Обрученные

Жан не был великим красавцем, покоряющим женское сердце в мгновение ока. Его красота была скорее отталкивающей с первого взгляда, но со второго - в нём вполне можно было отыскать нечто привлекательное. Он сиял своим внутренним обаянием, нагло залезая в сердце каждой женщины, с которой общался. Коварство его шарма подействовало и на Гермиону Грейнджер, которая все-таки сдалась ему в силу своего уязвимого одиночества. Но это совсем не значило, что она не строила вокруг себя стену недоступности. Все-таки она оставалась какое-то время закрытой для Жана Дюссака, постоянно ищущего с ней встречи в холле отеля, в котором Гермиона остановилась вместе с коллегами. Казалось, он сидел там днями и ночами, лишь бы увидеть её. Любая другая девушка, в силу своей осторожности, сочла бы такое повышенное внимание слегка подозрительным, ну или романтичным, если твоя подушка безопасности вовремя никогда не срабатывает. На такую третью «случайность» за неделю Гермиона всё же решила покориться чарам настойчивого француза. Не сказать, что сердце ёкнуло в какой-то момент, но взаимная симпатия и сексуальное влечение сделали своё дело. Целых три недели безумия с неожиданным продолжением. Часто ли Гермиона заводила романы в командировках? Никогда. Жан стал исключением, который пожелал остаться в её жизни навсегда. У него изначально были свои планы на её счет. Всё банально до тошноты: свидание, Эйфелева башня, музыканты, взявшиеся черт пойми откуда, и Дюссак, стоящий на одном колене перед ней. Бриллиантовый камень ослепил глаза, и Гермиона, сама того не ожидая, казалось, даже не думая дала то самое согласие. Дозволение. Разрешение. Абсолютное «да». В тот момент она не была до сумасшествия счастлива, скорее, была шокирована. Всё до жути красиво, и верилось в происходящее с трудом. Конечно, Жан понимал, что Гермиона Грейнджер не влюблена так сильно, как он в неё, но тем не менее был готов пойти на всё, чтобы сделать её своей женой. Так он говорил, вообще французы любят говорить, очень много и весьма красиво. Это завораживает. Особенно как говорил Жан: всегда правильно, тщательно подбирая слова, и с буржуазным акцентом, заставляющим мгновенно разжечь желание затащить его скорее в койку. Ей бы верещать от радости, но Гермиона просто отметила это как свою маленькую победу над клеймом старой девы, порицаемой в обществе. Соня так вообще в открытую хлопала ей в ладоши, причем стоя. После удачной во всех планах командировки Гермиона вместе с Жаном феерично вернулась в Англию. Где уже, чуть ли не на пороге, их встретили фотографы со всех светских хроник. Как же быстро информация о её положении разлетелась по всей округе: сплетни породили целые статьи и колдографии с различных ракурсов. Гермиона совсем не хотела давать интервью о её помолвке, но Жан настоял на этом, сказав, что так или иначе они не отстанут от них. Забавно, она не любила столь повышенное внимание к своей персоне, но не видела того же самого в своём будущем супруге. Для Дюссака заинтересованность журналистов играла немаловажную роль в жизни. Хотя бы отметить тот факт, что после его предложения руки и сердца откуда не возьмись объявились папарацци. В магической Франции, конечно, семья Дюссак была популярна, но вся эта ситуация с фотографами - настораживала. Подгадали нужный момент - вот это да! Гермиона готова была поклясться, что и на интервью Пророку жених её подбил не случайно и все его громкие речи о преследовании - всего лишь прикрытие реальных намерений. Ладно, она закрывала на это глаза, ведь все мы не идеальны. К тому же Жан и правда ей нравился: образованный интеллигент, стоящий на своих двоих. К тому же она была влюблена в его отношение к ней и хотела выйти замуж по большей части только из-за этого. Она просто женщина, и хочет, чтобы её любили так, как она того заслуживает. И именно шикарный букет розовых пионов кричал об этом. Среди кучи бумаг на её рабочем столе все-таки нашлось место для красивого жеста от её жениха и флориста, который собирал эту благоухающую композицию. Жан снова