Чистокровный

      Неспешным шагом парни тащились в сторону огромного коттеджа, то и дело бросая взгляды на переговаривающихся взрослых, что-то бурно обсуждающих. Минхо с ленцой разглядывал собравшихся и бурчал себе под нос, что пропустил подготовительные занятия перед экзаменами. Школа выводила и доводила, но парень был примерным учеником и лучшим в своём классе. Да и хотелось побыстрее покончить со всей несправедливостью мира в лице бесконечной зубрёжки и домашних заданий, чтобы спокойно ходить на танцевальные занятия и не думать о мирских проблемах. Перед ним шагал недовольный Бан Чан — давнишний друг и вынужденный сосед по комнате в родном доме. Но раздосадован он был вовсе не из-за того, что пришлось бросить свои дела, а из-за услышанного объявления, в честь чего все и собрались. Их вскоре нагнал запыхавшийся Хёнджин, младший товарищ Минхо по школе и просто надоедливый ураган беспомощности, докучающий и будние и в выходные дни. В принципе, довольно милый, как считал сам Ли, но слишком в плохом настроении сегодняшним вечером, что бесило. Их забрали родители сразу после занятий и потащили в богом забытое захолустье, где, как выяснилось эмпирическим методом, было отстроено огромное поместье. — Вот мы здесь зачем? — вновь заныл Хван, как и ныл и всю дорогу, ведь ехали они вместе с родителями Ли. — Пусть сами страдают этой выдуманной ерундой. — Я тоже не понимаю, — Минхо поправил очки в толстой оправе на своей переносице и засунул руки в карманы объёмной толстовки, что скрывала его полное тело. — На дворе двадцать первый век, а мы будто в древности застряли. — Да хватит уже, — оборвал младших Чан, чуть рыкнув. — Исполнится вам 19 лет, можете покинуть стаю. Это традиции, выстроенные веками. Но без принуждения. — В цивилизованном обществе уже давно все забросили эту систему стайную, — Хёнджин хлюпнул носом и капюшон на глаза сильнее натянул. Осенний ветер неприятно морозил кожу. — А мы всё маемся дедовскими историями о единении и взаимопомощи. — Это ложь, — холодно отрезал Бан Чан и повернулся к другу, чтобы туже затянуть верёвки на его капюшоне, — даже мои родители смогли занять место в хорошей стае в Австралии. Хоть и скучают по этой. Озверевшие альфы, сбивающиеся в кучки и нападающие на омег, пока только начинают свой путь. Нет гарантий, что позже это не обретёт более огромные масштабы, пока власти ничего не хотят с этим делать. Омег осталось очень мало в этом мире. — Потому что сейчас кровь очистилась. Рождаются беты практически во всех семьях. Разве это плохо? — фыркнул Ли. — Скоро альфы будут строить семьи только с бетами. И бедным омегам не придётся страдать, ведь гены более не способны выстраиваться так, чтобы организм женщины выносил омегу. И общество альф и омег останется только на страницах истории. — Конечно! Это плохо, — Чан с каким-то неверием посмотрел на приятеля. — Омеги же прекрасные, нежные создания. Они не должны вымирать по прихоти альф. В нашей стае всего несколько чистокровных омег, которых мы должны оберегать. Да и каждая омега существо хрупкое, достойное заботы и любви. Вон, одна такая рядом с тобой идёт. — Я альфа, хён! — злобный взгляд Хвана вызвал у старшего усмешку. — Но вообще, пусть наши родители этим и занимаются. Они ещё что-то про охоту говорили. Мрак! — Охота это интересно, но я жду совершеннолетия, чтобы поучаствовать. Папа пообещал приехать! — хлопнул в ладоши Бан Чан. — Но сегодняшний день действительно паршивый. — Я жду совершеннолетия, чтобы покинуть эту секту и жить спокойно свою жизнь, — Минхо поправил распушившиеся волосы, когда они зашли в огромный холл дома. — Возвели всё в абсолют и нам привить это пытаются. — Помалкивал бы ты, — негодовал Бан. — Я уверен, что со временем, когда ума наберёшься, ты переменишь своё глупое мнение. — А я согласен с Минхо-хёном. Вон, желающих работать телохранителями омег — навалом, а я даже связывать свою жизнь с ними не планирую. Мне Сыльги нравится, она красивая. Добрая. Великолепная бета. — Слюна потекла по подбородку, убери — засмеялся Минхо. — Сыльги на тебя даже не посмотрит. Тем более, говорят, она уже нашла себе партнёра. Бету. — Ты злой, знаешь? — Хёнджин обиженно отошёл в сторону.       