Цена света

Всё неправильно. Это странно, когда мир — удобный, чёрно-белый и гламурно розовый, вдребезги разламывается, оплывшими осколками впивается в глазные яблоки. Крылья за спиной трепещут, утешая «Ты всё ещё фея», но руки по локоть в крови, она капает с белых перчаток на холодные плиты грота смоляными каплями, горячая и липкая. Подруги крутятся рядом, ликуют и кричат что-то радостное, тормошат за плечи. Их руки — чистые, а на губах не горит страшное заклинание, не горчит едким пеплом. Блум ощупывает их украдкой, пачкает и не может отвести зачарованного взгляда от тела. Всё ещё дымящееся, оно распростёрлось на дне пещеры, раскинулись за пробитой огнём спиной сломанные крылья — большие перепончатые, с костяными пиками на концах. Они выглядят почти как у драконов из земных сказок, которые крали принцесс и убивались благородными рыцарями. Блум разбирает истерика, давящая недостатком воздуха на рёбра. Она сама себе и принцесса, и рыцарь, но глаза у убитого ею дракона были тоскливыми и совсем-совсем человеческими. Фея размазывает копоть по коже и отзывается преувеличенно весело подругам, что вылетит из странной пещеры сразу же за ними, только уничтожит тело врага до состояния «ничего». Стелла хотела не смешно пошутить, даже начала — что-то про кладбище, но её кто-то бесцеремонно выпихнул на поверхность. Блум за это благодарна, а когда никого из Винкс рядом не остаётся, отпускает превращение. Упав в колыбель из пламени, она на несколько секунд ощущает, как грустно втягиваются в спину крылья, заколки перестают удерживать копну мельтешащих волос, тело привычно укрывает удобная одежда. В своей джинсовой юбке и свитере в сердечко она похожа на вечную школьницу с Земли — никакой магии, пыльцы и Алфеи. Она подходит к бывшему врагу и присаживается рядом. Бирюзовые глаза без зрачка, точно драгоценные камни, глубоко посажены на искажённом гримасой боли лице. Удивительно бережно закрывает их тонкими пальцами, на которые в жизни никто бы не сказал, что принадлежат убийце. Блум знает, видела и слышала много всего о кознях Валтора — как сейчас помнит состаренную глухой яростью Фарагонду, которая крайне туманно описала его поступки, но Блум запомнила и побелевшие костяшки рук директрисы, и зелёные искры, рвущиеся с них. Иногда во снах к ней приходит Домино, объятое льдами. Изредка снится Дафна, невесомо скользящая по поверхности озера-тюрьмы. Валтор уничтожил многое, что было для неё важно. Она — убила его сама. Блум думает, что вся её жизнь — это пепел, смерти и проницательный взгляд Дракона, ищущий в ней что-то и не находящий. Блум давно считает себя неправильной, не целой, наверно, с тех пор, как покинула планету с красивой короной-пустышкой в руках. Такие не должны быть феями, носиться на ярких крыльях наперегонки со светом и купаться в народной любви. Может, и света никакого нет? Она трясёт головой, задирая её к испещрённому пиками потолку пещеры. Ответов там не найти, а единственный, кто мог бы их дать, мёртв. Погиб от её Огня, который и выпускать нельзя почти никогда, иначе почувствует свободу и не вернётся, только будет жечь, разрушать и дымом стелиться за ней, как шлейф королевского платья. Блум плачет, потому что не знает, что бы сказали Майк с Ванессой. Они не знают о бедах в её голове, представляют только, как дочка летает по волшебным мирам и спасает их от зла. Блум ложится рядом с Валтором и отстранённо думает, что даже в своей истинной форме он выглядел уверенно, в отличие от неё. Если бы могла, то тоже стала бы такой хоть наполовину. Она знает, что маг не любил быть демоном, щеголяя человеческой личиной, но сама с удовольствием обменяла бы слабое тело на гибкое, облепленное чешуёй и тёплыми потоками воздуха. Такая броня надёжно защитит, подарит покой. Блум думает, что сходит понемногу с ума, потому что на другом конце их невозможной связи пустота, где раньше всё время клубилась ярость и полыхала пожарами в венах чужая насмешка. Теперь ни-че-го. Пустота скребётся, скулит, обволакивает тело демона могильным холодом. Если смотреть сверху, они — Инь и Янь. Только Свет молчит, а Тьма не укоряет, понимающе кивая. — Ты ведь не убьёшь меня, Блум. — Ты так уверен в этом? Валтор изобразил на лице сложную мозаику эмоций, будто всё равно ему, что стоит загнанным в ловушку зверем. — Тело — это ничто, принцесса. Важен только Огонь, — падая от удара на колени, он не склонил головы, выдыхая последние слова. Не дар, но как ироничную шутку и туманный намёк в своём стиле. Вычурный знак, отпечатавшийся несмываемым клеймом на обратной стороне век победительницы. Блум встаёт и уходит — за ней витой дорожкой загораются следы. Когда пещера заполняется огнём доверху, жадно обгладывающим камни, багровым жаром становясь могилой для Валтора, она оглядывается, силясь запомнить, запечатать в памяти этот день. Валтор преподал ей множество уроков, и этот был важнее всех. Сорвавшееся с её рук, за спиной ревёт Драконье Пламя, и Свет его теперь отбрасывает Тень.