секунду провела кончиком языка. Её пальцы быстро нашарили пряжку ремня, умело отодвигая на нём замок, и, когда брюки были расстёгнуты, Ханна попыталась скользнуть в них рукой, но, ловя удачный момент, я грубо перехватил её запястье, чуть отстраняясь. -И куда ты после этого? – вкрадчивым шёпотом произнёс я. Она замерла, растерянно захлопав глазами. – Работать на Долохова ты больше не сможешь. В Орден тебе путь закрыт. Если я тебя ещё и трахну, Грейнджер самолично вырвет твою глотку. Как теперь выживать собираешься, Аббот? – застать её врасплох оказалось приятно. Её тупое лицо, на котором отображалось полное недоумение, приносило удовольствия даже больше, чем уверенные касания. -Могу работать на вас. – нашлась, что ответить. -А нам это зачем? – она снова качнула бёдрами, вжимаясь в меня, тем самым обозначая причину. – Такой ты для себя путь выбрала? – я с интересом наблюдал за её попыткой убеждения. – Развлекать Пожирателей Смерти, когда нам этого захочется? -Вы с Ноттом отличаетесь. Фатальная ошибка. Глупая хаффлпаффка всерьёз возомнила, что её жопа стоила дороже моей собственной. Это выглядело даже забавным. Мы с Тео давно поняли, что держать возле себя кого-то, к кому ненароком нежными чувствами проникнешься – опасно. Исключением являлась только Дафна, которую Тео отбивал весьма неординарными способами, но пожирательские подстилки, переходящие из рук в руки, нам абсолютно точно были ни к чему. Кстати, о Тео… Только сейчас я вспомнил, что этот кучерявый так ведь никуда и не уходил. Повернув голову, я увидел беззаботно жующего сэндвич друга, который пялился в книгу, совершенно не обращая на происходящее никакого внимания. -Он может присоединиться. – прошептала Ханна, заметив направление моего взгляда. Чего не сделаешь ради “выживания”. -Впечатляет. – я вновь прихватил её за бёдра и усадил рядом на диван. На моих брюках осталось влажное пятно, при виде которого я усмехнулся. – Как тебе мало надо. – затем встал, махом допил остатки содержимого стакана, и направился к себе в комнату, мечтая только об одном: чтобы этот день быстрее закончился.Джинни Уизли.
Окровавленное лицо Лестрейнджа, в котором от количества побоев уже было не узнать ту самую правую руку Волдеморта, я хотела запечатлеть во всей красе, чтобы напомнить его хозяину, что, устраивая балы и пляски, отмечая мнимую победу, войну не выиграть. Волдеморт захватил Хогвартс, но не нас, и он не должен был забывать об этом. -Будем заканчивать? – обратилась я к Гермионе, которая от усталости и отсутствия сна стала походить на чуть улучшенную версию бундимуна. Она сделала шаг назад, вглядываясь в совершенно пустое лицо мужчины. -Да. Я обошла Лестрейнджа, вставая у него за спиной, достала золотистую светящуюся верёвку, и упёрлась в него ногой. Обхватив верёвку с обеих концов, я обвила его шею и начала душить. Я хорошо знала, как продлить мучения, сдавливая горло таким образом, чтобы кислород поступал в лёгкие как можно медленнее, но при этом не позволяя отключиться сразу. Постепенно лицо мужчины стало краснеть, вены на шее и лбу вздулись, рот уродливо искривился. Он не мог произнести ни звука, но, если бы на нём не было заклинания, уверена, я бы услышала его крик. Возможно, я даже хотела его услышать. Джордж подошёл ближе, несколько секунд глядя на то, как в судороге дёргалось тело пленника. Затем поднёс к своим губам ладонь и тихо произнёс слова на кельтском языке – кисть его руки постепенно начала чернеть. Я сильнее сдавила верёвку. В комнате повисла тишина. Брат резко ударил Лестрейнджа в грудь, раздался звук разрываемой плоти, а следом хруст костей. Он