З. С. Ты мне нравишься

Сидя на ступеньках школы с блокнотом на коленях, я рисовала. Добавила несколько цветочков на эскизе юбки, затем оттенила зеленым карандашом колготки. В ушах у меня были наушники, и я слушала песню группы «Блэкаут». Их вокалистка Лисса Примм – гениальный автор песен, которая поразила меня своими вишнево-красными губами, винтажными платьями и вездесущей гитарой, – была моим кумиром как в стиле, так и в музыке. Я постукивала ногой в такт песне «Потянись увядшими лепестками и впусти в себя свет», которую мне так хотелось научиться играть на гитаре. Надо будет потренироваться. Громкий звук мотора Камаро заглушил музыку, и я сразу поняла, что подъехал Итер. Я закрыла блокнот, засунула его в рюкзак и, вытащив из ушей наушники, встала. Итер ещё не до конца восстановил автомобиль своей мечты, но уже смог привести его в неплохой вид. Стоило мне открыть пассажирскую дверь, как воздух наполнился старой песней «Ван Дирекшен». – Эй, красивая, садись покатаю. – С широкой улыбкой и сумерским акцентом поприветствовал меня парень за рулём. На землю выкатился пластиковый стаканчик, и я в смущении оглянулась по сторонам. На парковке почти никого не осталось. Несколько ребят рассаживались по машинам, что-то крича своим друзьям. Похоже, на меня никто не обращал внимания. – Прости, что опоздал, – когда я уселась, сказал Итер. – Да ничего. – Я закрыла пассажирскую дверь и, пристегнула ремень. – Я думала, меня заберет Гань Юй, – сказала я кузену. Моей старшей сестре Гань Юй девятнадцать лет, и у нее есть своя машина. Она учится в колледже и работает, но до сих пор живет с нами, воруя у меня возможность иметь собственную комнату, поэтому ей приходится вносить свой вклад в семейные дела. Например, забирать меня из школы. – Она сегодня работает допоздна, – Итер покрутил в руках смартфон и шустро, что-то напечатал в нем. – Поэтому слёзно попросила меня тебя подвезти. – Ну, раз, слёзно, как ты мог отказать? – хихикнув, ответила я. – Вот именно! – Вскрикнул Итер, его смартфон вновь завибрировал, смотря на экран он тепло улыбнулся.– Давай отвезем тебя домой. По одному виду было понятно с кем он переписывался. Фурина. Итер с ней начал встречаться несколько месяцев назад. И хотя, у них там была очень запутанная история, с началом их отношений, сейчас все было хорошо. А главное, я давно не видела его таким счастливым. – Как у вас ребята дела? Итера подрезал черный «БМВ», и он резко нажал на тормоза. Я схватилась за ручку над дверью, чтобы не влепится головой в приборную панель. Мне даже не нужно было смотреть на водителя, я и так знала, кто это был. И все же он сам и его слегка волнистые завязанные в небольшой хвост светлые волосы, попали в поле моего зрения. У Кадзухи была внешность соседского паренька: высокий, с широкой улыбкой и щенячьими глазками, – однако индивидуальность, к сожалению, в этот комплект не входила. – Кто-то так и не научился безопасному вождению, – пробормотала Итер, когда Кадзуха уехал. Как бы мне хотелось, чтобы он ему посигналила. А лучше догнал и хорошенько вломил. – Он много чему не научился. Например верности, дружбе и товариществу. – Мы же оставили это в прошлом? Улыбка Итера слегка помрачнела. Вообще мы все были раньше одной большой, шумной и дружной компанией. А потом произошло, то, что Итер и Люмин теперь называют не иначе как "Раскол Мстителей". Вся наша компания поделилась на два лагеря. Те кто остались с Итером и те кто последовали за Кадзухой. Я конечно же во всей той истории поддерживала Итера. Ещё бы я в трудную минуту отвернулась от двоюродного брата. Но вообще-то Кадзуха никогда мне не нравился, ещё в те времена когда он встречался с Янь Фэй. А потому моей лучшей подруге пришлось выбирать, ведь мы с Кадзухой постоянно грызлись. Конечно, Фэй говорила, что это произошло не по моей вине, но мне в это верилось с трудом. Половину времени я чувствовала себя виноватой, а другую – считала, что спасла подругу от страданий. Однажды Янь Фэй затащила меня к Кадзухе на