Быть счастливым

Арсений ёрзает на пассажирском сидении, не находя себе места и позы, которая хоть капельку уменьшила бы его страдания на грани удовольствия. Это не первая их с Антоном подобная игра, если эту пытку можно так назвать, но с каждым разом подобные эксперименты становятся всё более изощрёнными и извращёнными. Солёная капля пота стекает по виску, теряясь в короткой густой бороде, рот открыт в немом полустоне-полукрике, руки с силой прижаты локтями к бокам, ладонями к бёдрам. Арсений всей душой ненавидит это промежуточное состояние, когда больше больно, чем приятно. Игра может прекратиться в любой момент, стоит ему только крикнуть «роллы» — их с Антоном стоп-слово, но чувство накатывающей эйфории велит засунуть эту мысль куда подальше, пока не засунут ему. Пока Арсений в невменяемом состоянии, словно собака в первую стадию бешенства, вертится туда-сюда, Антон, как хладнокровная акула с сосредоточенностью ястреба, не обращая внимание на муки пассажира, держит руль, не отрывая взгляд от дороги. Это не значит, что ему плевать на страдания любимого или, что хуже, что ему всё это в кайф. Ну, может, немного. Но Антон знает, где находятся границы и какой высоты забор, через который ему проходить запрещено. Пока сигнала стоп не было, и, прекратив всё по собственной воле, чего он не хочет, он рискует испортить весь настрой на ближайшую неделю не только Арсению, но и самому себе. На пути загорается красным очередной светофор, словно те на могиле производителя клялись по максимуму задержать их долгожданное и необходимое прибытие домой. Радуют только оставшиеся жалкие десять минут дороги и отсутствие пробок, что действительно является девятым чудом света сразу после Арсения. Со стороны любой скажет, что вид у Арсения не очень и в больницу надо бы: красные щеки да и всё лицо, часто вздымающаяся грудь, капли пота, стекающие вниз по шее к мокрому вороту облегающей чёрной футболки, и приспущенная с плеч тонкая кожанка. Даже в таком состоянии Арсений способен выглядеть горячо и сексуально, особенно с твёрдо выпирающей ширинкой. Не зная про их половую жизнь, можно подумать, что Антон своим видом весь вечер только и делал, что возбуждал Арсения, чтобы в конце обломать всё веселье, но нет. Причина в миленьких маленьких, но очень эффективных вибро-шариках, которые сейчас распирают кишки Арсения. Антон сам охренел, а затем отругал себя за стереотипное мышление, которого он пытается избегать, но некоторые шаблоны сильно засели в голову ещё с подросткового периода принятия себя. Арсений, мягко говоря, любит и обожает быть маленькой ложечкой в постели, так они решили прозвать его. Антон был не против, так как тому не было разницы — его или он, главное, что с любимым человеком. Но сильнее прихуел, когда этот самый любимый человек после года их отношений решился раскрыть ему несколько своих особых предпочтений, которые Антон с радостью и готовностью выполняет, ведь самого ведёт не меньше. Сегодня они зашли дальше, чем обычно, рискуя быть раскрытыми и опозоренными, но что-то подсказывает, что это не первый и не последний раз, когда они такое чудят. Арсений — не часто, конечно, — проводил почти целый день с какой-нибудь игрушкой или пробкой в себе, но все эти практики были дома за закрытыми дверьми и задвинутыми шторами, а не посреди танцпола в ночном клубе. Безумная идея пришла в голову Антона первой после почти месяца отсутствия у обоих интимной жизни из-за графиков работы и несостыковки выходных дней. Заурядную игрушку тоже — но больше по инициативе Арса — купил Антон, когда тот в шутку сказал, что интересно будет разнообразить их интим. Общий выходной длиной в неделю и заведённое настроение обоих толкнули на эксперименты далеко за гранью привычного. Но тут непонятно, кто безумнее — тот, кто предложил, или тот, кто согласился. Решились на том, что ебанцу они тоже делят на двоих, как кровать, кота или пачку чипсов разных вкусов. Арсений вообще молодчина, умница и хороший мальчик, так его часто называет Антон, мало того, что продержался три часа, так еще и ни разу не коснулся себя. Сделать это всё равно составило бы труда, ведь Антон весь вечер не отходил ни на шаг от него, с садистким удовольствием наблюдая за сладкими муками любимого. По