***
Сириус и Римус утешали опустошенную после инцидента Лили. Они сидели на диване в гостиной Гриффиндора, Римус сочувственно оглаживал костяшки пальцев девушки одной рукой, а второй поддерживал спину — Эванс сгорбилась, как потерявший всякую надежду человек. Питер убежал в спальню мальчиков искать запасы чая с ромашкой. Лили больше не плакала, бесцветно уперлась взглядом в свои колени, но ее состояние все еще было шатким — лишнее слово, и слезы вновь польются. — Профессор Слагхорн сказал, что ты можешь не идти на сегодняшнее занятие, — осторожно начал Римус. — Ты его любимая ученица, он все поймет… Эванс оборвала его на полуслове. Ее лицо выражало непоколебимую уверенность. — Нет. Я должна пойти. Если не приду, они выиграют! Увидят, что смогли меня задеть! — Нет, Лили, ты останешься здесь! — рявкнул Сириус. — И мы останемся с тобой. Ты сегодня пережила достаточно потрясений. Лили сжалась пуще прежнего. — Я просто не понимаю, как все вышло таким образом… Северус всегда был добр ко мне, а теперь он стал частью этой чистокровной элиты и… я его не узнаю, это будто абсолютно другой человек, — чем больше она говорила, тем сильнее искажалось ее заплаканное лицо. — Худшее не то, что в меня хотели бросить Круцио, а то, что Северус общается с людьми, которые на это способны! Эванс содрогалась от рыданий, вспоминая это. У Сириуса чесались кулаки. Он не мог смотреть, как девушка его друга, чего уж там, его собственная подруга, навзрыд рыдала из-за каких-то ублюдков. Будь его воля, он бы этим слизеринцам пальцы поотрезал один за другим — медленно, мучительно. Чтобы теперь они чувствовали себя беспомощными и униженными. Но главной жертвой стал бы Розье — ему Блэк бы изуродовал морду до кровавого месива, чтобы ни одна аристократка на него не посмотрела, чтобы его главная причина гордости стала главным поводом ненавидеть себя. — Именно поэтому мы Нюниуса и гнобили, от него хорошего ждать бесполезно. Ради одобрения этих чурбанов он готов мать родную продать. Но Круциатус — отдельная тема. Я всегда знал, что слизеринцы мрази, но даже мне в голову не приходило, что они могут прямо в школе стрелять непростительными. — Слава Мерлину, Деметра успела выбить его палочку из рук. У нее отличная реакция. — О, Лунатик, вот оно как? Деметра? Вы уже на имена перешли? То, о чем я сейчас распинался, для тебя пустой звук? — съязвил Сириус. — Бродяга, остановись. Невозможно отрицать очевидное: она действительно спасла Лили. Тем более именно она наслала на Розье Конфундус. Блэк вопросительно выгнул бровь. — Откуда информация про Конфундус? Это мог сделать кто угодно. — Я видела. Перед тем как Розье замахнулся, она прошептала заклинание, прикрыв это кашлем. Сириус замолчал. Ридж действительно помогла Лили, это означало, что она не была той гадиной, какой он себе представлял. Это вызывало в нем диссонанс: если она не была плохим человеком, тогда он все это время ненавидел ее просто так. А это означало, что он оказался не прав, и Сириусу это очень не нравилось. Разум искал оправдания себе, подкидывал моменты, где ее поведение казалось подозрительным. Она вела дружбу с Селвин и Паркинсон, чьи семьи открыто высказывали одобрение идеям Волдеморта, несколько раз он видел на карте Мародеров ее точку, стоящую рядом со Снейпом или Регулусом, очередными чистокровными фанатиками. Плюс ее характер: вспыльчивость, язвительность, скрытность — все это не вызывало доверия. Он до сих пор помнил ее скривившееся в презрении лицо тогда, на башне. Теперь пазл складывался: Ридж устроила все это шоу с помощью Лили, просто чтобы отвести от себя подозрения. Эврика. Сириусу и в голову не приходило, что вся эта злость со стороны Деметры была лишь ответной реакции на собственные поступки — он ведь никогда не ошибался. Вскоре Питер вернулся с фарфоровым чайничком, заварив ромашку. Эванс определенно стало легче: морщинки на лбу разгладились, она расслабленно облокотилась на диван, расправив плечи — засыпала. Римус вызвался донести ее до спальни девочек, благо Марлин прогуливала и помогла поднять спящую Лили по лестнице. — Мерлин! Что случилось, Римус? — Потом расскажу. Не разбуди ее, она только успокоилась. По пути на урок Питер и Сириус остановились на перекур. — Лунатик, будешь? — протянул самокрутку Хвост. — Черт, да тут такой кошмар произошел, даже я закурю. Спасибо, парни.***