уехал на неделю во Францию, чтобы уладить рабочие вопросы со своим отцом, а вот сегодня вечером уже должен был вернуться назад. Она завороженно изучает помолвочное кольцо на пальце: массивный бриллиант, который буквально вытесняет другие камни и чувствует себя как не в своей тарелке. Гермионе всё ещё непривычно носить его, будто оно было ей немного не по размеру. Возможно, это ощущение лишь с непривычки. Безымянный палец так и кричал его имя: «Жан!» Точно так же, как она кричала его имя в Париже на пике своего удовольствия. Было однажды; до этого она никогда так не делала с другими мужчинами, но с тех пор Дюссак просит, нет, он умоляет, чтобы она произносила его имя в постели, постоянно. Честно признаться, Гермионе это не нравится. Всего лишь случайность, которую повторять не хотелось, но и Дюссака обижать тоже. Она прокручивает кольцо на пальце, стараясь задать ему нужное положение, но в тщетной попытке сделать это - и вовсе снимает его и кладёт в первый ящик стола. Главное не забыть про него по возвращении домой, а не то будет неловко перед Жаном, если он заметит отсутствующую дорогую деталь на её пальце. Гермиона вновь берётся за перьевую ручку и ставит свою подпись в документации, но тут её отвлекает голос личной секретарши. — Мисс Грейнджер, — неожиданно сообщает Лив по громкоговорителю, отчего Гермиона даже дёргается. — К вам посетитель - мистер Малфой. Я всё проверила: ему не назначено, но он говорит… — Мисс Грейнджер, — голос Малфоя перебивает тонкий женский голос, — у меня кофе остывает. Может примете меня вне очереди? Гермиона тяжело выпустила оставшийся воздух из лёгких. «Черт подери тебя, Малфой! Что тебе надо? » Она была уверена, что ясно дала понять ему ещё вчера: никакого обеда не будет. Так ведь? «— Пообедаем завтра? Что думаешь об этом?» «Думаю, что это плохая идея» — к сожалению, не прозвучало из её уст. Она просто сбежала. Почему нельзя было сказать простое «нет»? Кажется, он неправильно воспринял её побег, когда она - Гермиона, чётко именно это и имела ввиду. Надо же было им встретиться в том кафе. Между ними лишь одно свидание, а чувствовала она себя так, словно он её бывший, с которым не сложилось. По сути, одна невинная встреча, к тому же вслепую, - не повод теперь избегать контакта с ним. Всё это казалось одной сплошной нелепостью. Вчера, встретив Малфоя вновь, Гермиона снова провожала медленно уплывающие мысли: ненадолго вернулась в тот вечер, который стёрла из своей памяти благодаря Жану. И сейчас Драко вновь заставляет помнить о нём. Но его наглости действительно трудно отказать. — Пускай войдёт, — отвечает Гермиона в громкоговоритель, зажимая кнопку. — И, Лив, передай Руперту, чтобы зашёл ко мне позже, часам к четырем. Дверь отворяется, и первое, что Гермиона видит это - летящий прямо в её руки чёрный стаканчик, а уже после - высокую фигуру Малфоя в эффектном, красном шерстяном пальто. Она ловит свой стаканчик с кофе и подносит к носу, вдыхая приятный аромат горьких зёрен. Губы Малфоя расплываются в приветливой улыбке. И эта улыбка явно сглаживает следующую фразу из её уст: — Чем обязана твоему визиту? Гермиона снимает свои очки и кладёт их в футляр. — Ничем, — Драко пожимает плечами, скидывает своё пальто на вешалку, и садится напротив неё на стул. — Я снова был у Министра и решил повидать тебя. Он откидывается на спинку, закидывая ногу на ногу. Его взгляд упирается в вазу с цветами, которая стоит прямо напротив, загораживая лицо Гермионы. Одним лёгким движением пальцев он невербально сдвигает их в сторону, открывая обзор на девушку. — У меня много работы, мистер Малфой, — Гермиона делает глоток напитка из стаканчика и довольно холодно отвечает: — Благодарю за кофе, красивые жесты всегда в почёте. — Перестань, — говорит он мягко, словно собирается после этой фразы стиснуть её в объятиях. Его ничуть не напрягает дерзость и нежелание Гермионы видеть его сейчас. Драко, оказывается, не так легко прогнать. — Мы же не на официальной встрече, Гермиона… всё ещё Грейнджер. Эта фраза звучит как какая-то насмешка над её