началу Арсений сильно волновался и нервничал, отчего и так тугой анус сжимался ещё сильнее, не давая протолкнуть игрушку на один шарик глубже. Антон заботливо уверял, что такие игры они могут оставить на потом или вовсе отказаться, но Арсений отнекивался, мол, всё будет хорошо, и ему самому это хочется ощутить. Если первое время поездки шарики вызывали лёгкий дискомфорт, к которому ещё надо привыкнуть, то при движении будто катались внутри и, несмотря на связывающие три шара пробную цепь и изогнутый стоппер, норовились войти глубже с каждым шагом. Адская тяжесть внутри постепенно сменяется неким больным удовольствием. На простату ничего не давит, но сам факт игрушки внутри, о которой знают только двое в толпе десятков людей, вызывает лёгкую эйфорию, а незаметный в темноте через ткань штанов стояк добавляет бензина в огонь. Антон, словно не насытившись бедным и измученным видом Арса, который только минуту назад нормализовал своё состояние, тянет его за руку, ведя за собой на танцпол. Требуется меньше секунды, чтобы понять, что именно задумал Антон, но времени что-то предпринять уже нет. Из колонок звучит попсовая песня, больше половины зала, в чём Арсений уверен, уже бухие и потеряли всякое чувство стыда, хотя кто судит? Человек, который пришёл сюда с игрушкой в жопе и дал пульт управления своему парню, которому только дай повод посмотреть на тебя, жалобно стонущего? До конца остается от силы полчаса, и можно домой, но Антон не Антон, если не воспользуется расслабленностью Арса. Ближе прижимает к себе Арсения, который уже привык к игрушке и даже научился с ней танцевать, и опускает левую руку на его талию, аккуратно, в такт музыке, поглаживая. Действия отзываются у Арсения приятной тяжестью внутри, которой так не хватало весь вечер. Правая рука на глазах у Арсения спускается по антоновой шее прямо к повешенному как кулон пульту и нажимает на первую кнопку. Арса словно катапультой подкидывает, он совсем забыл о дополнительной функции этой чёртовой игрушки. Вибрация проносится по всему телу и сразу бьёт по ногам. Антон это предвидел, а потому сильнее прижимает к себе Арсения, совсем потеряв перед другими людьми вокруг стыд (совесть давно мертва). Арсений держится за Антона как за спасательный круг, боясь отпустить, ведь если так сделает, то позорно упадёт и кончит прямо перед всей публикой. Мало того, что Арсений сейчас еле держится, пытаясь сохранить более-менее приличный вид, так ещё и Антон рукой сильнее сжимает ягодицу, а второй проводит по выпирающей ширинке Арса. Сил сдерживать стоны больше нет, ноги подкашиваются, а задницу разрывает эта шайтан-машина, чтоб её. Силуэты людей медленно расплываются, превращаясь в мутное нечто, но кристально чистая ухмылка Антона перед лицом заставляет разум трезветь за секунду. Арсений смотрит на Антона умоляюще и, надеясь на его милосердие, просит продолжить всё за пределами клуба. Антон гладит Арсения по отросшим волосам и спине, успокаивая. Игрушка не останавливает свою вибрацию, ощущение, словно она усилилась, но Антон точно не прикасался к пульту. Арсений делает шаг к Антону, отчего шарик внутри него смещается и наружу выходит довольно громкий стон, на который оборачивается близь стоящий парень, в шоке глядя на безбашенную парочку. Арсений извиняющимся взглядом смотрит на него, прося про себя, чтобы тот отвернулся и забыл про их существование навсегда. Вибрация исчезает так же быстро, как и появляется, но осознание этого добирается до перевозбужденной башки намного позже, когда Антон ласково шепчет на ухо, что всё закончилось и они сейчас уйдут из этого места. Ноги слушать Арсения отказываются, прикреплённые к полу каменным изваянием. В такой позе — Антон держит Арса прижатым к себе, чтобы тот собрался, — они простояли добрых несколько минут, пока Арсений не отмер. С горем пополам им удалось добраться до машины. Антон, довольный своей выходкой, смотрит на запыхавшегося Арсения, который всё никак не найдёт место для своей пятой точки. Но смех Антона прерывается, когда Арсений, сильно вспотевший и покрытый краской, как в самых высококачественных эротических фильмах, снимает до середины локтей кожанку, которых у него целая коллекция. Тридцать гребаных секунд проходят целую вечность. Арсений