К ночи слизеринки собрались в центре общей спальни: Ракея расположилась на кровати, расчесывая волосы Деметры серебряным гребнем, пока Изида и Белла обустраивали импровизированный столик с деликатесами на ковре. Мальсибер и Блэк не подвели, у девушек в распоряжении были две бутылки старейшего белого вина и шампанского, включая закуски, принесенные домовиками по просьбе Регулуса. Паркинсон разлила шампанское по кубкам. Соседки были облачены в хлопковые ночные рубашки с рюшами, как у королевских особ в Версале — Деметре тоже выделили одну. Почему-то девушки проводили свои месячные посиделки только в них, им казалось, что сорочки для сна помогают привлечь лечебную энергию луны и воссоединиться с женским началом. Деметре это очень напоминало маггловскую одержимость всякими энергетическими практиками по повышению женственности. — Ах, девочки, вы тоже видели, что случилось сегодня днем? — не вытерпела Изида. Она обожала сплетни. — Мне Бальтазар все рассказал. Мой кузен — остолоп, поделом ему. Пусть исключают. Настоящий аристократ никогда не позволит себе такую дерзость, как потерять лицо, тем более перед предателями крови и грязнокровками, — скривилась Ракея. — Мне жаль, что имя нашего дома запятналось подобным позором. Классическая чистокровная семья. Никакого нюанса и понимания, главное — безупречная репутация и сохранение родовых техник. Эван поступил ужасно, оправдания ему не было, но видеть, как его собственная кузина хладнокровно отрекается от него, было удивительным. Все же Ракея и Бальтазар идеально подходили друг другу: оба серьезные, властные, чопорные. Такие браки крепче алмазов. — Ах, девушки, что мы о плохом, приглашаю вас отведать шампанского, — Арабелла отпила из собственного бокала, призывая подруг последовать ее примеру. — Но все-таки скажу: как радостно, что меня решили выдать не за Эвана, а за Хезрона. Я бы не выдержала унижения разрывать помолвку после сегодняшнего фиаско. Девочки согласно кивнули. — Получается, Ракея и Белла сосватаны. Изида, а ты? За кого ты планируешь выйти замуж? Селвин бодро покачала указательным пальчиком. — Ни за кого! Я молила папеньку, чтобы он дал мне времени до окончания учебы, и так как он слишком меня любит, отказать не смог. Так что я свободна и счастлива. Видите ли, выбор слишком широк… так и не определиться, — устало ахнула она. — Вообще, я бы хотела старого мужа, чтобы он поскорее умер и я стала богатой вдовой, и могла без зазрений совести заводить любовников! — Ах, дорогая Изида, ты ведь можешь так баловаться и в обычном браке, — Ракея нежно погладила ее по плечу. — Женское очарование заключается в нашей хитрости. Белла ведь успешно встречается с Жаном, и Эйвери не в курсе. — Ну нет, молодой муж за этим будет следить. Упаси Салазар мне попадется ревнивый, будет еще проверять меня на верность. Такого только травить белладонной. Кстати, про молоденьких, вы видели Виета Портфея с шестого курса Рейвенкло? Такой притягательный! Обязательно зажму его в каком-нибудь коридоре. Такие мощные руки, а какая крепкая шея… Деметра усмехнулась. Изида была совершенно другой, нежели казалась на первый взгляд. Больше сплетен она любила только соблазнять мальчиков. Для нее это было как спорт — при виде симпатичного юноши она становилась суккубом, окучивая его напускной невинностью и беспомощностью, а после близости теряла интерес и искала себе нового. Когда Деми спросила ее, почему Селвин не боится слухов или очернения репутации, она с улыбкой ответила: — Ой, это мелочи. Я, конечно, могу им стереть память или заставить дать Непреложный Обет, но как правило достаточно маленькой угрозы о том, что если они хоть пискнут обо мне, мой милый братец Кларенц их убьет! Такая сторона Селвин восхищала. Убийственная красота. — Да, он действительно прелестный, — мечтательно прикрыла глаза Белла. — Но мне все же больше по душе блондины, как Жан. Паркинсон обратилась к Деми. — Деметра, а тебе какие парни нравятся? С нами-то все ясно. Ридж задумалась. Она не думала о мужчинах уже долгое время, пожалуй, единственной ее влюбленностью был Джеймс. — Я люблю, когда в парне чувствуется, что он мужчина: крепкие мышцы, ощущение надежности рядом, внутренняя сила. — У нас таких не найти, разве что Бальтазар, но он занят! — вскинула руку Изида. — Ты еще скажи, что тебе татуированные нравятся. Деми не нашлась, что ответить — ей действительно нравились тату. В голове сразу же вспыхнуло воспоминание о том, как она зашивала Джеймсу огнестрельное ранение на плече, и когда он снял водолазку, татуировка яростного льва начала двигаться по ребрам. Она