его четырнадцатый день рождения. Когда он открыл дверь на наш стук, выражение его лица ясно дало понять, что мне здесь не рады. «Какой прекрасный сюрприз на день рождения», – саркастично бросил он, направляясь обратно в дом, и мы с подругой последовали за ним. «Поверь, я тоже не хотела приходить», – парировала я. Янь поспешила догнать своего парня, а я тем временем замерла в холле. Его дом был огромным и ослепительно-белым, даже мебель и украшения были белыми. В моем доме от белого не осталось бы и следа. Я медленно повернулась кругом, осматривая холл, и тогда подруга выглянула из-за угла и спросила: «Ты идешь?» Голос брата выдернули меня из воспоминаний и вернули в машину. Итер протягивая мне пачку Эм-Эн-Демса. Видимо он предлагал мне угоститься. – Я нашел ее под сиденьем, будешь? Я пожала плечами и благодарно приняла угощение, а потом, достала блокнот и снова приступила к работе над эскизом юбки. – Интересно, смогу я купить черные нитки? – Это был риторический вопрос заданный самой себе. – У меня закончились. Итер свернула на главную улицу: – Это может подождать до конца недели? Сегодня меня уже ждут. Конечно, Итеру надо было ехать в район Фонтейн, ведь там он теперь живет. Тем более наверняка его ждёт не только Фурина, но и Люмин. – Да, конечно, – согласилась я. Вообще, я задала этот вопрос в слух сама себе, но как же приятно было, что Итер сразу же откликнулся. Дома я переступила через гору рюкзаков, которые валялись на проходе, и пошла в свою комнату. – Забираю ноутбук, – оповестила я всех и взяла ноутбук со столика в коридоре. Никто не ответил. Я зашла в свою комнату… Точнее, лишь половина этой комнаты была моей. Чистая половина. Половина с образцами тканей и цветовой палитрой на стене, а не с вырезками статей из журналов о макияже и жизни знаменитостей. Хотя, надо сказать, иногда я заглядывалась на все это. Гань Юй сейчас не было, поэтому я свободно плюхнулась на кровать и, зайдя на Ютьюб, начала искать обучающее видео на песню группы «Блэкаут». Эта песня была не очень известной, и я боялась, что ничего не найду. Пришлось пролистать несколько страниц, прежде чем я наконец нашла одно видео. Я поставила ноутбук на туалетный столик. Моя гитара была припрятана под кроватью в тяжелом чехле – мера предосторожности. При наличии двух младших братьев это было необходимостью. Я достала чехол и открыла его. На эту гитару, мою детку, я зарабатывала полгода. Каждый вечер пятницы я присматривала за соседскими двухлетними близнецами, которые были самыми несносными из всех детей, с которыми я когда-либо сидела. А с учетом прозвищ, данных мной моим братьям, это говорило о многом. Но оно того стоило. Эта гитара была воплощением всех моих мечтаний. У нее был идеальный звук, а когда я играла, то не ощущала себя такой неуклюжей, как обычно. Мне казалось, я была рождена для музыки. Все остальное вокруг просто исчезало. По крайней мере, на некоторое время. Я уже установила пальцы для первого аккорда, как дверь в мою… нашу… комнату распахнулась. – Ху! – воскликнул Джо, вбегая в комнату и останавливаясь возле меня. – Смотри! У меня зуб шатается. – Он широко открыл рот и языком надавил на правый верхний зуб, но тот даже не шелохнулся. – Круто, приятель! – Ладно, пока! – Братец удалился так же быстро, как и появился. – Дверь закрой! – крикнула я вдогонку, но Джо либо не услышал, либо просто не захотел помочь. Я вздохнула и, встав, закрыла дверь. После чего снова сосредоточилась на видео и на гитаре. Спустя две минуты раздался стук в дверь, и появилась мама: – Твоя очередь разгружать посудомойку. – Можно я сначала закончу? – спросила я, кивнув на гитару. – Я не могу начать готовить ужин, пока занята раковина, а раковина не освободится, пока занята посудомойка. Я хотела выбить себе еще пять минут, но, взглянув на маму, передумала. Она выглядела более уставшей, чем обычно. – Хорошо, сейчас приду. Я закрыла глаза и сыграла еще один аккорд, позволяя вибрации нот проникнуть в руки. Все мое тело