Базука Времени

В канун Рождества мало кто остается в Варии. Даже убийцы и наемники предпочитают проводить этот праздник в кругу семьи и близких. Так что в самом замке остаются те, кому некуда податься. К сожалению, это весь высший состав. На самом деле Бельфегор этому даже рад, в чем никогда не признается. За долгие годы вместе Вария стала для него домом и семьей, пусть и очень странной. И праздники каждый раз удивляли непредсказуемостью, что делало все веселее. Но это Рождество не задалось с самого начала.

***

Еще отходящие от дня рождения Бельфегора офицеры вяло готовятся к празднику, когда безмятежную атмосферу рушит взрыв из гостиной. В которой должен быть только Маммон, сервирующий стол, но на самом деле спящий на подушках у камина. Но он там оказывается не в одиночестве. Бельфегор подрывается с места и несется в гостиную только для того, чтобы наткнуться на самого себя. Он так и замирает, не решаясь схватить нож. Это точно он. Не его близнец, не иллюзия. Это он стоит перед ним самим почти в той же самой настороженной позе. Что за странная картина. Бельфегор не отводит глаз от двойника, но краем глаза старается осмотреться. И увиденное ему не нравится еще больше. В клубах фиолетово-розового дыма оказывается не только двойник-Бельфегор, но и Фран со Скуало. А на подушках у камина напряженно сидит Маммон. Родной и понятный, и такой же ничего не понимающий. — Какой кошмар, теперь вас двое, семпай, — нудно тянет из-за спины Фран, и Бельфегор сквозь зубы выдыхает: — Сейчас только твоих глупостей не хватало, — но он рад его присутствию. Против сомнительных гостей лишняя сила не помешает. А шум за спиной возвещает о прибытии Скуало и Леви. — Врой! Что здесь происходит? — говорит двойник Скуало, не опуская меча. — Нам бы самим понять, — все также невпечатленно говорит Фран и обходит Бельфегора, чтобы приблизиться к тройке незваных посетителей. Хочется дернуть наглого паршивца на себя и задвинуть подальше от опасности, но Бельфегор сдерживается и готовит еще несколько ножей на всякий случай. Все наблюдают за Франом, ожидая его действий, и тот делает глупость. Как всегда. — Сладость или гадость? — спрашивает он с детской непосредственностью. Пожалуй, такой нелепости никто не ожидал, но она снимает часть напряжения, на удивление. — Сегодня же не Хэллоуин, — с ленцой в голосе отвечает двойник Франа. — Даже тут рождественские гирлянды висят. У нас почти такие же, кстати. Только огоньков побольше. Это окончательно избавляет от чувства опасности, и Бельфегор убирает ножи. — Врой! Что здесь происходит? — спрашивает Скуало. — Вас откуда занесло?! Гости очевидно из другого мира мнутся на месте и осматриваются по сторонам. — Отсюда, и-ши-ши, — как странно слышать свой смех из таких же, но других уст. А двойник Бельфегора продолжает: — В этом году Вонгола отмечает Рождество в Варии, и несчастный случай с Базукой Времени перенес нас в другой мир, к вам. Так что извольте любить и жаловать, — двойник широко скалится и нагло садится на диван. Оба Скуало недовольно смотрят на версию Бельфегора и синхронно хмурятся. — И когда вы вернетесь обратно? — подает голос Леви. И это очень хороший вопрос. Бельфегор не хочет видеть свою пародию весь праздник. Даже он не настолько себя любит, чтобы терпеть свое отражение. А для Леви это наверняка ад: три его самых нелюбимых человека в двойном объеме. — Максимум — сутки, если раньше никто не перенастроит Базуку, — отвечает двойник Франа. — Но я бы на это не надеялся, все технические гении пали жертвой Занзаса и его желания всех споить. — И потом эта пародия на Лягушку садится рядом с двойником Бельфегора и обнимает, а тот обнимает его! — Так что да, придется нас потерпеть. Пожалуй, после этого он ненадолго выпадает из реальности и действует на автомате, не в силах поверить в увиденное. Плевать на перемещения