вырвал Пожирателю Смерти сердце, оставив лишь кровавую дыру. Глава древнейшего чистокровного волшебного рода Родольфус Лестрейндж, умер в подвале Ордена Феникса. И это было правильно. Я долго смотрела на растекающуюся лужу крови. Понимала, что это далеко не конец, но как же было приятно осознавать, что на одно чудовище стало меньше. Ни Фенрир, ни Гойл, ни даже Руквуд, не давали мне столько приятных эмоций, как представление реакции Волдеморта на смерть самого важного для него союзника. Предвкушая его перекошенное от злости лицо после того, как я отправлю Патронус с воспоминанием, я расплылась в улыбке. В такие моменты я чувствовала, что мы сможем победить. Пусть с потерями, но сможем. -Джин? – ко мне подошёл Джордж, с озадаченным видом протягивая платок. – У тебя кровь. Приложив ткань к носу, которая тут же окрасилась в красный, я лишь отмахнулась. -Переутомилась. И неудивительно: столько событий и отсутствие сна не могли не сказаться на реакции организма. Повезло ещё, что я обсыпной лишай до сих пор не подхватила. -Тебе бы к Помфри. – обратилась ко мне Гермиона. Я перевела на неё слегка заторможенный взгляд, зацепившись им за её кровоточащий бок. -Тебе бы тоже. Она только вымученно улыбнулась. Мы обе, получая ранения, направлялись к целительнице самыми последними, за что потом получали от неё нагоняй. Слава Мерлину, у нас была Луна, которая втихаря ото всех залечивала наши раны. Примерно через полчаса, обессиленные и грязные, мы с Гермионой вышли на улицу, каждая прибывающая в своих мыслях. Нам не нужно было разговаривать, чтобы понять состояние друг друга. Этот день нас так вымотал, что даже на слова сил почти не осталось. -Чарли перенёс для Паркинсон кровать из комнаты Невилла. – сказала я, всматриваясь в темноту леса. – Но за свой длинный ядовитый язык, в пору бы ей и на полу поспать. -Её надо будет вернуть. -Кровать? – не поняла я. -Паркинсон. – пояснила подруга. Что-то новенькое. Я вопросительно перевела на неё взгляд. -Зачем? -В обмен на Лаванду. – Гермиона говорила отстранённо, словно мыслями была вовсе не здесь. -Пришлём Патронус с благодарностью. – фыркнула я. – Пусть спасибо скажут, что не убили. -Я пообещала Нотту не появляться на Гриммо, но не сдержала слово. Паркинсон – честный обмен. -Она Пожирательница Смерти и должна понести наказание. -Чтобы что? -Чтобы восстановить справедливость. -Мы только что это сделали, убив Лестрейнджа. Тебе мало? Признаться честно – да. Была бы возможность, и я бы вырвала сердце каждому, кто все эти годы помогал Волдеморту истреблять маглорождённых. -Из-за одного благого дела, добродетелями не становятся. -Даже на войне стоит соблюдать правила. -Что-то не припомню, чтобы Пожиратели Смерти это делали. -И ты хочешь быть, как они? Её вопрос поставил меня в тупик. Конечно, я не хотела быть, как они, но отдай мы сейчас Паркинсон, и завтра она убьёт кого-то из нас. В этом не было смысла. В плену или мёртвая гадюка принесёт больше пользы, чем на свободе. Я прикрыла глаза, глубоко втягивая носом весенний воздух. -Не существует никаких правил, Гермиона. – тихо произнесла я. – Только те, что мы сами устанавливаем. -Идём? – в дверях появились Джордж с Анджелиной. Взяв свой рюкзак, я достала порт-ключ в Годрикову Впадину, напоследок взглянув на подругу. -Уверена, что не пойдёшь с нами? – она вяло кивнула. Может из-за усталости решила в добряки заделаться? – Тогда, как проснёшься, пришли Патронус. -Хорошо, миссис Уизли. -Шутка скверная. – улыбнулась я, и дёрнув ленту трансгрессировала.Гермиона Грейнджер.