двигает бёдрами, трясь о сидение и создавая что-то наподобие фрикций. Не замеченным Антоном это не остаётся, но делать с этим что-то он пока не спешит. Он чётко помнит, что говорил Арсению не трогать себя, а он себя не трогает, лишь насаживается на воображаемый член. И у него будут большие проблемы, если член в его фантазиях не принадлежит Антону. Загорается зелёный, и Антон всей поверхностью каблука жмёт на педаль газа, срываясь с места на всех скоростях. Надо попросить Арсения перестать так порнушно стонать и вилять бёдрами, но сначала надо остудить свой пыл. Не только Арсений требует разрядки, хуй Антона тоже прямой, как Эверест, из-под мини-юбки поглядывает, передавая всем смачное «В жопу хочу!». Дыхание Арсения выравнивается, поток стонов и всхлипов прерывается, но ненадолго. Машина паркуется у дома, и Антон пулей вылетает из неё, прихватывая Арсения, забыв, что в нем до сих пор, хоть и не вибрирует, но находится игрушка. Терять времени не хотелось: оба заведенные, слегка не в адеквате, но головы на месте, вспотевшие, как последние свиньи. Антон хочет плюнуть на все нормы морали и приличия и просто взять Арсения на гребаных лестницах этого ссаного подъезда, пусть все соседи снова пожалуются на громкие звуки из их квартиры. В квартиру не заходят, а вваливаются, словно их преследовала стая голодных собак, но весь их голод — ничто по сравнению с тем, что сейчас чувствует Антон. Арсений оказывается впечатанным в стену и ударяется об неё головой, но единственное, на что он сейчас может реагировать, — это руки Антона. Правой он сжимает шею Арсения, губами присасываясь к нежной коже, оставляя на ней следы от красной помады и такого же цвета засосы. Куртка из последних сил висит на одном плече Арсения, с каждым лапанием Антона спадая всё сильнее, пока не оказывается бесполезной тряпкой на полу. Арсений, не зная, куда девать свои руки, одной отчаянно пытается схватить стену в поисках опоры, а другую кладёт на грудь Антона в близкой опасности к пульту от игрушки, о которой явно оба забыли. Арсений задевает рукой подол широкого топа, который мешает ему рассмотреть всего Антона. Без слов поняв дальнейший ход действий, оба снимают верхнюю одежду, но Антон это делает быстрее, ведь никогда не откажет себе в желании самому раздеть своего парня. Антон снова припадёт к уже покрасневшей и обмазанной в помаде шее Арсения и параллельно одной рукой мнёт его ширинку. Сверху доносятся стоны вперемешку с криком — бедный, слишком долго терпел. Чёрная мини-юбка Антона задирается наверх, демонстрируя через порванные колготки твёрдо стоящий член с набухшей головкой и выпирающими редкими венами. Не только Арсений сегодня рискнул, придя в клуб с шариками в прямой кишке, Антон также захотел в чем-то бросить себе вызов и решил не надевать трусы, оставаясь в одних чёрных колготках и мини-юбке до бёдер. Раздаётся звук расстегивающейся ширинки: теперь Антон мнёт и гладит член Арсения через тонкий слой боксеров. Тот у него стоит ещё с самого утра, когда Антон заботливо заталкивал в него шарики, до этого наблюдая, как Арсений сам себя растягивает, — зрелище только для Антона и никого больше. Они всё ещё стоят в коридоре, прижатые друг к другу. Антону уже осточертели эти сраные каблуки, которые хочется послать в пешее эротическое, что, собственно, он и делает. Все движения давно отточены до идеала, и коллекция разной подобной обуви научила его снимать их, не отрываясь от партнёра. Антон сам по себе очень высокий, намного выше среднестатистического человека, но каблуки он любит только из-за прекрасного вида и эстетики, а ещё ему нравится, как Арсений ещё больше уменьшается в размерах, когда Антон смотрит на него сверху вниз. Когда с красивой, но неудобной обувью покончено, Антон толкает Арсения в сторону спальни и валится вместе с ним на кровать. Очередное резкое движение заставляет игрушку перемещаться внутри и служит причиной новых стонов. Арсений безумно хочет избавиться от штанов, в которых помимо того, что тесно, так ещё и жарко. Антон его желание читает по глазам и милосердно избавляется от них вместе с боксерами. Почувствовав свободу, Арсений протяжно выдыхает, член от тяжести падает на живот, пачкая его в смазке, ноги сами по себе широко раздвигаются, показывая