положением. А ещё она не забыла тот факт, как Драко нелестно отзывался о Жане, посчитав его неприятным типом. Это задело её. Слова Малфоя впервые заимели какой-то вес для неё. Она полностью приняла это на себя, посчитав, что он хамит ей. Оскорбляя её выбор, он в первую очередь оскорбил её. Это было хамством, завёрнутым в какую-то игру. Хотела ли она вскрывать эту обёртку и узнать, во что именно он играл с ней? Скорее да, чем нет. По крайней мере, она намерена отвечать ему тем же самым. — Возможно, я тебя удивлю, но я ей и останусь, — она складывает руки в замок на стол. — В стране Жана принято оставлять свои добрачные фамилии по заключению брака. — Вот как, — он хмурится. — Значит жить вы тоже собираетесь там? «Ох, об этом даже и речи не было». — Этого мы ещё не обсуждали, — честно отвечает Гермиона, прикусив нижнюю губу. — И вообще, не думаю, что тебя это как-то касается. Когда мы успели стать друзьями, чтобы вести такие беседы? Гермиона тщательно анализирует его мимику: уголок его губ дёргается, будто в усмешке. — Тебе всё равно не пойдёт его фамилия. Нахальство Малфоя поражает её до глубины души. Конечно, не в самом положительном ключе. Но… Гермиона Дюссак и правда звучит отвратительно. Каждый коллега, наверное, смеялся бы уже на входе, лицезрея табличку с её именем. — Ты не ответил на мой вопрос, — быстро переводит тему Гермиона. — Как и ты на мой, — ловит её Малфой, загоняя в клетку. Она сверлит его прищуренными взглядом, не понимая, что он имеет ввиду, но тут он поясняет: — Насчёт обеда. Сбежала, как Золушка, оставляя принца без ответа. — Ах да, — она берёт карандаш со стола и бестолково крутит его между пальцами, лишь бы чем-то занять свои руки, — мне казалось, всё и так ясно, неужели нет? — Нет, Грейнджер, — протестует Драко. — Видишь, это просто, - сказать «нет» и не тешить надеждой собеседника. — Малфой, перестань, — уже на повышенном тоне говорит Гермиона. Этот разговор начинает её раздражать. Она встаёт из-за стола, поправляет свою юбку и подходит к окну. — По-моему, мы взрослые люди и оба всё прекрасно понимаем. Зачем ты вообще здесь? За своей спиной Гермиона слышит отчетливый безнадёжный выдох. — Ладно, ты права, — наконец-то отвечает Драко. — На самом деле, я пришёл объясниться. Я поступил неправильно по отношению к тебе, Грейнджер… Стоп. Нет, только не это. Она не нуждается в каких-то объяснениях. Сейчас это выглядит как жалость с его стороны. Она совершенно не та, к кому можно её испытывать. Это самое ужасное, что может мужчина проявить по отношению к женщине. Да и глупо как-то просить прощения за несостоявшееся второе свидание, тем более когда у них ничего не было дальше поцелуя в руку. Она, конечно, потешила себя какими-то надеждами, но знать ему об этом необязательно. Всё в прошлом. — Это уже не имеет никакого значения, — Гермиона пресекает дальнейшие слова Малфоя, взмахнув ладонью, стоя к нему спиной. — Мы ничего друг другу не обещали. Время ушло. Не пора ли тебе на работу или, например, к своей невесте? Как думаешь? Она разворачивается на каблуках и одаряет его испытующим взглядом. Драко встаёт с места и направляется в сторону Гермионы. Но как только понимает, что подошел слишком близко - делает шаг назад, оставляя дистанцию между ними. — Давай проясним: я тут не для того, чтобы создать какую-то конфронтацию между нами, а совсем наоборот, - хочу просто поговорить, — снова эта его искренность, заставляющая разливаться теплу в груди. — Мне казалось, у нас неплохо вышло тогда. Я все-таки хочу пригласить тебя на обед, если ты не против, у меня есть ещё… — Драко отдернул рукав своего пальто, посмотрев на наручные часы, — ровно час до совещания. Гермиона обдумывает его слова, слегка качнувшись на невысоких каблуках. Обед и правда не помешает, к тому же сегодня ей не хочется проводить его в одиночестве. И Грейнджер кивает. — Хорошо, — снисходительно улыбается она. — Тем более из-за кофе у меня разыгрался аппетит. Она проходит мимо него к своему столу и отдаёт распоряжение Лив занести бизнес-ланч на двоих в её кабинет.