расслабилось. – Ху, поторопись! – позвала мама. Тьфу ты. На следующее утро, перед школой, я заглянула на кухню, чтобы позавтракать. Мама уже отвезла Джо и Уа и сейчас складывала в кладовой белье после стирки. Гань Юй все еще собиралась – на это у нее уходили часы, – а папа сидел за кухонным столом и читал газету. Я достала из шкафчика коробку с хлопьями, а пока насыпала их в миску, заметила кое-что на стойке и покачала головой. На бежевом граните лежала пара бус, под ними листочки, и на каждом листочке стояло по две галочки. – Нет, – сказала я. Папа взглянул на меня поверх газеты: – Просто проголосуй. Это же пустяк. – Ты всегда так говоришь, а потом превращаешь это в большое событие. Кого из друзей ты заставил проголосовать в этот раз? – спросила я, потому что без меня было уже четыре голоса. – Голосование – это привилегия. Никто никого не заставляет. Это просто развлечение. – В таком случае голосую за оба варианта, бусы одинаково красивы. – Нет. Ты должна выбрать. – Чудаки. Когда вы с мамой так странно себя ведете, то не оставляете нам никакой надежды. Я налила в миску молоко и села за стол. Папа до сих пор держал газету перед собой, словно читал ее. На самом же деле он пытался усыпить мою бдительность. Притворялся, что соревнование было пустяком. – Ты ведь знаешь, что мама от тебя не отстанет, пока ты не проголосуешь, – проронил он. – Конечно, – усмехнулась я. – Все дело в маме. Просто скажи, где твои, и я проголосую за них. – Это же обман, Ху. – Зачем ты начал эту традицию? Мама не лезет в твою работу и не пытается превзойти твою причудливую резную мебель. Папа усмехнулся: – Она наверняка бы победила. Я съела ложку хлопьев и, чтобы сменить тему, спросила отца: – Почему мы до сих пор покупаем газеты? Знаешь, ты мог бы найти те же новости в Интернете… например, вчера? – Мне нравится держать слова в руках. Я засмеялась, но резко замолчала, когда увидела кое-что на странице, развернутой перед отцом, и это изменило мое мнение о газетах. Я сразу их полюбила. "Конкурс авторской песни. Выиграйте пять тысяч долларов и три недели интенсивного курса с самым лучшим профессором музыкального института Мондштата. Более подробную информацию вы сможете найти на нашем сайте." – Ты готова? – спросила Гань, входя в кухню. Она зевала, но, как всегда, выглядела идеально: узкие джинсы, розовая футболка с глубоким круглым вырезом и туфли на платформе, волосы убраны в хвостик, на макушке заколки, так похожие на рожки, а макияж безупречен. Гань Юй хорошо бы вписалась в компанию Фарузан и Кэ Цин из школы. – Что? – Я растерянно моргнула. – То есть да. То есть, пап, можно я это возьму? Папа посмотрел на свою тарелку с полусъеденным рогаликом и, пожав плечами, пододвинул ее ко мне. – Фу, нет. Я имела в виду газету. – Газету? Ты хочешь почитать газету? – Да. Сестра подошла к столу и взяла из его тарелки рогалик: – Эй, это для Ху, – засмеялся отец. – Нет, – возразила я. – Мне нужна газета, а не рогалик. – Надо же, слышу это второй раз и все равно не верю, – пробормотал папа. – Очень смешно, – огрызнулась я. – Получишь газету, если проголосуешь, – усмехнулся отец. Я закатила глаза и, отодвинув стул, пошла рассматривать бусы. На бусах справа были перья. Мама сейчас проходила фазу перьев. Обычно мне нравились ее украшения, но эти перья были слишком хипповскими. Хотя другим они, похоже, нравились. Я подняла те, что слева: – Вот победитель. Папа вскинул кулак в воздух: – Она проголосовала за мои, Гуй Чжун! Я протянула руку. Папа отдал мне газету и, поцеловав в щеку, ушел искать маму. – Смешно, они думают, мы не знаем, где чьи, – сказала Гань Юй. – Как будто результат всегда был бы таким. – И не говори, – улыбнулась я. – Может, если мы каждый раз будем отдавать абсолютную победу маме, они прекратят это соревнование. – Так лучше для папиного самомнения. А теперь давай отвезем тебя в школу, мелкая. Я прижала газету к груди, обнимая слова, и последовала за сестрой. Я просто обязана написать замечательную песню и победить в этом конкурсе.