Не моя звезда

Второй шанс. Горький, как казённые зелья в тесной палате Святого Мунго. Жалостливый, как взгляды на его искалеченное тело, опаленное, искромсаное, изуродованное. Обидное, как злые шепотки за спиной. Жалкое, как некогда сильные ловкие пальцы дрожащие и слабые. Он весь был жалкий. Маг по крови - сейчас слабее сквиба, ничтожней магла. Сгорбленный старик с печальными глазами полными тоски. Антонин Долохов не мог помнить, как трижды судьба лихо петляла, спасая его грешную жизнь. Не сгорел в огне, не потонул в вязком болоте гнева его Лорда, не потерялся в узких душных коридорах-трубах Министерства Магии. Оправданный Пожиратель Смерти. Долохов мог бы смеяться, если бы помнил как это делается. Вывернулся, выжил. В это не верилось. Будто бы рассказали ему полузабытую сказочку про Иванушку-дурочка. Антонин ждал. Вот она - больница, где пусть плохо, но вылечили и поставили на ноги. Вот Министерство и суд - рта открыть не дали, говорили другие люди, много и с пафосом. И его оправдали. Вот он его дом - развалюха, засиженная мухами, облюбованная крысами, пропахшая клопами. Денег было только удавиться на последних приличных брюках. Колдовать он больше не мог. Никогда бы не смог. За все надо платить. За любовь - дороже. Сквозь боль и стыд работать, отдавая долги, возводя стены заново, отстаивая мосты, бороться с сбивающей с ног жалостью к себе. Худой сгорбленный старик с пустыми грустными глазами вежливо улыбался, отлаженным движением выдавал ключ новым постояльцем. Он теперь ночной администратор в маленькой гостинице на юге. Каждую ночь он вставал неизменно за стойку в просторном холле, улыбался вежливо, учтиво здоровался с каждым гостем, деловито отдавал приказы горничным и мальчикам-посыльным. Гладко выбрит, аккуратно расчесан, строгий костюм-тройка больше похожий на маскарадный мундир, блестящие туфли. Никто не знал о нем больше, чем просто имя - мистер Долохов. Ночью - он был чутким внимательным и сдержанным. Хозяин положения. День был - адом. Медленно, Антонин, сам не понимая, хоронил себя заживо. Летели месяцы. Он замечал это только по стремительно седеющим волосам. Годы уходили сквозь пальцы. Долохов вздрагивал каждый раз, проходя мимо стенда со свежими газетами. Новый 2005 год. Он старел вместе со своей засевшей животной тоской в старом домике-лачуге, старел вместе с мраморными надгробиями с выбитыми именами погибших - всех вместе, его друзей, его врагов, его... жертв. Несправедливо было вот так ему жить, зная, что вот, совсем молодой мужчина Северус Снейп, которого он помнил ещё юнцом лежит сейчас в дешёвом, давно прогнившем деревянном гробу, прокармливая червей глубоко под землей. Несправедливо, потому что ему почти восемьдесят, а под его ногами спят вечным сном двадцатилетние юноши. Гости давно покинули фуршетный зал, музыка затихла, где-то гремели последние отзвуки праздничного фейерверка. Новый 2005 год. Уже почти пять утра. В семь придет новая смена горничных, чтобы убрать зал, застелить новые скатерти, накрахмалить салфетки. Скоро, здесь снова будет толпиться похмельный народ за поздним завтраком, дети будут без устали галдеть, родители чопорно орудовать приборами, выбирая кусок аппетитнее на общем столе. Антонин сидел прям на столе, потеснив недоеденное рыбное блюдо и почти не тронутый картофельный салат. Его всегда дрожащие изуродованные руки сжимали плотный пергаментный конверт из больницы. Его дочь писала ему. Он был единственным, кто мог помочь. Шестилетний Тедди Люпин был при смерти. Нет, это была просто случайность, ещё один резкий зигзаг судьбы. Нужна была кровь с редким компонентом, чтобы спасти ее сына. Нимфадора писала Долохову, не зная, что дело не в редкой группе крови, совпадающей с его группой. Ни дочь, ни зять, ни Андромеда не могли помочь внуку. Он - мог. Потому что передал свое наследие ему. Свою чистокровную кровь Пожирателя Смерти, способную помочь безнадежно больному мальчику. Миссис Люпин писала без особой надежды на его помощь, сухими строчками просила спасти единственного сына, без особого рвения обещала щедрое вознаграждение за оказанную помощь, прятала свою беспомощность и жестокое отчаяние. Они хоронили его Тедди. На следующий день он не появился на работе. Снова казённые зелья, душная тесная палата больницы, неприятные шепотки за спиной. Его