Антону дугообразный стоппер чёрного цвета, закрывающий вид на сжимающиеся мышцы ануса. Антон борется с желанием сорваться с цепи и, вытащив из Арсения игрушку, вогнать в него свой член по самые яйца, начав яростно долбиться что есть мочи. К этому он обязательно придёт, но немного позже, а сейчас на глазах у Арсения снова хватает пульт от шариков и нажимает на вторую кнопку, приводя в действие два шара. Арсений обеими руками сжимает простыни, зная, что это бесполезно, но ничего другого не находит. Волна вибрации, мощнее, чем в первый раз, теперь точно бьёт в простату. От диких метаний по постели в разные стороны его удерживает Антон, крепко схватив за бёдра. Одним из условий было не кончать без разрешения. За полгода совместных практик, бесчисленных ошибок и последующих наказаний Арсений смог приобрести ту самую выдержку, которую хотел получить с помощью Антона. Член Арса сильно набух и покраснел, а по бедрам бьёт ощутимая дрожь. Антон левой рукой обхватывает оба члена, потирая их по головкам и, наклоняясь к Арсению, шепчет тому на ухо: — Мой хороший. Арсений от этих слов скулит ещё сильнее, в уголках глаз виднеются маленькие капли слёз, которые Антон слизывает, оставив поцелуй на лбу Арсения, затем на носу-кнопке, и долго и влажно задерживается на губах, оттягивая нижнюю. Рука, ранее державшая оба члена, пропадает с них, перемещается ниже по яйцам, несильно сжимая, к сокращающимся на игрушке тугим мышцам ануса и давит на основание. Арсений захлёбывается очередным криком, но Антон снова целует его, заглушая звуки, отчего по комнате проносится мычание со всхлипами. — Мой хороший. — Антон подносит два пальца к лицу Арсения, точнее, к губам. Не отвлекаясь на разговоры Антона, но и не игнорируя их, послушно открывает рот и вбирает их в себя, медленно посасывая, как леденец. — Такой послушный и только мой. Может, тебя так до утра оставить? Как думаешь? Не вынимая пальцев изо рта, Арсений кивает в знак согласия. Он прекрасно знает, что Антон такое не сделает без предварительного обсуждения и всё говорится в рамке игры, но мысль о том, чтобы вот так быть в полной власти Антона, его сильно возбуждает. Арсений уверен, даже если Антон будет знать, что ему дозволено всё, он никогда не причинит ему боли. Антон вытаскивает сверкающие от слюны пальцы и дотрагивается ими до арсового соска — ещё одна его эрогенная зона. Второй он обхватывает губами, языком проходясь по нему, и несильно кусает, оттягивая и по новой повторяя все действия. Колом стоящие члены трутся друг о друга в поисках желанной разрядки что у Антона, что у Арсения. Рука Антона пропадает с соска, и лучше бы Арсений не поднял тогда голову. Антон снова нажимает кнопку на пульте. К двум долбящим его простату шарам присоединяется ещё третий и, слава всевышнему, последний, но от этого факта легче не становится. Антон отстраняется от Арсения, дорожкой поцелуев спускаясь вниз к впадине пупка, затем к линии волос, ведущей от него к паху. Оставляет несколько коротких поцелуев на лобке — дразнится, никак не хочет переходить на изнывающий в адском котле несчастный член Арсения. Прекратив с поцелуями, тянет Арсения за бёдра к себе, отчего тот сильнее сжимается, чуть не оставив Антона без головы или со сломанной шеей, но вовремя успевает их поймать. Арсений поднимает голову, чтобы убедиться, что с Антоном всё в порядке, и так же быстро откидывает её обратно. Антон вбирает головку арсового члена в рот, слизывая с неё всю выделившуюся смазку. От долгожданного внимания Арсений больше не может ни стонать, ни кричать, ни поскуливать. Вместо этого он может только мычать на одной ноте и быстро дышать, будто до этого его топили и дали несколько драгоценных минут, чтобы отдышаться. Антон выпускает член изо рта, но лишь для того, чтобы несколько раз постучать им по своему языку и, облизав по всей длине, вобрать глубже. Яйца Арсения поджимаются, как и пальцы на ногах, внутри всё невероятно болит, но он безумец и прекращать это не намерен. Не смотреть Антон не запрещал, потому он из последних сил поднимается на локтях, чтобы увидеть, как помада с губ Антона перекочевала на его член, сделав его краснее, чем он был до. Она даже по лицу Антона размазалась, как и весь макияж. Арсений на грани