Не моя звезда

Теду было почти семнадцать. Школьная пара подходила к концу. Близилось время экзаменов. За стенами Хогвартса пестрела, наливаясь весна. За окнами гулял ветер скорых перемен и свободы. Уже сейчас ему приветливо махала руками Взрослая Жизнь. В ушах громко играла музыка. Соседи по комнате в общежитии Пуффендуя задерживались на тренировке по квиддичу. Близился финальный матч Гриффиндор-Пуффендуй, на который обещал придти крестный - Гарри Поттер. Тед Люпин был счастлив как никогда. Удачно, что дата матча совпадает с последним учебным днём за которым были короткие Пасхальные каникулы и его, Тедди, день рождения. Он совершеннолетний. Родители обещали подарить новую скоростную метлу, а ещё снять, наконец, запрет на колдовство в доме. Теперь он новый полноправный член магического общества и будущий аврор, как родители. Летом его ждала трехмесячная стажировка в Мракоборческом центре, а позже четырехлетнее обучение в Академии. Люпин питал огромные надежды на самое золотое время в его жизни. Жаль... что бабушка так и не увидит его. Два года назад его бабка Андромеда Тонкс скончалась от обычного сердечного приступа. Привязанный к бабушке крепче всех в семье, Тедди переживал ее потерю особенно остро. Подросток был в отчаянии. Бабушка, казалось, была для него всем. Она всегда умела выслушать впечатлительного, чересчур шебутного внука, могла успокоить, утешить, дать ласковый совет. Люпин скучал по бабушке. Особенно, по ее рассказам о прошедшей молодости. Маленький Тедди с открытым ртом слушал о своих прабабушках и прадедушках, про грандиозные балы, про богатые сокровищницы, про великих магов, про сестер и кузенов бабушки, когда они ещё были молодыми. Бабушка Андромеда никогда, в отличие от отца и крестного, не рассказывала о войне, боясь касаться этой темы. Все больше, бабушка говорила о далёкой юности, когда она была совсем девчушкой и танцевала с сестрами втроём кадриль на званых вечерах в богатых домах аристократов. В такие моменты, Тедди особенно любил бабушку. Разговорившись, Андромеда будто скидывала с себя все свои семьдесят лет и ей снова было не больше шестнадцати. Ее щеки розовели, губы складывались в мечтательную полуулыбку, а в глазах зажигался огонек. Это был не простой огонек. Такой огонек можно было заметить у бабули только в такие моменты, когда она говорила о дедушке. Мальчик знал, как бабушка любила деда. Любила не смотря ни на что, была способна преодолеть любые преграды ради него, все что угодно, чтобы быть с ним рядом. Даже однажды сбежала из дома, чтобы выйти замуж и больше никогда не разлучаться с ним. Дедушка тоже любил бабушку. К сожалению, Тед не знал деда. Он умер незадолго до рождения мальчика. Мама твердо решила назвать его в честь своего отца, а папа особо не возражал. Бабушка, легко перебирая голубые порядки внука часто замечала как же Тедди похож на своего деда. Тогда, в глазах бабули Люпин видел тоску и какую-то обречённость, но быстро забывал об этом. Его переполняла гордость - он копия деда и даже зовут его так же! В особенные моменты Тедди даже как-то замечал, как его бабка бродила ночами по дому, тихонько шаркая тапками, выходила во двор и долго-долго вглядывалась в небо, пока из глаз ее не лились слезы. Маленький Тедди тихонько спрашивал у мамы почему бабушка плачет, но мама только устало вздыхала. - Наверное, малыш, она скучает по дедушке. Тедди тогда серьезно кивал и надолго впадал в мрачную задумчивость. В последний год своей жизни Андромеда часто болела. Неделями его бабушка лежала в больнице и возвращалась, как будто бы ещё более больной, чем раньше. Гарри печально качал головой, отмечая, что Андромеда совсем сдала. Никто ему не возражал. Это был душный август, чернильно-черная ночь, когда звёзды на небе светили особенно ярко. Тедди нашел свою бабушку на улице. Старушка неотрывно вглядывалась в созвездия, шепча самой себе слова на странном языке, пока не заметила внука. Вмиг, Андромеда покраснела, как школьница, но тут же поманила его к себе в теплые объятия. В тот год он перерос ее уже на две головы. Бабушка с мечтательной улыбкой зарывалась лицом у него на груди и смотрела на небо. Тед тогда махнул рукой: - Смотри, ба! Твоя звезда! А вот созвездие Персея... Бабушка вздрогнула. Несколько долгих мгновений она изучающе вглядывалась в лицо внука, прежде чем выдохнуть. - Ох, милый! Как же ты похож на своего деда... - Правда похож? - лукаво подмигнул Тед. И волосы его чернели. Бабушка трепала его по щеке. - Если бы вы стояли сейчас рядом, я бы вас спутала, дорогой. И тогда Тедди видел тот самый огонек в ее глазах в последний раз. Бабушки не стало через месяц. *** Почему-то раньше день рождения не ассоциировался у Люпина с горьким привкусом слез, разочарования и Огденского огневиски. Родители и правда разрешали теперь сыну колдовать в доме. Его слез и сбитых костяшек в доме никто не заметил. Праздник отмечали с шумом. Было достаточно много народу, чтобы Тед в какой-то момент смог потеряться в толпе. Гремела музыка, гудели голоса друзей и семьи, столы ломились от угощений. Торжественная часть с вручениями подарков и поздравлениями прошла просто на ура. Особенно, парень был удивлен подарком от покойной бабки. Это была простая пачка писем, перевязанная шелковой черной