-Я там на столе карту оставила, – Анджелина махнула рукой в сторону дома. – Отметила в ней границы поместья. Правда, не уверена, что бал завтра, всё-таки, состоится, но проверить стоит. -Думаешь, Том отменит его из-за смерти Лестрейнджа? – усмехнулся Джордж. – Ты слишком хорошего о нём мнения. Наверное, он прав, отменять пир во время чумы Том не станет, а значит завтра единственная возможность отправиться в Норфолк незамеченными. И хоть я до сих пор не была уверена, что это хорошая идея, шанс, всё же, упускать не стоило. В конце концов с парой оборотней мы должны справиться. -Утром на разведку пойдём. Если мы всё верно рассчитали, то за день определим, что там за заклинания и сколько охраны, и к ночи надо будет выдвигаться всем вместе. – Анджелина ободряюще погладила меня по плечу. – Выспись хорошенько. -К ночи буду готова. – заверила я, хотя, судя по ощущениям, дастся мне это с большим трудом. Взявшись за руки, ребята покинули Паучий Тупик, и я погрузилась в абсолютную тишину, не считая собственных мыслей, которых было целый рой и все паршивые. Всё, что я узнала за сегодняшний день – беспросветный мрак. Альбус Дамблдор говорил, что даже в самые тёмные времена нужно обращаться к свету, но я больше его не видела. Ликантропное зелье, армия мутантов, предатели в Ордене. Мэнди… С каждым днём власть Волдеморта распространялась всё дальше. И с каждым днём мы всё больше теряли. Веру в лучшее брать было неоткуда. Неохотно вставая, я медленно поплелась в ванную своей комнаты, где принялась осторожно, через боль и дрожь, отдирать от кожи прилипшую кофту. Бок был весь в крови: на Гриммо в меня точно необычное режущее попало – рана никак не затягивалась. Я еле сняла с себя одежду, провозившись с ней, кажется, целую вечность. Всё моё тело ныло, оно запомнило каждое мгновение прожитых суток и противилось забывать. Наполнив ванну горячей водой, я осторожно погрузилась в неё, практически шипя от боли. Вода тут же окрасилась в мутно розовый цвет. Пришлось несколько раз наполнять по новой, чтобы смыть с себя всю кровь и грязь этого дня. Уткнувшись лбом в согнутые колени, я обхватила их руками, укрываясь в этой чугунной ёмкости, что стала на время моим оплотом, от внешнего мира. Очень враждебного и насквозь прогнившего. До сих пор в голове не укладывалось, что в и без того сложной военной обстановке, круг тех, кому я могла доверять, сузился буквально до пары тройки человек. Эта мысль разъедала меня. Я ненавидела сомневаться в людях. В близких – особенно. Мне так не хватало Гарри и Рона. Я скучала по ним. Будь они оба рядом, и справляться со всем стало бы гораздо легче. Иногда я задумываюсь, откуда во мне столько сил продолжать сражение? Почему бы не бросить всё и не сбежать? Но всякий раз, когда я вспоминаю их, понимаю: эти силы мне придают они. Я обязана дождаться их возвращения. У меня нет права сдаться. Выпутываясь из своих, уводящих в далёкое прошлое, размышлений, я услышала тихие шаги. Они казались почти невесомыми. Поначалу я хотела обернуться, недовольно начать отчитывать нарушительницу моего покоя, но потом, наплевав на это, с улыбкой пробормотала: -Надеюсь ты вернулась не потому, что прячешься от Помфри. Когда Джинни коснулась мокрой губкой моего позвоночника, я вздрогнула. Мягкая ткань прошлась от шеи к пояснице, направилась к рёбрам, очень осторожно останавливаясь на ране. Касание было лёгким, но всё равно ощутимо болезненным. -Кажется глубокая. – обратилась я к подруге. – Зелье Луны в этот раз не помогает. -Оно и не поможет. – ответ оказался не таким, каким я ожидала его услышать. Я замерла, задержав дыхание: это была не Джинни. Медленно повернув голову, я увидела сидящего на корточках Теодора Нотта, который с задумчивым видом протирал моё тело тряпкой. Его лицо источало безмятежность и спокойствие. Он следил за движением своей руки, бережно касаясь меня, а потом поднял глаза, в которых читалась вселенская умиротворённость. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга, но никто так и не рискнул подать голос первым. Я была в максимально уязвимом положении, и моя нагота – последнее, о чём я думала. Как он попал сюда? Я была хозяйкой убежища в этот раз, и абсолютно точно не давала ему разрешение на вход. Зачем он пришёл? Если в его планах меня убить, то почему тянет? По-хорошему, мне стоило бы призвать палочку и бросить в него заклинанием, но у меня не было сил ни на противостояние, ни на истерики, ни, даже, на весь тот поток вопросов, что затопили со скоростью цунами моё сознание, поэтому, не найдя ничего лучше, я безразлично отвернулась, а Нотт, в гробовой тишине, продолжил протирать меня тряпкой, будто это привычное для него занятие. -Зачем ты это делаешь? – спустя время, наконец-то, спросила я. Он молчал. Он часто так делал. А, если, и отвечал, то, зачастую, односложно, словно делая миру одолжение одним лишь своим присутствием. Я уже не надеялась получить ответ, как вдруг раздался его тихий голос: -Потому что хочу. Количество вопросов всё увеличивалось. Происходящее казалось мне таким странным. Я даже задумалась, а не действие ли это проклятия? Но, когда Нотт спустил воду, аккуратно укутал меня в махровое полотенце, и, подхватив на руки, вытащил из ванной и отнёс в кровать, плотно накрыв одеялом, я поняла, что такого даже мой больной проклятый разум не смог бы выдумать. Комната тускло освещалась двумя керосиновыми лампами, которые стояли на тумбах по обе стороны кровати. Я старалась не шевелиться, только внимательнее прислушивалась к чужому размеренному дыханию. Теодор не делал никаких резких движений, и мне на мгновение даже показалось, что он исчез, но затем я услышала шаги, кровать с другой стороны просела, и он лёг позади меня. Что же, всё-таки, ему нужно? -Мне стоит опасаться? – вопрос вырвался непроизвольно. Я даже не сразу поняла, что произнесла его вслух. -Нет. – тут же ответил он. Я стала наблюдать за тем, как медленно горел фитиль лампы. -Как ты вошёл? Немного помешкав, за спиной послышался шорох, и в следующую секунду перед моим лицом оказалась рука с зажатой в ней пятнистой монетой, одной из тех, что висели у Теодора на шее, когда мы застряли в Литтл-Дроппинге. В тот раз я не придала им особого значения, сославшись на часто встречающуюся среди аристократов привычку носить разные необычные украшения, чтобы подчеркнуть свой статус, но сейчас, внимательнее присмотревшись, я поняла, что этими пятнами была не необычность металла, ими была кровь. Вот, как он проникает в убежища: он использует нашу кровь для входа. -Откуда моя? Мне даже не пришлось пояснять, что я имела в виду. -Ранение на Гриммо. Я вспомнила схватившего меня там человека. -Это был ты? -Нет. – его одежда опять зашуршала, и я посмотрела на него через плечо: вытащив из кармана маленькую стеклянную баночку, он протянул её мне. – Проклятье медленно проникнет глубже, останется болезненный шрам. Это должно помочь. Я села, поглубже укутываясь в одеяло, подозрительно косясь на склянку. -Откуда ты знаешь? Парень недовольно дёрнул щекой. -Накладывать лучше толстым слоем. – как обычно проигнорировал он мой вопрос. – Сама справишься? Я была в замешательстве. Как он узнал о проклятье? Откуда у него мазь? Зачем он её принёс? Зачем делится ей со мной? -Да. – кивнула я, забирая лекарство. – Отвернись. Нотт послушно