З. С. Ты мне нравишься

Было в алхимии что-то такое, что моментально оплавляло мой мозг. Может, сочетание скучного предмета, монотонно говорящего учителя и холодного сиденья. Интересно, было ли для этого некое алхимическое уравнение? Смешение этих трех факторов превращало мозг в кашу. Нет, не то. Мой мозг стал работать не медленнее, а, наоборот, интенсивнее. Гиперактивизировался. Из-за чего мне было сложно сосредоточиться на инертных словах, вылетающих изо рта мистера Альбедо. Может, он говорил медленнее, чем обычно? Сегодня, помимо всех обычных мыслей и слов, которые я теперь не могла записать в блокнот, в моей голове еще крутилась песня, которую я вчера научилась играть. Эта песня причиняла мне муки, ведь я ее и любила, и ненавидела. Любила, потому что она была великолепной, и мне хотелось написать столь же хорошую песню, а ненавидела из-за того, что она была великолепной и давала мне понять, что я даже близко никогда не напишу столь же хорошую песню. Ко всему прочему я постоянно думала о конкурсе. Как мне победить? Как мне вообще попасть на этот конкурс? Карандаш завис над бумагой – единственным листком, который разрешил мистер Альбедо. Если бы я записала песню, то освободила бы голову и сосредоточилась на лекции, но этот листок окажется перед учителем ровно через сорок пять минут. Сорок пять минут? Какой-то бесконечный урок. О чем он говорит-то? О железе. Что-то о свойствах железа. Я написала на листке слово «железо». Мой карандаш, у которого будто появился собственный разум, вдруг перешел на деревянную парту и запечатлел там слова, что звучали в моей голове: "Потянись увядшими лепестками и впусти в себя свет." Я добавила небольшой рисунок солнца, чьи лучи касались некоторых слов. И теперь осталось сорок три минуты. Шагая по коридору, я писала в блокноте – даже имея за плечами большую практику, я так и не научилась делать эти две вещи одновременно, – как вдруг услышала смех. Ошибочно решив, что смеются надо мной, я подняла голову. Посреди коридора, крепко прижимая учебники к груди, стоял блондин – похоже, восьмиклассник, – и на его голове опасно раскачивалась бейсбольная бита. А позади него стоял Кадзуха с вытянутыми по обе стороны от биты руками, как будто он только что ее отпустил. – Брось мне мяч, – сказал Кадзуха своему другу Чаилду, который стоял напротив него и бедного восьмиклассника. Рыжий выполнил просьбу, и теперь Кадзуха раздумывал, как бы дотянуться до верхушки биты, чтобы положить туда мяч. Парнишка все это время стоял, не смея шелохнуться. – Мне нужен стул. Кто-нибудь найдите мне стул, – проронил Кадзуха, и все тотчас ринулись выполнять его требование. Бита стала покачиваться сильнее, а потом сорвалась вниз и, несколько раз подпрыгнув на полу, подкатилась к шкафчикам. – Чувак, ты пошевелился, – упрекнул Кадзуха восьмиклассника. – Попробуй еще раз, – выкрикнул кто-то из наблюдающих. Кадзуха сверкнул широкой улыбкой. Зубы у него были идеальными. Зная ее силу, он частенько ее использовал. Я нахмурилась. Кажется, только я не поддавалась ее обаянию. Мне дико не хотелось привлекать к себе внимание, но я знала, что должна помочь бедному парню. Вот только что я могла сделать? Благодаря Кадзухе я сама была в центре нежелательного внимания… Мне вспомнился урок физкультуры в восьмом классе. Я не была одной из тех девушек, которые считают, что ужасны во всем. Но тем не менее знала свои слабости, и физкультура была одной из них. А баскетбол считался высшим пилотажем, поэтому я изо всех сил старалась держаться подальше от мяча. По какому-то злому року мяч постоянно летел в меня. Как от моей команды, так и от команды соперников. И я никак не могла его поймать. Я будто оказалась в игре в вышибалу, где была единственной целью. Я получила удары в плечо, в спину, в ногу. И вот тогда Кадзуха, сидевший на трибунах, прокричал во всеуслышание: «Она словно обладает энергетической силой, которая притягивает к ней мяч. Черная дыра. Ещё раз мяч прилетит и она его уничтожит. Похоронит. Ху Тао – Гробовщица». Последнее предложение Кадзуха произнес голосом диктора. Он будто превратил меня в какого-то неуклюжего супергероя. И все в зале, посмеиваясь, стали повторять за ним это прозвище. Ребята все смеялись и смеялись, и этот смех навсегда застрял в моих ушах, по-видимому, как и прозвище Гробовщица в их головах. И теперь в коридоре снова звучал этот смех, но направлен он был на последнюю жертву Кадзухи. – Ой, смотрите, – произнесла я, прочистив горло, – игра на определение, кто более бестолковый: Казах или его бита. – И я кивнула в сторону, намекая парнишке, чтобы тот поскорее убирался отсюда, пока Кадзуха отвлекся на меня. Парень осмотрел меня с головы – волосы под его пристальным взглядом тут же показались мне более непослушными, чем обычно, – до скинхедов с разными шнурками, и его улыбка стала в два раза шире. – Ой, смотрите, индикатор веселья. Ну как, весело здесь, Ху Тао? – Вижу, весело здесь только одному человеку. Парень обвел взглядом коридор, битком набитый учениками. – Тогда ты невнимательно смотришь. – Он понизил голос. – А… понял. Ты никого, кроме меня, не видишь, да? Если бы я показала Кадзухе, насколько раздражена, то победа осталась бы за ним. – Я здесь, чтобы спасти еще одну душу от твоего высокомерия, – процедила я сквозь зубы. Хотя, возможно, я вовсе никого и не спасала. Парнишка даже не сдвинулся с места. Я дала ему отличную возможность сбежать, а он все еще стоял здесь. Более того, он произнес: – А что, если сначала положить мяч на биту, а потом поставить ее мне на голову? Кадзуха похлопал его по спине: – Отличная идея. Где бита? Я вздохнула – не надо было вмешиваться, очевидно, парнишке нравилось насилие – и продолжила свой путь. – В следующий раз приходи пораньше. Нам бы не хотелось, чтобы все вышло из-под контроля, – крикнул Кадзуха, поднимая новую волну смеха. Я повернулась и собрала все свои силы, чтобы отойти от них не спеша. – Я решила участвовать в конкурсе авторской песни, – сообщила я с улыбкой. Рука Янь Фэй зависла над пижамой. Был вечер пятницы, и мы собирались смотреть у нее дома ужастики. Я с самого утра прокручивала в голове эту новость и вот теперь ее озвучила. А это означало, что мне придется довести дело до конца. И я это сделаю. – Правда? – Голос подружки отдавал скептицизмом. Я упала на ее большую кровать и вперила взгляд в постер верховной судьи Тейвата, который был приколот к потолку. Меня всегда интересовало, как Янь Фэй могла спать, когда она вот так взирала на нее сверху? Мне, например, это давалось с трудом. Но я все равно любила ночевать у подруги. Она была единственным ребенком, так что ее дом для меня являлся оазисом спокойствия. Мы ужинали с ее родителями – сегодня вкусными домашними тамале с рисом и бобами, – затем поднимались в ее огромную комнату с собственным раскладным диваном, телевизором и мини-холодильником для диетической колы и мороженого. – Думаешь, у меня не получится? – хмурясь, спросила я. – Дело не в этом, Ху. Уверена, у тебя замечательные песни, – ответила Фэй, доставая из комода пижаму. – Но я бы сказала тебе это наверняка, если бы ты хоть одной поделилась со мной, своей лучшей подругой на всем белом свете. Я застонала: – Знаю. Прости. У меня еще нет законченных. – Ты всегда так говоришь. Как ты собираешься участвовать в конкурсе, если даже со мной поделиться не можешь? Я закрыла лицо руками: – Не знаю. Янь присела ко мне на кровать: – Прости. Ху, я знаю, что ты можешь это сделать. Тебе просто нужно поверить в себя. – Спасибо, мам, – отмахнулась я. – Не ерничай. Я пытаюсь тебе помочь. Я убрала руки с лица и посмотрела на подругу: – Знаю. В этот момент дверь в комнату распахнулась и в неё практически ввалилась Люмин. На ней была кожаная куртка, явно принадлежащая не ей, так как была мужской и на несколько размеров больше. Она скинула с плеча рюкзак рядом с моим и упала на кровать рядом с нами. - Мой брат и его девушка такие душнилы! - Зло прорычал а Люм в матрац. - И тебе привет, подруга. - Фей похлопала Люмин по спене. - Что случилось? - Я не собралась упускать шанс и перевести тему, хотя и сама её подняла. Люм поднялась и стала снимать с себя куртку. - Всю дорогу от дома до сюда, они мне все уши прожужали о том, чтобы я не брала перерыв в учёбе и сразу после выпуска поступала вместе с ними в университет Сумеру. Люмин и Итер, были на год старше меня и Фэй, поэтому этот учебный год для них был последним в старшей школе. И если Итер и так собрался поступать в Сумеру, то вот Люмин планировала взять год отдыха и поступить позже. Но теперь к близнецами добавилась ещё одна переменная в виде девушки Итера - Фурины, которая так же поступала в Сумеру. И теперь они уговаривал Люмин с двух сторон о том, чтобы она шла учится вместе с ними. - А ведь дело в том, что Фу, просто хочет, чтобы я стала её соседкой по комнате. - Люм притворно зло скомкала куртку и швырнул её на диван. - Ну, так, и в чем проблема? - Я искренне не понимала подругу. - Да нет проблем, в том то и проблема. - Люмин устала ухнулась обратно на