тогда чуть не потеряла самообладание: запиналась, смущенно отводила взгляд. Как еще могла девочка-подросток отреагировать на оголенный торс мужчины с таким красивым рисунком? — Есть немного. Что-то есть интересное в татуировках. — У Блэка есть тату, мне по секрету рассказала девочка с Хаффлпаффа, которая с ним делила ложе. — Он предатель крови, Изида, — Розье нахмурилась. — Деметра в праве заводить с ним отношения, ведь она полукровка, но стоит ли сближаться с человеком, что так яро нас презирает? Мы не обладаем вольностью распыляться на чужаков. — Девочки, Блэка рассматривать вовсе не стоит. Я уже испытала на себе его гнев, он возненавидел меня только за то, что меня распределили на Слизерин, — Деметра упустила факт того, что тот считал ее слугой Волдеморта и фанатиком чистокровной идеологии, соседки бы ее не поняли — именно их семьи и служили Волдеморту, да и они сами поддерживали это. — Именно об этом я и говорила, девушки. Нас окружают со всех сторон враги, намереваются откусить от нас лакомые кусочки, — Ракея крепко схватила соседок за руки. — Мы должны держаться друг друга, сплетаться хвостиками, даже если готовы ими же сцепиться между собой. Иначе хищники разорвут нас своими когтями и клыками. В одиночку кобра не выстоит перед ястребом, но поставь прайд львов на змеиное гнездо, и уже через час послышится их предсмертный рев. Подруги в благоговении слушали Розье. Настолько эта девушка была мудра не по годам, всегда думала стратегически, защищая своих. Именно это Деми и ценила в своем факультете. Несмотря на лицемерие, высокомерие, чистокровную базу слизеринцев, их сплоченность вызывала восхищение. Они мирно сосуществовали, уважали границы друг друга — у всех было достаточно скелетов в шкафу. Даже если между слизеринцами была неприязнь, ссоры, это не выходило за пределы гостиной, слухи распускались только про другие факультеты. Да, слизеринцы не заводили друзей, не искали искренних связей, но то, как они упорно поддерживали друг друга, пренебрегая личными конфликтами, делало их сильными. Паркинсон плакала, уткнувшись в подол сорочки Розье. — Ты так права, Ракея… — Довольно слез, дорогая Белла. Тебе скоро убегать на встречу с Жаном, как же кавалер отреагирует на заплаканное лицо любимой? — она по-матерински вытерла слезы Паркинсон и улыбнулась. — Вам с Деметрой следует скорее переодеваться и идти.***
Регулус встретил Деми у квиддичного поля букетом белых ирисов. Она зарделась, принимая цветы. — Регулус, и тебе доброй ночи. Спасибо большое, — она позволила ему коснуться своей ладони губами. — Во Франции часто уделяется внимание языку цветов. Ирисы — знак мудрости, уважения, верности, их дарят тем, чью дружбу глубоко ценят. Веришь ли ты в подобный символизм, Деметра? — Да. В прошлой школе надо мной подшучивали, ведь я придавала значение малозаметным синхронизмам. Но ведь в таких деталях и заключена красота мира, не так ли? — Именно так. Рад, что мы сошлись во взглядах. Пройдем же к месту встречи, не хочу, чтобы ты замерзла. Регулус повел ее к маленькой палатке, скрытой от чужих глаз чарами невидимости. Зайдя внутрь, Деми поняла, что очертания палатки отсутствовали — стены были прозрачными, позволяя видеть небо без надобности выходить. — К сожалению, только такой домик мог быть зачарован на тепло, иначе пришлось бы ощущать ветер, будь мы снаружи, — извинился Блэк. — Я повесил на домовиков приготовления, у них вышло только это. На ковре стояла бутылка коньяка и маленький телескоп. — Регулус, я ведь пила на посиделке с девочками. Я не откажусь, но как бы тебе не пришлось меня левитировать бессознательную обратно. — Даже если тебе станет плохо, мне вовсе не сложно хоть на руках тебя понести, не волнуйся, — скромно улыбнулся он. Почему-то каждая встреча с Регулусом заканчивалась тем, что они пили алкоголь. Даже в первый день он проводил экскурсию со фляжкой в руке. Деми подозревала, что спиртное было одним из тех самых способов утешения, присущее всем Блэкам: не умея регулировать эмоции в связи со строгим воспитанием, они впадали в зависимость от определенных вредных препаратов и привычек в попытках успокоиться. Насколько она знала, Сириус налегал на сигареты и траву, Беллатрикс любила синтетические наркотики и опиаты, и, похоже, выбор Регулуса пал на алкоголь. Деметра и сама такой была: ей было проще понимать себя благодаря участливому отцу, но после начала войны, когда уровень стресса многократно возрос, покурить сигарету или выпить