Гул стоял ощутимый и неприятный, стоило всем стянуться в помещение. Родители Хвана и Ли организовались рядом быстро и утащили сопротивляющихся подростков ближе к небольшой сцене, бросив их там на некий произвол, пока сами отправились в противоположную сторону — где были все главы семей стаи. Детей и подростков собралось много, что искренне поражало Минхо — стая оказалась намного больше, чем он предполагал, ведь ранее никогда не присутствовал на собраниях. И вообще никак не участвовал в жизни этого всего, ведь первый гон в назначенные пятнадцать лет так и не пришёл. Его внутренний, крошечный, доморощенный альфа выл внутри в лёгком негодовании от обилия запахов старших альф и омег, хотя его обоняние только-только начало просыпаться. Было неловко и страшно это ощущать и понимать свою природу. Но его внимание резко привлёк вышедший на сцену мужчина, который начал вещать о сложном периоде для омег и о том, что стая должна держаться друг друга, однако дослушать громогласную тираду ему не дали: Хёнджин снова заныл над ухом, словно материализовался рядом. — Давай сбежим, хён? — подёргал он Ли за рукав. — В машине посидим. Аниме посмотрим. — Да ладно тебе, — осадил его Чан, — интересно же увидеть нового вожака. Далеко не каждый день им назначат омегу. — Омега вожак стаи, смешно, — Ли снова поправил очки от какого-то неожиданного волнения. — Кто будет её слушаться? Альфы? Беты? Бред. Кому в голову такое пришло? — Эта омега чистокровная. Единственная в семье Хан. Очень жаль мальчика, он даже мира не видел. Его с рождения оберегали сильнее, чем самый хрупкий цветок, — вещал печальным шёпотом Чан. — Даже не представляю, как ему альфу будут искать. — Как и любой другой омеге? — Хёнджин глупо посмотрел на друга. — В чём проблема? — В том, что этой омеге нужен чистокровный альфа, с кем у них родятся высшие альфы или омеги. В таких соединениях никогда не могут появиться беты. Это историческое событие. Боже, вы вообще своих родителей слушаете? — Бан Чан в растерянности осмотрел двух парней, а те только головами помотали. — Я вам поражаюсь. — Ну нет в это смысла, — захрюкал Хван, стоило Минхо вытащить телефон из кармана. — Я хочу просто жить свою жизнь. Дождаться первого гона, который со дня на день придёт, начать пить таблетки и не думать больше о всяких узлах, течках, деторождении. Охоте… — Чёрт, — смартфон Ли оказался разряженным. — И я придерживаюсь того, что это бесполезная информация. И она уж точно никогда в жизни мне не пригодится. Чанни-хён, ты омегу себе нашёл что ли? Откуда в тебе столько рвения? — Минхо-я, — шикнул друг, — нет, не нашёл. А если найду, ты последним узнаешь об этом. Просто это наша природа. Это интересно и познавательно. Запахи, понимание истинности, ценность семьи. — Я понял, ты слишком чистый и величественный, а мы просто грязные дождевые черви, — болванчиком закивал Минхо под хихиканье Хёнджина. — Или инфузории безмозглые.       На это сравнение Бан Чан только глаза закатил и вернул всё своё внимание к сцене. Минхо же, правда, это всё не волновало, не беспокоило и не касалось ни единой гранью какой-либо сферы его жизни. Он не планировал строить семью, заводить отношения и растрачивать себя на какие-то альфье-омежьи игрища. Ему до покалывания в пальцах хотелось стать знаменитым, взойти на пьедестал и с укором смотреть на тех, кто поддался инстинктам. Свои планы он расписал на годы вперёд, и уж всякая чепуха, сродни защиты омег и нахождение в стайке альф, не могли этого разрушить. Всё чётко и верно распределено: закончить школу; поступить в университет; податься на дополнительные курсы; увлечься музыкальными инструментами и просто выжить в жестоком мире. Отношения? Им не было места в списке наиважнейших целей и желаний. А когда на сцену вышел мальчишка, так его и вовсе смех разобрал от абсурда того, во что его втягивали родители. Пришлось улыбку ладонью подавлять, потому что даже издалека Ли видел гневный взгляд своего отца — пороть его не станут, он знал, но нотации слушать не хотел.       