***

— Может в кафе через дорогу было бы лучше? — говорит Драко, ковыряя салат вилкой в тарелке на парящем подносе. — Если честно, не люблю все эти столовские бизнес-ланчи. Гермиона подавляет свой смешок, наблюдая за тем, как Малфой морщится от вида еды в тарелке. Она и сама не в восторге от того, как готовит миссис Фэррингтон - главный повар Министерской столовой. То пересолит, то недосолит - смотря какое у неё настроение. И сегодня, видимо, оно у неё не из лучших, потому что всё очень сухое и пресное. — Я чувствую себя намного комфортней в своём кабинете, поэтому иногда терплю и давлюсь тем, что предлагает меню миссис Ф. — Понимаю. Я тоже провожу большую часть времени на работе. Если я и бываю дома, то только поздно ночью, но иногда ночую и на диване в кабинете. — Астории, должно быть, одиноко в таком случае. — Возможно. Повисла неловкая пауза, растягивающаяся до неприличия долго. Зачем она вообще упоминает эту женщину. Её имя вызывает у неё какое-то неприятное чувство тяжести. К тому же, судя по Драко, ему не было комфортно разговаривать о своей пассии. Было интересно: почему? Она как-никак его невеста, он выбрал её. Никто не станет жениться по чужой воле в нынешнее время. Драко отправляет свой поднос с недоеденным ланчем в сторону и полностью разворачивается к Гермионе, сидящей в метре от него на диване. Он устраивается поудобней, облокотившись плечом на мягкую спинку. — Слушай, не буду врать, если скажу, что у меня есть сложности. То, что я говорил тебе на нашем свидании, - чистая правда. Мы с Асторией и правда не подходим друг другу. «Ого, и когда обстановка стала настолько личной?» Гермиона начинает отмечать, что каждый раз они оба задевают эту тему и она кажется такой неловкой. Словно они не должны об этом говорить, но почему-то продолжают и продолжают говорить. Гермиона тоже левитирует свой поднос в сторону, не в силах больше терпеть в своём рту этот сухой обед. — И тем не менее вы помолвлены. Да, она углубляется и дальше в эту тему, не в силах остановить поезд, который уже тронулся. Гермиона тоже устраивается поудобнее, снимает туфли и вытягивает ноги, сложив их на табурет. Как ни странно, сейчас с Драко она не чувствует никакой неловкости, которая была в их первую встречу. Возможно, ей комфортно с этим человеком или потому что они находились в её обители спокойствия. Она хозяйка положения. И совершенно не стесняется задавать такие вопросы прямо в лоб. Но, так как мужчина начал сам, её вопрос не показался ему неудобным. — Так сложилось, жизнь удивительная штука. Сначала даёт, потом отбирает. Но это не значит, что я полностью счастлив. Гермиона опирается на руку, наклонив голову к плечу. — Сочувствую, — искренне говорит она. — А ты счастлива, Грейнджер? Их взгляды сталкиваются. Серые глаза напротив требовали незамедлительный ответ от неё. Ответ, который его порадует, конечно же. Но… какой из вариантов его устроит? Тот, что разделяет несчастье на двоих, или тот, который полностью противоположен его ответу? — Вполне, — отвечает она. — Если хочешь найти и тут нашу близость, - мимо. Она смотрит на него взглядом победительницы. Это не было соревнованием, но осадить Драко - приятный бонус. Он первый отводит свои глаза. — Ты ненавидишь прессу. Зачем нужно было то интервью? «Драко Малфой, когда же ты заделался в следователи?» — Жан настоял. — Он любит внимание. — Даже слишком. — Но ты нет. Снова осада, и её горделивый взгляд становится уязвимо колким. — Думаешь, что знаешь меня хорошо? Драко ухмыляется, двигаясь ближе к ней. — Просто мы и правда похожи. Дрожь прошлась по телу, когда его рука подползла близко к её руке. Палец легко дотрагивается до её безымянного, касаясь того