сел ко мне спиной, даже не попытавшись возразить. Это всё какое-то очередное безумие. Прикрыв грудь одной рукой, второй я усердно начала наносить мазь на рану, стараясь делать это как можно быстрее. Она болела. Сильно. Но, несмотря на привычку исцелять себя самостоятельно, сейчас мне было куда важнее не излечиться, а задать все свои многочисленные вопросы, поэтому я учла его совет, и набрав побольше содержимого, просто размазала это по половине своего бока. -Спасибо. – закончила я, отдавая ему остатки, не слишком понимая, как вести себя дальше. Он поставил склянку на прикроватную тумбу и лёг обратно, уставившись в потолок, даже не обратив внимание на моё смятение. Почему всякий раз, когда мы вот так вот сталкиваемся, я настолько беспомощна? В нерешительности, я набрала грудью побольше воздуха. -Ты пришёл, чтобы вернуть долг? На этот раз его молчание показалось гнетущим. Нотт не был замечен в разного рода… инцидентах, но анализировать его поступки – всё равно, что ловить воду решетом. Когда зло творит зло – это понятно. Когда зло каждый раз творит разное – нет. -Думаешь, я бы стал возвращать его в кровати? А разве для Пожирателей Смерти это так необычно? -Относительно тебя, думать не очень получается. -И всё же, ты пытаешься. Его эмоции были нечитаемые. Он продолжал безучастно исследовать потолок, думая о чём-то своём. -Тогда зачем ты пришёл? Нотт тяжело вздохнул, даже немного лениво. -У вас в подвале сидит Пэнси Паркинсон. Хотелось бы её вернуть. -И всё? – удивилась я. Даже без резни обойдётся? По его лицу пробежала лёгкая тень улыбки и он перевёл на меня насмешливый взгляд. -И всё. Я соврала бы, скажи, что не почувствовала облегчения. Джинни бы на это глаза закатила, обвиняя меня в чрезмерной доверчивости, но я не сомневалась, что он говорил правду. Не знаю, откуда я это взяла. Возможно, всё дело в том, что из нас двоих слово не сдержала пока только я. -Я должна обсудить это с Аберфортом. В конце концов я ведь и так собиралась её отдать. -Совестливая. – протянул он, прикрывая глаза. Если бы не его расслабленный тон, я бы подумала, что это упрёк. -Услуга за услугу. Нотт ничего не ответил, только улыбка стала хитрее. Можно ли его состояние счесть за некую расположенность? Несмотря на всю свою непредсказуемость, он был единственным Пожирателем Смерти, кто шёл хоть на какой-то с нами диалог, пусть и отвечая далеко не на всё. Стоит попробовать. -Если я задам несколько вопросов, получу ли на них ответы? -Смотря, о чём будешь спрашивать. – не открывая глаз, бросил он. -Кто в прошлый раз впустил тебя в Паучий Тупик? -Броклхерст. – он даже не стал раздумывать над ответом, словно заранее знал, что я спрошу. “Броклхерст…” – повторила я про себя, сильнее сжимая в кулаках края одеяла, прожигая в стене дыру. Почему? Почему она это сделала? Она делила с Невиллом кровать, ела со всеми нами за одним столом. Если Аберфорт прав, и причина была в страхе, то почему не подошла, не попросила отстранить её, отправить из Британии подальше от войны? Почему, когда люди боятся, самое простое решение они находят в предательстве? Внутри стало так обидно и злостно, но я не хотела чувствовать это. Не сейчас. -Она дала тебе кровь Невилла? -Очевидно. -Вы заранее договорились, что ты придёшь? -Нет. -Зачем ты её убил? -Мешала. – прозвучало цинично. Впрочем, Нотт и в Литтл-Дроппинге говорил о смерти так, будто она мало значения имела. Я уже поняла его к ней отношение, но, всё же, когда речь заходит о близких, относиться с лёгкостью не получается. Мне самой умирать тоже не страшно, куда страшнее – быть преданной. -Ты знаешь про Ликантропное