крепкий кофе стало почти будничным ритуалом на удачу. Друзья легли на мягкий ковер и стали смотреть в линзы телескопа — Регулус где-то сумел достать телескоп без штатива. Он прищурился и пальцем указал наверх. — Наша семья всегда называла детей в честь звезд. Смотри, вот созвездие Льва. Самая яркая звезда в нем — Регулус. Как чудно, правда? — Так сияет красиво… Родители не ошиблись, дав тебе это имя. — Благодарю, Деметра, мне лестно слышать подобное. Тут звезда моей кузины Беллатрикс, а вот созвездие Андромеды, — резко замялся он, будто заговорил о том, о чем не должен был. — Ее не так давно изгнали из семьи. Деми закусила губу. Прабабушка… она ни разу не видела Андромеду на небе ранее, даже не интересовалась. А ведь сейчас ее прабабушка жива и молода, воспитывала бабушку Нимфадору. Будет ли у нее шанс хоть мельком на них посмотреть? — Здесь созвездие Большого Пса, в котором находится Сириус — ярчайшая звезда ночного неба. Если так подумать, Лев и Большой Пес находятся так близко: их разделяют лишь Гидра и Единорог, и все же пропасть между ними огромна. Довольно иронично, — горько улыбнулся Регулус, и Деметра поняла, что говорил он вовсе не о звездах. — Регулус, прошу прощения, что спрашиваю нечто личное, но… как ты миришься с побегом брата? — Момент истины. Сейчас у Ридж была идеальная возможность приоткрыть завесу тайны, нырнуть в глубины души друга. Он долго молчал, отставив телескоп, пустым взглядом осматривая небо. — Не знаю, что было хуже: когда Сириус жил с нами или когда он ушел. До побега он часто ссорился с матушкой, накопившаяся фрустрация задевала и меня. Но когда он ушел… я потерял не брата, а часть себя. Матушка легче раздражается, теперь меня задевает уже ее невыраженная скорбь. Он был немногословен, но полные боли и тоски глаза всецело передавали его состояние. Деми не могла представить, насколько одиноким себя чувствовал друг. Кто-то мог сказать, что ему жилось лучше, ведь теперь он стал наследником. Но жизнь имитирует искусство: Регулус был одной из самых ярких звезд на небе, но ему никогда не занять место Сириуса, что светит ярче всех. Регулус вроде существовал, а вроде его в семье и не было вовсе: мать Вальбурга продолжала скорбеть по блудному, но такому любимому старшему сыну. А младший продолжал надеяться на любовь брата, раненая душа тянулась к этому далекому источнику тепла, но встречала лишь холод. А ведь Сириус никогда не менял своей позиции касаемо брата, он до смерти считал, что Регулус был мягкотелой и безвольной куклой в руках родителей. Он ни разу не подумал о том, что творилось в сердце младшего, которого он когда-то пообещал защищать и беречь. Деми чувствовала, как ее неприязнь к Блэку разрасталась все больше, пуская корни. Все же за эти два месяца Регулус стал ее маяком в темноте нового и незнакомого мира. Она не знала, чем могла заслужить его доброту, почему породистый доберман окутывал заботой дворняжку. Ридж не хотела привязываться, и все же продолжала эгоистично впитывать его тепло раз за разом, стараясь согреть мерзлое сердце, пока могла. Ведь через год она безжалостно позволит ему пойти навстречу гибели ради победы Ордена. Ребята перевели тему, болтая о будничных делах и казусах на уроках. Деметре удалось развеселить друга рассказом о проделках «в Дурмстранге» — конечно, это были обычные моменты с Хогвартса, когда Лили Луна упаковала им с Азурой конфеты, оказавшиеся потом взрывными сладостями, что забрызгали кислым соком весь шкаф. Но Регулус смеялся, а это главное. Засыпая, Деми думала о Блэках, как о великой трагедии магического мира. Их дом был одним из древнейших и стойких, сколько же родовой магии и техник было в их арсенале. А они просто вымерли менее чем за столетие, хотя, казалось бы, детей у них было достаточно. Беллатрикс сошла с ума и отдала жизнь за фашистскую идею, Сириус провел полжизни в тюрьме, Регулус погиб, не успев выйти из-под родительского крыла. Конечно, у Нарциссы появились Драко и Скорпиус, выдающиеся маги, у Андромеды — Нимфадора, Тедди и сама Деметра, но само имя Блэков угасло навеки. Они оставили после себя защищенные родовой магией поместья, в которые больше никто не войдет, библиотеки с тысячами фолиантов, которые больше никто не прочитает. Это было сродни сгоревшей Александрийской библиотеке. Глупая идеология начала гражданскую войну в чистокровных семьях: красные против зеленых, брат против брата. Не зря говорилось, что дом Блэков можно разрушить лишь изнутри.