На импровизированной сцене стояло несуразное, напуганное создание, худое, с огромными, остекленевшими глазами и ужасно тонкими ногами. Ребёнок. И как его могли назначить вожаком? Хёнджин с неприкрытым шоком смотрел на мальчика впереди, что у него даже рот открылся, отчего Ли засмеялся ещё сильнее, содрогаясь плечами и давясь своими же звуками. Только Чан из их невменяемой троицы смотрел на сцену с тоской и досадой. Ему искренне было жаль омегу, у кого, вероятно, ещё и течки не было, ведь её тело виделось слишком худым и маленьким для полноценного выдерживания всех процессов. Чуть грубо Бан пихнул Минхо в плечо, но смех резко стих совсем по другой причине: сильные руки мужчины осторожно опустили на голову паренька плетёную корону, усыпанную свежими ягодами — всё не шутка. Про эту традицию уж Ли был наслышан с самого детства из маминых сказок. В честь беспрекословной покорности виднелась цветущая азалия; в честь непорочности в корону была вплетена свежая белая лилия; вишня поселилась среди плетёных веточек в знаке чистоты избранного вожака.       Минхо видел, хоть и не хотел, как у ребёнка дрожали плечи. Тот был готов просто расплакаться в голос, но держал себя в руках. Смотрел куда-то в пол и интенсивно кусал нижнюю губу неровными зубами, при этом пальцами нервно теребил на себе рубашку, чей подол уже вытащился из-за пояса чёрных брюк — выглядело неряшливо и как-то излишне печально. Продолжал послушно стоять между отцом-альфой и матерью-омегой, что было огромной редкостью в их мире, особенно для рождения женщиной мальчика-омеги. А сзади за парнем, как огласили, расположился его старший брат-альфа, чуть придерживающий худые плечи. Взором тёмных глаз Ли следил за широкими ладонями, что осторожно оглаживали руки и предплечья омеги в успокаивающих движениях, путаясь пальцами в белоснежной ткани усыпанной рюшами рубашки. Незатейливые касания, видимо, помогали, поэтому мальчик первый раз посмотрел на собравшихся. Его круглые глаза глядели с явным страхом и паникой, тело задрожало сильнее, и первая слеза скатилась по чуть пухлой щеке, но быстро была утёрта тонким пальцем. На мгновение в Ли проснулась совесть и болезненно кольнула сердце, ребёнка было жаль. — Сколько этому чуду лет? — тихо обратился он к завороженному Чану, кто слушал отца омеги слишком заинтересовано. — Вроде четырнадцать исполнилось. Он на три года младше меня. — Пф, ну, удачи ему. Надеюсь, справится с ролью вожака, — насмешливый, пусть и совсем немного сочувствующий взгляд был направлен строго на стушевавшегося паренька, — омежка.       Не вслушиваясь в слова старшего альфы, по-прежнему вещающего со сцены что-то про сложные времена, Минхо и Хёнджин стояли плечом к плечу и хихикали над мемами в телефоне Чана. Тот отдал им свой смартфон, лишь бы двое неугомонных детей уже закрыли свои рты и не мешали никому. Покачивающие сознание волны беспокойства утихли в Минхо, и тот больше даже взгляда не поднял на сцену, хотя раздумывал над этим. Мальчишка показался ему симпатичным, но невероятно худым и слабым, словно в нём совсем не было жизни и света. Чёрные волосы были красиво уложены, рубашка и брюки наглажены, даже туфли блестели. Но весь этот лоск перебивался явным страхом, источаемым юным телом. У омеги не было запаха, воли и, вероятно, даже собственных желаний. Эта мысль змейкой поползла по рассудку, но быстро была затоптана новой тупой картинкой на экране. Ли не хотел вникать. Не видел смысла в терзаниях своей души, ведь всё равно никак не мог помочь мальчишке, да и вряд ли ещё хотя бы раз в жизни они встретились бы.       