места, где было помолвочное кольцо ещё час назад. Драко словно нащупывает границы: можно или нельзя. Это затягивается. Гермиона не торопится одергивать свою руку, то ли стараясь не замечать его действий, что невозможно, то ли наоборот… наслаждается крошечным волнительным моментом. — Куда делось твоё кольцо? Момент испорчен. Этому флирту нужно закончиться прямо сейчас. — Мне неудобно работать с ним. Гермиона резко сжимает руку в кулак и убирает её. К тому же очень вовремя, так как дверь в её кабинет резко открывается. Жан стоит на пороге и в недоумении смотрит на свою невесту в компании какого-то мужчины. — Дорогая? — Жан уставился на Гермиону с видом ревнивого мужа. — Я помешал? «Абсолютно, точно да», — довольно различимо шепчет Драко, но девушка делает вид, что не слышит этой фразы. — Жан! — Гермиона впопыхах обувает свои туфли. На кой черт она вообще их сняла. — Ты должен был приехать только вечером… или я ошибаюсь? Она тараторит, как бабочка, которая трепещет своими крыльями в попытке освободиться из сачка. — Я закончил с делами раньше. Моргана, она чувствует себя так, словно была застукана за чем-то неприличным. Дюссак недовольно сверлит своим взглядом спину мужчины, сидящим возле его невесты, пока незнакомец наконец не повернулся к нему и он не признал старого знакомого. — Месье Малфой, — француз приторно заулыбался, увидев его лицо. — Очень рад Вас видеть! Хоть Жан и был французом, но по-английски говорит очень даже прилично, почти без акцента. — Жан, здравствуй, — Малфой подходит к нему первый, но руку пожимает неохотно. — Тоже рад встрече. Их улыбки друг другу показались Гермионе больше притворными, чем дружелюбными. Каждая из них скрывала свою антипатию, которая не озвучивалась вслух. Мужчины равняются друг с другом, и Гермиона невзначай отмечает, что Малфой немного выше Жана, к тому же Дюссак проигрывает ему и по внешности. Чёрные кудри Жана беспорядочно лежат в причёске, когда у Малфоя ни одной выступающей пряди. Ей так и хочется растрепать его идеальный порядок, превратив в хаос. Зарыться пальцами, сминая гладкость… Гермиона трясет головой, выбрасывая навязчивую мысль о волосах Малфоя. Тут она замечает, что мужчины вот уже как минут пять ведут непринужденную беседу о каком-то центре во Франции. Она слушает вполуха, поэтому даже не вдается в подробности. — Так откуда вы знаете друг друга, говоришь? — спрашивает Жан у Драко. — Мы учились вместе, — отвечает за него Гермиона, встав с дивана и оказавшись рядом с женихом. — Драко, ты ведь в курсе, что она моя невеста? — словно пометив территорию, говорит Жан, приобнимая девушку за талию и сильно сжимая шёлковую ткань под своими грубыми пальцами. — Вся Британия уже в курсе, — натянуто улыбается Малфой. — Пророк ведь читает каждый волшебник. — Она неотразима, правда? — почти мурлычет Жан в её ухо. — Правда, — соглашается Малфой. Гермиона смущается. Но к её удивлению, совсем не от комплимента своего жениха, а от взгляда Малфоя, направленного на её уже розоватое лицо. Нахальный, нет, разрушительный. Бьющий в дребезги все её представления о мужском восхищении женщиной. Она помнит, как на их свидании он называл её невероятно красивой, как минимум два раза. По отношению к ней это было несправедливо. «Неужели и на Асторию он так же смотрит?» Гермиона почти отстраняется от Жана, когда его губы касаются виска. Ситуация становится слишком неловкой. Прилюдные лобзания - не её конёк. К тому же она замечает, как губы Малфоя в этот самый момент превращаются в тонкую недовольную, мертвенную линию, будто ему стало совсем неприятно смотреть на них. Оно и понятно, Гермионе на его месте было бы также некомфортно. Он вежливо отворачивается. — У