во времени, на Базуку Времени вместо Бузуки Десятилетия, плевать на сутки с выходцами из другой реальности. Но вот на что не плевать, так это на неподобающе близких друг к другу двойников себя самого и тупой Жабы. Как они могли вот так при всех обниматься? Как Скуало… Нет, как оба Скуало могли не придавать этому никакого значения и просто разговаривать? Бельфегор готов был третий раз за вечер спросить: что здесь происходит? Он с сомнением смотрит на самого себя на диване. И это не мог быть он. Вот совсем. Как его версия может с такой непринужденностью прижимать к себе Лягушонка на глазах у всех и не пытаться причинить ему вред? А тисканье за щеки никак нельзя назвать вредом, особенно когда оба участника этим наслаждаются. — Эй, Бел-семпай, очнитесь, — пихает его в бок Жабеныш, и Бельфегор отшатывается. — Все уже собираются садиться за стол. Не зависайте, — и говорит он это так спокойно, словно не происходит ничего странного, как будто их версии не флиртуют откровенно и слащаво. — И без тебя разберусь, — огрызается Бельфегор и идет за стол, который претерпел некоторые изменения: к нему принесли еще стулья, поставили дополнительные приборы. И все стало выглядеть, как будто так и надо. Бельфегор с трудом верит в реальность происходящего и в то, что это так выбивает его из колеи. Кажется, ничего прям катастрофичного не происходит, но он едва включается в разговор, не вслушивается в поздравления, вяло отвечает. Все его внимание забирает пара напротив него. Кто их вообще так посадил? Те другие Бельфегор и Фран шепчут что-то друг другу, пьют на брудершафт, едят друг у друга из тарелок как самая сопливо-романтичная парочка из фильмов. Бельфегору хочется отвернуться от них, но он не может отвести взгляда. И в какой-то момент он видит как версия Франа улыбается. Черт, Бельфегор ни разу не видел, что его Фран так улыбался. Как же странно все это. Он усилием воли отвлекается от них и переводит взгляд на остальных. Два Скуало, кажется, нашли общий язык и сейчас разговаривают друг с другом, Занзас лениво к ним прислушивается и иногда что-то вставляют, втроем они громко смеются. Луссурия, Леви и Маммон тоже по всей видимости нашли, о чем поговорить. А Фран… Бельфегор смотрит на своего напарника, который наблюдает на слащавой парочкой со странным выражением. Что-то между удивлением, интересом и грустью. А потом он смотрит на Бельфегора, и они встречаются взглядами. Как неловко. Фран выглядит тоже не в своей тарелке, и Бельфегору становится легче, что не он один смущен такой ситуацией. Не каждый день он узнает, что в другом мире состоит в отношениях с Лягушонком. Да он никогда об этом и не думал. С Франом их связывали работа, общая неприязнь и редкий злой секс, а уж никак не романтика, сопливые разговоры или лобызания у всех на глазах. Как до этого вообще могло дойти? Но спросить у пары напротив он не решается. И он не знает, то ли не хочет, то ли наоборот хочет, но боится услышать эту историю. Странно все это. Он смотрит на Франа рядом с собой и задумывается. А могли ли они и в этом мире встречаться? Как бы это было? И были бы они такими же милыми как эти двое? Нет, наверняка нет. Фран не может так себя вести, он даже улыбаться не может. Но что-то шепчет в голове, что это неправда. И возможно, это влияние этой пары из другой реальности, а может и действие алкоголя, но Бельфегор берет бокал шампанского и поднимает его в сторону своего Франа. — Счастливого Рождества! — желает он и ловит удивленный взгляд Лягушонка, тот быстро берет себя в руки и эхом отзывается: — Счастливого Рождества, семпай. Их бокалы звенят при столкновении, и они делают глоток. Абсурдную мысль поцеловать Франа Бельфегор отметает. Нет, это будет слишком быстро и неправильно. Он не собирается так поступать только из зависти к счастливой паре напротив. А вот завтра другое дело.