зелье? Ответа не было значительно дольше. Поглощающая нас тишина становилась всё более осязаемой. Я обернулась, сталкиваясь с его пристальным взглядом. -В Хэнглтоне ты видел формулу. – пояснила я. – Ты знаешь, что состав изменён. -Тогда в чём заключается твой вопрос? -Ты знаешь, зачем оно нужно Тому? Нотт подозрительно сузил глаза, выдержав паузу. -Знаю. -Кто ему рассказал о нём? -Не знаю. Врёт? Хотя зачем, он ведь мог просто не отвечать. -Порция была только одна? -Да. -На ком он её использовал? Все прежние лёгкость и отчуждённость сменились на какую-то новую эмоцию, которую я прежде не видела. -Нет, Грейнджер. – ответил Нотт, обозначая границы дозволенного. Он знает про планы Волдеморта насчёт армии. И знает, что я тоже знаю. -Что именно оно меняет? – не желала я сдаваться. – Физическую силу, ловкость и выносливость? Он чуть помолчал. -В основном. В сознании замелькали все те картины, что я наблюдала всякий раз, когда видела последствия действий Пожирателей Смерти. Чаще всего они не слишком друг от друга отличались, их жестокость не выглядела какой-то особенной, поэтому я старалась копнуть глубже, пытаясь воссоздать в памяти конкретные детали. Насилие, насилие, насилие. У приспешников Тома словно был конкурс, кто с большей изощрённостью справится. Кэрроу, Лестрейнджи, Флинт, Долохов – все примерно вели себя одинаково. Разве что… -Ты. – выдохнула я, вспоминая оторванные головы, реки крови и количество трупов. С какой лёгкостью Нотт оторвал голову Кэти Белл. Как легко разорвал двух болгар в Литтл-Дроппинге. Как незаметно он подкрался ко мне в Хэнглтоне. И Метка. Волдеморт не наказал его за неё. Почему? Не потому ли, что он удачный эксперимент, благодаря которому Том теперь знает, как может выглядеть его новая армия? Лучшая её версия. Подложив под голову руку, Теодор стал с большим интересом наблюдать за моим мыслительным процессом. Мне даже показалось, что он его забавляет. Выждав ещё пару минут, и поняв, что продолжения от меня не последует, он спокойно произнёс: -Подумай ещё. Такое поведение сбивало с толку. Над чем думать, если всё указывало на него? Или не всё? Силы Сивого и Люпина были велики, с какой свирепостью они оба действовали, как Римус кинулся за нами в лес… Свирепостью. Теодор не был свиреп, скорее наоборот – всегда спокоен и чуть расслаблен. Даже, когда он убивал Христо и Милоша, делал это без какой-либо злобы, что пугало ещё сильнее. Может новое зелье подавляет агрессию? Но тогда зачем оно Тому? Он же не собачий приют собирается открывать. -Не ты? Тео с улыбкой покачал головой. -Не я. Тогда кто? Сильный, злой, изменившийся… -Уоррингтон. – я вспомнила слова Джинни о том, как сложно с ним было справиться, а ведь она с Биллом и Джорджем была. -Львёнок разгадал загадку. – не скрывая одобрения, произнёс Нотт. Вырванный позвоночник миссис Пинс, вдавленное внутрь лицо Ли Джордана… Господи, как нам повезло, что Уоррингтон не успел так же изуродовать Анджелину. -Он такой один был? -Да. Результат Тому понравился, но порция была всего одна, а для создания целой армии ему нужно слишком много, поэтому он и ведёт такую яростную охоту на Слизнорта и лаборатории. Только я не понимала, в чём сложность приготовить такое же? Зельевары в мэноре были талантливы. Может Забини и знал меньше Слизнорта, но за несколько месяцев он бы точно смог приготовить нужный вариант. Тем более, что Нотт сам видел его формулу. Формула… а я ведь не помнила её состава. -На ней защита. – догадалась я. – Ты не рассказал Тому. Не можешь. Улыбка парня стала шире. Ну, конечно, посылая нас с Чарли в Хэнглтон, главной задачей было