Несмотря на уговоры собственного внутреннего голоса, ведь скуление альфы утихло под рёбрами, чего сначала Минхо даже не заметил, тот продолжал вещать о некой неправильности в выборе поведения. Что-то потаённое манило и просило посмотреть на чистокровную омегу хотя бы ради того, чтобы внять чему-то редкому и особенному. Той хрупкости и нежности, какую из себя парень и представлял. Даже улюлюкивания Чана не взыграли на стальном желании не поднимать глаз, хотя что-то внутри и щекотало, словно пёрышком, разрушая мнимую зону комфорта. И это что-то прям отягощало. Время кинулось тянуться слишком долго, ноги и спина начинали болеть, а голос не смолкал — бесило. В какой-то странный момент даже почудилось, что омега со сцены с каким-то презрением смотрела точно в макушку Ли, однако парень не повёлся и лишь хрюкнул над очередным мемом. — Прошу позаботиться о нашем мальчике, — говорил господин Хан. — Он ещё совсем юный, но небо твердило нам о том, что настало время короновать его. Джисон обучается многому, скоро он будет способен позаботиться как об альфах, так и об омегах. Поэтому не смотрите столь строго на него. Я, как его отец и главный альфа, всегда буду рядом. Здесь, — мужчина обвёл помещение рукой, — вы всегда можете найти пристанище и обратиться с любой просьбой. Мы все одна семья. — Хён, — позвал тихо Бан Чана Хёнджин, — а что за бред он несёт про небо? — Чистокровные омеги, по легендам, рождены в рассвет сил тех или иных планет. Вожаки стаи всегда ориентируются на них, составляя план событий и действий, что-то вроде предсказаний. Иными словами, звёзды указывают нам путь, — улыбнулся Чан. — А раньше омеги становились вожаками? — Первый раз в этой стае, хотя случаи имеются, — как мудрец вещал Бан, пока на сцене столпились главы семей и поздравляли семью Хан с новым этапом. — Но ты помни, перед тобой не простая омега. Этот мальчик обладает особенными способностями. Только я не знаю, какими именно. Эту тайну никому не суждено разгадать. — Боже, мы в дурацкой сказке? — Минхо скривился. — Звучит как полнейший бред. — Не верь, скептик доморощенный, — Чан немного злился на друзей. — Тебя никто не заставляет принимать в чём-либо участие. Но помни, что всегда есть судьба. И кто знает? Может в будущем ты станешь лучшим охотником. — Ага. И в волка обращаться научусь, смешно. — Ты не знаешь? — изумился старший. — Это же не шутки. Твой отец умеет. — Ха-а-а, — протянул Ли. — Давай, расскажи ещё что-то из выдуманного. Это веселее, чем мемы. — Я не шучу. Он с моим отцом участвовал в охоте по молодости. Твой отец обращается чёрным волком, ночной страж. Мой — серым, загонщик животных. В былые времена именно серые волки добывали пропитание для стаи, а чёрные защищали течных и беременных омег, — выражение лица Минхо заставило Чана смеяться. Там отразилось несколько эмоций сразу: от неверия до отвращения. — Вероятно, и ты сможешь обернуться волком, если познаешь своего альфу и его природу. — Я лучше петлю себе на шее затяну вместо галстука на выпускном, — рыкнул Минхо.       Но речь и поздравления закончились неожиданно для отрешённой разговорами троицы подростков. Люди стали покидать поместье, а за парнями выросли их родители грозными хищниками. Бан Чан в голос смеялся над тем, как отец Хвана и мама Ли тащили своих сыновей за уши обратно к машинам, отчитывая за отвратительное поведение. Перед самым выходом из дома Минхо обернулся на одно мимолётное мгновение, всё же поддавшись внутреннему голосу. На сцене сидела та самая омега и, видимо, плакала, пока рядом с ней сидел старший брат и какой-то ещё парень. Ли только пожал плечами — не его проблемы.