и хочет — нет — желает сдаться и спустить в эту же секунду. Единственное, что его держит подальше от этого действия, — это похвала от Антона, которую он получит, если будет хорошим мальчиком. Антон выпускает член, и он снова падает на живот Арсению и кривится от тяжести вправо. Арсения пробивает на слёзы, которые до этого момента тот умело сдерживал. Антон замечает это, отчего кровь сильнее приливает к члену, а в голове на повторе звучит «Трахни его! Ну же, он хочет!». — Милый мой. — Сцеловывает слёзы. — Хороший. — Ещё один в щёку, затем в другую. — Ты прекрасно справляешься. Ты мой хороший. Похвала всегда положительно действует на Арсения: он как кот ластится к руке Антона, которая заботливо гладит его по длинным волосам, а, если прислушаться, можно поймать тихое довольное мурчание. Арсений за действиями Антона не заметил, как игрушка перестала вибрировать, но всё ещё была в нем. Антон снова встаёт у него между ног, рукой проведя по стопперу. Движения осторожные и почти неощутимы, если только Антон не касается края натянутого ануса. Арсений не врал, когда говорил, что у него нет сил издавать звуки: рот открывается в немом крике с еле слышными стонами. Он чувствует, как Антон медленно тянет на себя игрушку, и молится, чтобы он не затолкнул её обратно, но молитвы остаются неуслышанными. Через секунду он опять чувствует всю длину игрушки и разочарованно мычит, что Антон не оставляет без внимания. — Буду вытаскивать по одному. Считай, — говорит Антон и снова тянет игрушку на себя, держа за стоппер. Диаметр у шариков одинаковый, потому почувствовать исчезновение каждого будет легко. Антон тянет первый шар, который по мере выхода сильнее растягивает покрасневшие края ануса и на выходе издаёт пошлый хлюп, за которым из Арсения обильно вытекает смазка. Антон и забыл, сколько они использовали, чтобы вогнать их внутрь. — Один, — с облегчением считает Арсений. — Умница. — Вслед за первым Антон тянет второй, медленнее, и надолго оставляет наполовину внутри, любуясь картиной и не отводя взгляд, говорит: — Вытолкни его, мой хороший. Арсений слушается и начинает тужиться, но пока получается у него довольно так себе. Приходится приложить больше сил, чтобы её вытолкнуть, будто Антон снизу придерживал пальцем, не давая это сделать, но это не так: обе руки Антона на коленях Арсения, помогают ему держать их раздвинутыми. Второй шар покидает тело, но у Арсения больше нет сил делать это самому, и последнее, на что его хватает, — это короткая фраза: — Два. — Хороший мой. — Обводит пальцами по слегка раскрытому анусу, собирая смазку. — Ты умница и заслужил награду. Прекратив мучать обоих, тянет последний шар, откидывает его в сторону и приставляет ранее смазанную головку своего члена ко входу Арса. После жалобного «три» с его стороны, отчего у Антона появляется улыбка на лице, входит наполовину и замирает, дав ему немного привыкнуть. Арсений сразу начинает двигать бёдрами, намекая Антону начать двигаться. Тот сильнее задирает юбку, чтобы та не мешалась, а снять не хочет из соображений — «так атмосфернее». Закидывает ноги Арсения себе на плечи и, будто реально с цепи сорвавшись, начинает грубо вбиваться в него. Шлепки тел, хлюпанье смазки и возобновлённые крики Арсения заполняли их комнату, и что-то подсказывало, что комнату соседей тоже. Стараясь удержаться в потоке бешенного ритма Антона, Арсений хватается за его бедра, ободрав и без того рваные колготки. Пока непонятно, у кого более завидный вид на своего любимого. У Антона, который видит под собой накаченного мужчину, послушно принимающего его член в себя, или Арсения, наблюдающий пожар в глазах напротив, из которых красиво каплями вниз стекает тушь. Антон берет в руку член Арсения, начиная ему дрочить в такт своим толчкам. Стоны синхронизируются, тела в испаринах, голова идёт кругом, и кажется, если оба сейчас кончат, то это будет их последний раз. Первым к финишу добирается Арсений, излившись в руку Антона, которая продолжает свои движения, растирая сперму по всей длине. После нескольких толчков Антон кончает глубоко в Арсения, без сил свалившись на него. Оба безумно устали, еле дышат, в головах пусто, а в ушах белый шум, оба смотрят друг на друга с одной мыслью — они обязательно это повторят.