уничтожить лабораторию, а не найти записи. Дамблдор знал, что на них защитные чары. -Но зачем ты отдал её мне? -Много вопросов. – вдруг оборвал Тео. – Поспи, Грейнджер. Опешив от такого резкого завершения диалога, я ещё продолжала какое-то время смотреть на него, всё же надеясь на последующий ответ. Но ответ не последовал. Теодор задержал на мне недолгий взгляд, а затем вновь отвернулся, и всё с тем же равнодушием стал разглядывать потолок. Я медленно моргнула, делая глубокий вдох, и нехотя легла, снова уставившись на тлеющий фитиль. Долго думала надо всем, снова и снова отрицая упомянутый Дамблдором свет в темноте. Он словно с каждой новой секундой гас. В конечном итоге пропадёт вовсе. -На ком Том проверяет неудавшиеся зелья? – вдруг задала я вопрос, ответ на который являлся страшным кошмаром. – На пленных Ордена? – мне стало не хватать воздуха. -Поспи, Грейнджер. – мягче повторил Нотт, и это было последним, что я запомнила. Я погрузилась в сон.Теодор Нотт.
Зачем я здесь? Очередное спонтанное решение или эгоистичный порыв? Я хотел забрать Пэнси, но ещё больше я хотел выглядеть в глазах Грейнджер рыцарем, избавляющим её от физических страданий. Справился? Даже смешно. Нечто внутри меня насытилось, но как долго я ещё смогу это нечто кормить? Всё её тело было напряжено, и расслабилось только когда она уснула. Её ровное дыхание наполняло меня спокойствием. Почему рядом с ней мне не хотелось возвращаться в свой привычный мир? Почему мне так требовалось её присутствие? Если бы ты только знала, львёнок, в какое болото я нас тащу. Не лучше того, в котором обустроился Малфой со своим договорным браком. Стоило бы наложить на неё Обливиэйт, чтобы потом она не ненавидела себя за то, что позволила мне так бесцеремонно влезть в её личное пространство, стирая напрочь все выстроенные войной границы. Но я, видимо, слишком эгоистичен, чтобы позволить ей забыть. За окном уже светало, а я всё не мог найти причину встать и покинуть этот дом. Что дальше? Чем мне грозит моя вольность? На что я вообще рассчитываю? Повернув к ней голову, я несколько минут смотрел на кудри цвета жжённого сахара. Хватит ли мне этого, чтобы снова не видеть её какое-то время? Чтобы нечто внутри меня не испытывало голод? Я эгоист. Чёртов эгоист. Поднявшись на крышу, я закурил. На целой улице была лишь пара уцелевших домов, всё остальное – разруха, которая напоминала, что именно случилось с нашим миром. Паучий Тупик никогда не был красивым районом, но он хотя бы был. Однако сейчас опустившийся на него туман будто помогал скрыть не только внешнее уродство, но и внутреннее. Он будто помогал мне скрыться от самого себя. Такой плотный, холодный. Как жаль, что им нельзя обмазаться и изнутри, пряча то важное, что во мне с такой скоростью взращивалось. Я покину это место, и мы снова окажемся по разные стороны. Я буду пировать на балу в Хогвартсе, а Грейнджер дальше планировать нападение на поместье Кэрроу. На поместье, которое она бы ни за что не нашла, если бы не моя очередная дебильная помощь, противоречащая всему здравому смыслу. Ох, львёнок, запереть бы тебя в твоей комнате, чтобы ты даже не приближалась к этим местам, но разве это поможет? Теперь она точно знает, что над членами Ордена проводятся опыты и рваться туда будет пуще прежнего. Плохо. И я дурак. Не нужно было отвечать на миллион её вопросов. Или нужно было добавить в мазь больше асфодели, чтобы она быстрее уснула и не смогла так много думать. Слишком много. Когда я спустился обратно, Грейнджер, уже одетая, сидела на кровати. Она пристально следила за моими движениями, словно с дневным светом пришло