Драко ведь тоже есть невеста, — говорит Гермиона, когда Дюссак перестаёт зажимать её. Она вырывается из его объятий и спешит к своему столу. «Кольцо. Нужно снова надеть его, пока Жан не заметил», — думает она, открывая первый ящик стола, ища своё украшение. — Неужели? — восклицает Дюссак, погладив тонкую полоску усов над верхней губой. — Нам нужно обязательно познакомиться. — Ну да, — натянуто произносит Малфой. — Мне уже пора, работа не ждёт. — Ах да, у тебя ведь своя… — Строительная фирма. — Точно. Жан крепко пожимает руку Малфоя на прощание. — Не смеем задерживать, — говорит он и почти шёпотом добавляет то, что они с Гермионой ещё не успели обсудить: — Мы обязательно обратимся в твою фирму, чтобы построить любовное семейное гнездышко. — Буду ждать, — снисходительно улыбается Драко. Малфой незамедлительно покидает кабинет, захватив свое пальто, оставляя пару наедине. — Мне он не нравится, — тут же выдаёт Жан. — Зачем тогда пообещал обратиться к нему в компанию и познакомиться с его невестой? — Гермиона вопросительно выгибает бровь, поставив руки в боки. — Тем более мы ещё с тобой не обсуждали планы о нашем будущем доме, о стране, в которой будем жить… — она останавливается, чтобы вдохнуть побольше воздуха в лёгкие. — Ты вообще всегда решаешь всё вперёд меня, и мне это не нравится. — Эти решения на пользу нам с тобой, дорогая. Извини, но я привык держать всё под контролем, — его улыбка приобретает какую-то неестественность, похожую на гримасу. — Включая тебя тоже, душа моя. У Гермионы чуть не отвисает челюсть. Раньше она не слышала от него подобных слов, и сейчас они ей не понравились. Да и кому в принципе это понравится? Возможно, только какой-нибудь женщине, застрявшей в патриархальных мечтах. К счастью или к сожалению, Гермиона не из таких. В своих критериях спутника жизни она, конечно, отмечала пункт про самодостаточного мужчину, но никак не думала, что к её будущему мужу будет прилагаться удушающий контроль. — То есть меня ты собираешься держать в узде, словно кобылу?! — возмущенно говорит девушка. Дюссак достает свой портсигар из внутреннего кармана пиджака и закуривает прямо в её кабинете. Концентрированный запах табака быстро заполняет всё пространство. Кислород становится в недостатке. Гермиона взмахивает своей палочкой, и тут же все окна настежь распахиваются. Она терпеть не может запах табака, хоть и очень дорогого. — Не преувеличивай, — спокойно говорит он, выпуская дым. — Кажется, ты слишком перевозбудилась. — Но ты ведь так и сказал: всё под контролем, и тебя в том числе. Она лавирует расстояние между ними, сокращая его до пары шагов. — Я не это имел ввиду. «Что происходит? Почему он делает вид, что я слабослышащая?» — Очень на это надеюсь, — отвечает Гермиона, не имея желания ругаться с ним. Но вот сигарета в его руке пострадала дерзким уничтожением её чарами. — Не кури здесь, пожалуйста. Отдел безопасности может прислать дождь и тогда мой кабинет затопит вместе с нижними уровнями. В зелёных глазах Жана мелькает какой-то огонёк. Не тот, что она видела в Париже или после приезда к ней домой. Сегодня вообще всё не как раньше… И это шепчет, едва откликается, но пока что не кричит. Воздух становится чище, но февральский холод пробирается под одежду. Ей приходится напоминать себе, что не стоит открывать все окна сразу, иначе она рискует своим здоровьем. Достаточно лишь одного. Жан беспрепятственно притягивает Гермиону за талию к себе и вонзается в её губы, сминая в поцелуе. Сквозь приоткрытые глаза она смотрит на дверь и думает совсем не о том, чтобы запечатать её от посторонних глаз, а о том, чтобы в эту минуту кто-нибудь нагло помешал им. Кто-нибудь… Например, Малфой.