кровать. Мы с Янь Фэй переглянулись. Я увидела у подруги тот же не понимающий взгляд, что и у меня. - Поясни. - Наконец сказала Янь. Люмин посмотрела на нас и тяжело вздохнула. - Да, я же уже решила для себя все, - она перевернулась на живот и положила голову на скрещенные руки, - что возьму год перерыва. Поработаю, подкоплю денег, а уже потом поступлю. И родителей уже на это настроила. Так вот в чем дело. Я прекрасно понимала Люмин. И хоть их семья была более финансово благополучна нежили наща, но все равно тянуть обучение сразу двух детей в университете это сложная задача. - А теперь мама говорит, что все хорошо, и если я хочу, то могу пойти учится вместе с братом. Мол, они с отцом, все равно это планировали изначально и откладывал деньги на обучение нас обоих. - Так это же чудесно, Люм. - Янь Фей слегка подпрыгнула и захлопала в ладоши. Она искренне радовалась за подругу, как собственно и я. Люмин же посмотрела на нас каким-то мрачным взглядом. - Только вы не начинайте. - Буркнула она, и поднявшись начала копаться в своём рюкзаке доставая оттуда пижаму. - Но, Люм, - я решила, что стоит все же высказаться, - если тётя Нахида говорит, что все хорошо и деньги есть, тогда тебе все же стоит идти учится, ты же хочешь этого. - Да, - согласно кивнула Янь, - тем более, что у тебя хорошие отношения с девушкой твоего брата и вы сможете стать отличными соседками. - Настолько хорошие, что мы с Янь уже чувствуем, как нашу лучшую подругу уводят у нас из под носа. - Я притворно опустила голову и изо всех сил старалась пустить слезу. - Глупости не говорите. - Люмин, встала напротив нас и грозно посмотрела. - Вы мои подруги с самого детства, а её я знаю всего несколько месяцев. И я никогда не променяю вас на неё. - А тебе и не нужно. - Янь Фэй вскачила с кровати и обняла Люмин. - Вот именно, - я тоже встала и присоединилась к подругам, - тем более, что Фу классная. Мы стояли и обнимались втроём какое-то время. - Да, классная, - будто обречённо согласилась Люмин, - а ещё она очень любит моего брата и он её то же. Она глубоко вдохнула и протяжно выдохнул. - Ладно, все, решено! - Она вскинула руку к потолку. - Я иду учится в университет Сумеру в этом году. - Ура! - Янь запрыгала по комнате хлопая в ладошки. - А в следующем году к вам присоединюсь ещё и я. Я смотрела на подруг с улыбкой. Хоть и знала, что я к ним не присоединюсь. Ведь университет Сумеру был не просто не по карману моей семье, но и ещё я не видела в нем того, что я ищу в своём будущем. - А теперь, - Люмин посмотрела на меня, а затем на Янь, - Рассказывайте, что я пропустила. Янь Фей снова просияла и подпрыгнула ко мне. – Давай, расскажи нам о конкурсе, – попросила подружка. - Конкурсе? - Люм заинтересованно посмотрела на меня. Я раскинув руки в стороны упала спиной назад на кровать, а затем приподнялась на локти: – Он проводится институтом Мондщтата. Люмин ахнула, и ее золотые глаза расширились. – Вау. Это очень престижно, Ху! Я кивнула и нервно потянула секущийся волосок. – Знаю. Там приз пять тысяч долларов… конечно, было бы здорово его получить, но еще лучше получить трехнедельный курс лекций одного из профессоров. Янь Фэй улыбнулась: – Это колоссально. Профессор ведь может помочь с приемом в университет, да? Я кивнула. Я старалась особенно об этом не думать. Победа в этом конкурсе не только позволит мне оплатить колледж, что не могут себе позволить мои родители, но поможет поступить на музыкальное отделение, о чем я мечтала много лет. – Дай же нам что-нибудь прочитать. Текст хотя бы одной песни… – Янь Фэй показала на красно-коричневый блокнот, который лежал на моей сумке на полу. Меня накрыла волна смущения, и я пожала плечами: – У меня есть парочка идей, но мне нужно их доработать. Я правда хочу с вами поделиться, только не сейчас. Подружки закатили глаза и начали переодеваться: – Трусиха. - Бросила Янь. - Слушай, - Люм сняла футболку и посмотрела на меня, - а давай я тебя познакомлю с Синь Янь и её группой? Идея была и правда хорошей. - Нет, я должна это сделать сама. - для убедительности я покачала головой. - И правда, трусиха. Я бросила в нее своим носком и снова опустилась на кровать – перед глазами предстал постер. Девочки были правы. Я была трусихой. – Думаю, Фокалор меня осуждает. – Возможно. Может, она посмотрла твой блокнот? Я хихикнула и полезла в сумку за своей пижамой. Янь Фэй сменила тему: – Один фильм или два? – Это был наш способ узнать, как долго мы собираемся не спать. Я улыбнулась: – Два. У нас впереди вся ночь.