и осознание случившегося. -Как рана? – уточнил я, чтобы хоть как-то разбавить возникшее напряжение. Она взглянула на банку и коротко мне кивнула. -Помогло. -Мажь ещё дня два, а потом… -Зачем? – перебила она меня вставая с кровати. -Чтобы рана затяну… -Нет, не это. – она указала рукой на стол, где лежала развёрнутая карта с координатами поместья Кэрроу, в которой я так добродушно исправил неточности. – Это. Зачем? И почему рыцарь во мне всё никак не сдохнет? Захотелось испепелить этот клочок пергамента к чертям собачьим, но зная гриффиндорку, она уже вдоль и поперёк его изучила. Может, всё-таки, Обливиэйт? -Рано или поздно ты всё равно там окажешься, так к чему терять время? Гермиона подошла к столу и в упор взглянула на карту. -Ты даже наличие эльфа указал. -Потому что он там есть. -Как много защитных заклинаний на вход? -Вы на саму территорию рассчитываете попасть? – я усмехнулся. – Это мало реально. Без Метки дальше ворот вам не пройти – всех перебьют. -А на выход? – проигнорировала она мои слова, делая в карте заметки. Я несколько секунд пытался понять какой же у неё план, и сложив несколько событий воедино, кажется, стал догадываться. -Плохая идея. Она в удивлении вскинула брови. -Я ещё ничего не сказала. -Ты хочешь пойти туда сегодня. Решила, раз в Хогвартсе будут чествовать день победы, то поместье останется без охраны? Это не так. – она даже не стала отнекиваться, только нахмурилась. – Решение неправильное. -А какое правильное? -Правильное – не нападать. Отправьте авроров. -Нет. – категорично заявила она. -Неужели так хочется погибнуть самой? Твоё самопожертвование до абсурда доходит. -Дело не в нём. -Да ну брось, конечно, в нём. Дело всегда в нём. – я сделал в её сторону шаг. – У тебя слишком много друзей, Грейнджер, и каждого ты хочешь спасти. – хотя мне было бы куда проще самому перебить их всех в подвалах, чтобы у неё не было повода там появляться. – Но вряд ли ты кого-то из них узнаешь. Её лицо стало практически каменным. -Тогда к чему все эти подсказки? -Услуга за услугу. – повторил я её слова. -Мы договорились, что Паркинсон я отдаю за Лаванду. А я и не про них. Грейнджер… самоотверженная, храбрая и такая красивая во всём этом. Я бы мог смотреть на неё ещё долго, очень и очень долго… -Тебя это веселит? Только сейчас я понял, что разглядываю её с блаженной улыбкой уже пару минут. Выгляжу странно. Я перевёл взгляд ей за спину – на окно, за которым уже вовсю новый день вступал в свои права. Нужно было уходить. -На территорию вам не пробраться, – повторил я. – Сократи уже круг своего общения, чтобы поводов умирать было меньше. -Благодаря тебе, он и так сокращается. -Видимо, недостаточно. Гермиона посмотрела настолько враждебно, что, если бы взглядом можно было убить, она бы это сделала. -Ты заигрался, Теодор. – понизила она голос. – В ваших подвалах людей пытают, а тебе это кажется забавным? – я хотел было возразить, но, вдруг, почувствовал, как что-то упёрлось мне в грудь. Что-то жёсткое и острое. – Как только зельевары мэнора найдут способ приготовить зелье, – она придвинулась ближе. – И вся ваша свора обратится, я убью каждого, и даже глазом не моргну. Охотно верю. Обхватив кончик её палочки, я сдвинул его чуть ниже и левее. -Вот сюда, львёнок. – прошептал я, не отводя глаз. – Но у тебя одна попытка. Её зрачки в ярости расширились. Что-то холодное скользнуло в мою ладонь. Я не сразу понял, что происходит, но спустя мгновение, не успев ничего сказать, меня засосало в воронку. Я телепортировался на Трафальгарскую площадь, сжимая в пальцах довольно увесистую золотую пуговицу с эмблемой льва.