ленточкой. Адресат писем не значился. Записки от бабушки Тедди не нашел. Только устные пояснения от Билла Уизли, работника банка Гринготтс, что незадолго до смерти, Андромеда открыла ячейку для Тедди с приказом изъявить ее последнюю волю и передать письма лично Тедди на день его семнадцатилетия. Люпин был сбит с толку. Зачем ему столько писем от бабки? Что она хотела ему сказать, но так и не успела? Эта загадка мучила парня весь вечер, пока он не улучшив минутку не заперся в комнате бабушки, чтобы спокойно не прочитать послание. С каждым прочитанным письмом Тед испытывал желание выбросить всю пачку бабушкиных излияний в камин. Он плакал. В горле саднило от крепкого, подаренного ему дядей Роном огневиски, но красивый почерк его бабушки капали соленые слезы, размывая застарелые чернила. Это были неотправленные письма Андромеды его деду. Но не Теду Тонксу. Тед Люпин знал это имя. Имя, которое навевало ужас, отвращение, брезгливость. Имя, которое преследовало каждый боевой рассказ его родителей, крестного... Всех. Антонин Долохов. Пожиратель смерти и его дед. Андромеда признавалась в тех письмах ему в любви, просила прощения, рассказывала ему, что у него есть дочь - Нимфадора. Тедди тошнило. С отвращением, он читал, как его бабка мечтала о его глазах, о его руках, о поцелуях. Тедди дрожал от ярости и разбивал кулаки в кровь, чтобы потом тихонько подвывать в рыданиях, жалея самого себя. Наверное, утром это была не самая хорошая идея заявиться вот так, через камин в дом единственного человека, который мог ему рассказать все. Как есть. Его отец ненавидел Люциуса. Вообще в окружении Тедди редкий человек испытывал к семье Малфой теплые чувства. Разве что, крестный испытывал благодарность к Нарциссе Малфой. Но не более. Его встретили холодно. Люциус только услышав начало просьбы внучатого племянника властно махнул рукой, заставляя замолчать. Все ещё сохранивший в себе былую жесткость и ледяное самообладание, он повел его в свой кабинет под любопытные взгляды домочадцев. Малфой бегло рассматривал, не читал, смотрел, как будто собирался с мыслями, на письма его бабки, глубоко вздыхал. Бережно отдал их Люпину, а потом предложил ему выпить. - Так вы знали, - нарушил молчание Тед. Ещё один глубокий вздох. - Конечно. - Почему? - просто спросил парень с надеждой смотря на блондина. - Она боялась открыть правду. Боялась, потому что не хотела, чтобы ее дочь жила под грузом дурной славы твоего деда. Тедди покачал головой. - Я не понимаю! Она же любила Тонкса! - Любила, - кивнул Люциус, - Но Антонина любила больше. Больше ненавидела, чем любила, но любила больше Тонкса. - Как Антонин? Он ее любил? Почему она не сказала ему? Почему он ее не пытался вернуть, когда... Тедди осекся. Люциус ласково глядел на него и печально улыбался. В глазах пожилого мужчины Тедди видел те же, бабушкины огоньки. - Антонин знал все с самого начала, но отпустил ее. - Почему?! - Потому что любил. Любил искренно, знал, что задушил бы ее, будь она с ним. Малфой вздохнул. - Твоя бабушка никогда не была похожа на нас всех. Такая была Андромеда! Она бы просто не вынесла всего, будь она рядом с таким человеком, как Долохов. Оттого она его возненавидела. А он ее просто любил. Так любил, что предал нас... Малфой жестоко усмехнулся. - Твой дед был убийцей. И убил он достаточно магов. И тех, кто был на стороне Гарри Поттера, и тех, кто был моим другом. Люпин вздрогнул под тихое фырканье Люциуса и отпил предложенный алкоголь. Тикали дорогие часы над камином, за окном надрывно горланили павлины, шелестела молодая листва на деревьях в саду. Время шло. - Я могу... с ним встретится? - Нет. - Почему? - Антонин умер, несколько лет назад. Сердечный приступ. И тогда Тедди просто откинулся на спинку неудобного дорогого кресла, сильно сжимая пальцами переносицу. Он запутался. Ему было мерзко. А ещё на него накатила какая-то необъяснимая тоска, будто бы в душе наступила зима и высосала все тепло. - Возьми, - протянул мужчина, отвлекая парня от своих душевных терзаний, - Это по праву твое. На колени ему положили его стопочку вскрытых писем бабки и колдофото. Старая карточка изображала мужчину неопределенного возраста со смешливым вырождением лица, он нагло ухмылялся в объектив камеры, изящным движением он отбрасывал курчавые темные волосы с чистого белого лба. Его лицо было слегка непропорциональным, как будто скрученным, но от этого каким-то демонически притягательным, даже красивым. Тёмно-синий глаза смотрели с вызовом, насмешкой, но главное в них было - огоньки. Нетленные огоньки, которыми Антонин Долохов заражал всех, кто был ему дорог. Огоньки, которые не гасли. Тедди долго всматривался в старое изображение деда и размышлял действительно ли он похож, как говорила Андромеда, на Долохова. Ответ так и не пришел. В день, когда аврор Тед Персей Люпин давал присягу, во внутреннем кармане его новой алой мантии, под слоями красной кожи на груди покоилось колдофото ухмыляющегося молодого Антонина Долохова. В этот день, найдись любой, кто бы помнил Антонина тогда, решил бы, что спятил, увидев его в сыне Люпинов, ведь в добрых карих глазах горели все тем же огоньком глаза Долохова. Антонин не дожил до смерти Андромеды всего неделю. Возможно, вот так решила развернуться судьба?