проверяли, изматывали, тестировали. Он идеально подходил пациенту Тедди Люпину. Были опасения, был липкий страх, была хрупкая надежда. Это был первый сеанс переливания его крови в худенькое тело мальчика. Наверное, впервые посмотрев на внука, Антонин ожидал увидеть свои черты, но жестоко разочаровался. Мальчик был метоморфомаг. Как его мать. Он смотрел через узкое длинное окошко процедурной вместе с обеспокоенными родителями мальчика. Он смотрел туда, где целители в лимонных мантиях степенно вводили иголки, проверяли давление, цепко следили за тёплыми бурыми катетерами с кровью - его кровью и кровью Тедди. Чуть шевельнулась мысль сказать им, рассказать правду, встать к ним всем ближе, также, как Римус Люпин и Гарри Поттер обнять Нимфадору, успокаивать Андромеду... Но ничего не хотелось портить. Он - донор. Они - семья. Друг другу они никто. Их связывает только мальчик. Долохов горько скривил губы, в последний раз посмотрел на внука и ушел. В чудо он не верил. Давно разучился. Только через неделю растрёпанная сова притащила ему целый свиток исписанный благодарностями за спасение мальчика. Процедура прошла успешно. Тедди шел стремительно на поправку. Нужны были ещё несколько процедур переливания, прежде чем мальчик окончательно станет здоров. В конце письма корявым детским почерком было нацарапано несколько слов от самого Тедди, а ещё просьба навестить его. Долохов ушел с работы. Он лежал в палате Святого Мунго второй месяц. Медсестры стандартно каждую неделю поили его мерзким кроветворным зельем и выдаивали из него поллитра его крови, для Тедди. С мальчиком он не виделся. О нем Долохов не спрашивал. От вознаграждения отказался. Порвал письмо Андромеды ему. Ночью, он бездумно шарил по темному небу, выискивая ненавистные светлые крупинки звёзд. Днём - был ад. Целители только качали головой, заставляя спать, под угрозой назначить седативные зелья пациенту насильно. Практиканты азартно спорили, выдвигая диагнозы один непонятнее другого, выясняя причины его поведения. Антонин про себя молил о тишине и звёздах. В шумном городе, сколько бы он не искал, в небе звезд было не найти. Тоска сожрала его без остатка. Была последняя ночь зимы. Ветер пинал по подворотням мусор, соседи по палате давно спали, завтра его выписывают. Его, и внука. Долохов смотрел на крохотный кусочек неба в единственном маленьком окошке, слепо проводя руками по жёсткой койке с колючим одеялом. Он не сразу услышал скрип открывающейся двери, топот маленьких босых ножек. Он только почувствовал испытующий взгляд детских глаз. - Ты - Антонин Долохов? - напрямик, больше заявил, чем спросил мальчик. Мужчина вздрогнул всем телом и слабо кивнул. Смотреть он себе запрещал. - Вы - спасли мне жизнь, - продолжил мальчик, а потом просто залез к нему на кровать, придвигаясь ближе. - Почему ты не приходил ко мне? Я тебя ждал. А ещё ждала мама, и Гарри, и Джинни, и... - из маленького рта вылетали скороговоркой ещё много имён. Мальчик болтал босой ножкой в воздухе, сидя рядом с ним, привалившись боком к нему. Другую ногу он обнял, устроив острый подбородок на коленке. Долохов запретил себе слушать. Он не заметил, как мальчик затих. За окном светало. Антонин сдерживал дрожь в руках, чтобы не пугать внука. Наконец, когда мужчина уже подумал, что мальчик спит, он перевел взгляд на него. И вздрогнул. На него смотрели теплые карие глаза в обрамлении пушистых мягких ресниц. - Мы с тобой одной крови, ты - и я! - серьезно проговорил внук и поменял цвет волос на голове в пунцовый. Антонин задохнулся. - Да, - выдохнул он. - Ты почитаешь мне? - мальчик тянул к нему тонкую книжонку с яркими картинками, - А я посплю. Долохов рассеянно взял книгу. Он не помнил когда в последний раз читал кому-то. Голос его хрипел и срывался. До него не сразу дошло, что сказка была магловской. История про лягушат, разумных зверях, маленьком мальчике, злом тигре, жестоких джунглях... Его история увлекла не менее Тедди. Ранним утром они спали вместе на одной тесной жёсткой койке, так и не дочитав до конца чем же закончилась история человеческого детеныша. Утром Тедди проснулся один, обнимая книгу. Совсем здоровый и ничуть не выспавшийся. Через год Тедди совсем забыл, что когда-то сильно болел и ему помог стать здоровым странный дядя с бесконечно пустым взглядом.